Здесь умирает надежда (ЛП) - Малком Энн

Карсон долго держал мое лицо в руках, зная, что я не смогу ответить.

В конце концов, он отпустил меня, и я испытала одновременно облегчение и разочарование.

— Хочешь узнать секрет обо мне? — спросила я, взбалтывая вино в бокале.

— Я хочу знать каждый твой гребаный секрет, — ответил Карсон, голод подчеркивал его хриплый тон.

Я улыбнулась в свой бокал с вином.

— Конечно. Потому что я кажусь женщиной, у которой может быть много интересных секретов, невыразимых глубин.

— Не сомневаюсь, что ты полна невыразимых глубин.

Я сохранила улыбку на лице, надеясь, что он не увидит, насколько фальшивой она была. И как мне было страшно под его пристальным взглядом. Взгляд, который действительно видел меня.

— Я делаю все эти безумные вещи, например, встречаюсь с принцем, попадаю в плен к нефтяным баронам, ввязываюсь в международные инциденты, потому что так я кажусь интересной, а не потому, что я интересная.

Я сделала глоток, нуждаясь в мужестве, отчаянно нуждаясь в передышке от его пристального взгляда.

— Я взрослый человек с высшим образованием, купленным родителями. Конечно, я иногда зарабатываю собственные деньги, но в том бизнесе, который помогли начать деньги от родителей. Я никогда не знала труда, настоящего труда. И думаю, что только настоящий труд превращают людей в тех, кем они действительно должны быть. — Я откинулась на спинку дивана, вздыхая. — Или, может быть, это просто мнение зазнавшейся богатой девчонки.

Птицы ответили на тишину, наступившую после моих слов. Я не собиралась так много рассказывать. Я никогда ни с кем не делилась подобными вещами. Они звучали жалко перед лицом реальных проблем, с которыми люди сталкивались каждый день.

Поскольку я была погружена в самоанализ, не была готова к тому, что Карсон выхватит бокал из моей руки, поставит его на стол и одним плавным движением перекинет меня через свое колено и задернет платье, обнажив задницу.

Его ладонь легонько коснулась меня.

— Я же говорил тебе, что случится, если ты снова опустишь себя, — проворчал он. — Я человек слова.

Моя киска уже была мокрой, дыхание поверхностным, тело напряженным от ожидания и возбуждения.

Его рука скользнула по моей заднице.

— Ты провела свое исследование обо мне, — продолжил он. — Я провел свое о тебе. Я был внутри тебя, Рен Уитни. Ты чуть не подралась со мной из-за своей подруги, хотя знала, кто я такой. Не боялась. Не заботилась о своем собственном благополучии.

Его рука все еще скользила по коже моей задницы, спускаясь к внутренней стороне бедра, прежде чем вернуться вверх.

Это пытка.

Я не смела пошевелиться.

Не осмеливалась заговорить.

— Ты летаешь на самолетах, — продолжал он свои манипуляции. — Ты знаешь, как обойти очень чертовски сложную систему безопасности. Свободно говоришь на трех языках и сносно владеешь еще двумя. Создала два успешных бизнеса, а затем передала управление этими предприятиями сотрудникам, у которых не было бы другого шанса.

Его слова заполнили мою голову. Хотя я не должна была удивляться, я опешила от того, что он узнал.

— Есть много других чертовски впечатляющих вещей, которые наравне с глубинами внутри тебя, — сказал он мне с хрипотцой в голосе. — Но мы здесь засидимся, если я начну все перечислять. И я жажду наказать тебя, дорогая.

Он схватил меня за задницу до боли. Я стиснула зубы, мое тело уже было заряжено и готово взорваться.

Карсон не заставил меня ждать ни секунды дольше.

Его рука оставила мою задницу, и воздух слегка засвистел, прежде чем его ладонь опустилась с резким шлепком.

Я зашипела от боли и удовольствия, моя киска пульсировала от желания.

Его рука водила кругами по нежной коже.

Другой рукой он схватил меня за волосы и повернул лицом к себе, чтобы яростно поцеловать.

— Я еще далек от финала, Рен, — прорычал он мне в рот. — Так что держись, черт возьми.

Я держалась, как могла, черт возьми. Но в какой-то момент я снова покинула землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы лежали в постели. Была середина ночи. Очевидно, Карсон получил отгул от злодейских выходок, потому что он разговаривал по телефону в течение тридцати минут после того, как мы приняли душ, а затем сказал, что мы уезжаем утром.

Он сказал, когда мы уезжали.

Как будто он тут главный.

Несмотря на то, что всего пару часов назад он посадил меня на колено и заставил умолять кончить, я положила руку на бедро и приготовилась разразиться монологом о том, что это я решу, когда мы улетаем, поскольку именно я управляю этим чертовым самолетом. Но потом он преодолел расстояние, перекинул меня через плечо и пошел в спальню. В течение следующего часа я едва могла вспомнить свое собственное имя, не говоря уже о том, чтобы начать какой-либо монолог.

После этого тихонько заснула. В объятиях Карсона. И именно там я проснулась, когда вокруг нас все еще была густая ночь, а запах шалфея на ветру смешивался с запахом Карсона.

Он проснулся. Я почувствовала это по ритму его дыхания, он рисовал медленные, ленивые круги на моей спине.

— Мы не никому об этом не расскажем, — нарушила я молчание.

Он остановился. Я злилась на себя за то, что испортила этот момент удовлетворения, близости между нами.

— Не расскажем? — тон Карсона был ровным, тщательно выверенным.

— Нет, — ответила я, не двигая головой с места на его груди. — На данный момент я не собираюсь рассказывать своим подружкам. Если мы случайно столкнемся друг с другом на публике, ты будешь тем человеком, с которым я спорила тогда на тротуаре.

Я чувствовала себя немного виноватой из-за такого требования. Мне было не все равно на Карсона. Теперь нет возможности этого отрицать. Я не хотела причинять ему боль. Но я не хотела возводить наши… отношения на свет, ведь придется вести себя так, как будто это еще одна из моих интрижек. У меня нет сил лгать своим подругам.

По крайней мере, пока что.

И кто знает? Может быть, мы насытимся друг другом, пламя погаснет само по себе, и не нужно будет ничего рассказывать.

Хотя эта мысль была ничем не подкреплена.

Я ждала, что Карсон начнет спорить. Он не притворялся, не пытался превратить это во что-то обыденное. Он ясно дал понять, что хочет меня и что это намного больше, чем просто секс.

Мужчинам нравилось выставлять свои отношения со мной на всеобщее обозрение. Из-за социального статуса.

Я знала, что Карсон не такой, как эти люди, но все равно не могла перестать беспокоиться.

— Мы никому об этом не расскажем, — согласился он после нескольких долгих мгновений молчания.

Я удивленно моргнула.

Его руки сжались вокруг меня.

— Я вполне доволен тем, что ты полностью принадлежишь мне, без каких-либо гребаных осложнений. — Он прочистил горло. — Не то чтобы я не готов выйти с тобой в свет. Это будет рано или поздно, Рен. Запомни.

Он перевернул меня на спину, затем переместился вниз, я ощутила его дыхание там, где соприкасались мои бедра.

— Но есть много, много вещей, которые мы будем исследовать в темноте, — пробормотал он, его сильные руки сжимали меня.

Затем он показал мне все, что мы можем делать в темноте.

Это было чертовски замечательно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы были в VIP-кабинке «Клатча».

Самый эксклюзивный клуб в городе. VIP-кабинка была самым востребованным местом. Не имело значения, насколько ты богат, насколько знаменит, насколько у тебя хорошие связи, именно владелец клуба решал, получишь ты доступ или нет.

А Стелла просто трахалась с владельцем клуба. Или, точнее, Стелла была вовлечена в какую-то сексуальную договоренность с владельцем клуба. Нам еще предстояло уничтожить Джея Хелмика, потому что он что-то сделал с нашей подругой.