Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– Понятно, – недовольно проговорил мускулистый длинноволосый блондин. – Значит, дело на грани ханы. Зря я, выходит, вернулся.

– С тобой-то как раз все и наладится, – сказал Леонид. – А вот в тайге дела пошли не так – Кнута с парнями перебили.

– Кто? – зло спросил длинноволосый.

– Суслик со своими приятелями.

– Так, и где они?

– Тайга их где-то недалеко от поселка потерял…

– А что с Алимовым решили?

– А что решать? Убирать его надо, но не получается. Меня уже заверили, что он труп. Сохатый бабки взял, а сейчас говорит – никак не выходит. Ну и полечили его немного мои гориллы. Может, кончить его?

– За Сохатого блаткомитет влезет.

– Да плевал я на этих блатных. Сейчас надо думать, как Алимова убрать. Тут еще проблема есть, но это пока терпит. Да и москвичи сами, думаю, разберутся. Хотя звонили и говорили…

– Ты про домушника? – перебил блондин.

– А ты, Палач, неплохо информирован, – усмехнулся Леонид. – В общем, если он доедет до столицы, у наших сбытчиков будут большие неприятности. Он почистил Молдаванина, а бабу, которой этот вор подарил сережки и еще какие-то цацки, забрали в милицию. Она назвала вора. Его и взял здесь какой-то муровец. Он из-за Бешеного тут уже неделю трется. Поэтому Сохатый сказал, что не выходит ничего. И менты не те пошли, всех, кем пользовался, повышибали. Те, кто вроде вначале клюнул, потом отказались. Что делать, не знаю. А тут еще Суслик потерялся. Раз они пошли на то, чтобы Кнута убрать, значит, теперь, если не смогут выбраться, будут защиты у ментов искать. Словом, все гораздо хуже, чем можно предположить. Появился еще один деятель где-то рядом и тоже вроде этим же занимается.

– Так он и мог Алимова ментам сдать, – сказал Палач.

– Алимов сгорел по собственной дурости. К сожалению, получилось, что кретина мы задействовали в таком деле, как доставка. Ты ведь предупреждал – пожалеем об этом, так оно и вышло.

– С Зубром ты говорил?

– Илина разговаривала. Он тоже заверил, что все будет как надо. Но похоже, это только слова.

– Ясно. Ладно, будем спасать тонущий корабль… А Алимова необходимо убирать? Насколько я знаю Гарика, он не идиот и скорее всего будет идти в отказ.

– Да мы помогаем ему в этом. Кроме двух вокзальных ментов, там было трое свидетелей. Три бабы, две проводницы и одна местная. Проводниц обработали. Их уже трижды вызывали, они говорят, что ничего не видели, а сдуру подтвердили слова милиционера. В общем, все как надо. А вот третья ни в какую. Ее сначала в открытую провожали, звонили и так далее. Она, сучка, к ментам нырнула. Те, сам понимаешь, на хрен ее послали. Но показания она дает против Алимова. В общем, вот ее придется…

– Это дело пустяковое. Ее мы быстро убедим отказаться. Так что, считай, все в порядке. Но тогда зачем убирать Алимова?

– Для верности.

– Но ведь все знают, что Гарик молчит. Здесь может получиться обратная реакция.

– Я думал об этом, но обуял страх, потому и решил убрать Алимова. В Москве вот-вот начнутся аресты, это имеет прямое отношение к нам. Вора, благодаря показаниям которого непременно возьмут Молдаванина, охраняет приехавший за Бешеным муровец. До домушника нам, судя по всему, не дотянуться. А смерть Алимова будет ему предупреждением.

– Нет, домушника хрен напугаешь. Им занимается МУР. Вор наверняка получит снисхождение при условии, что он будет сотрудничать с ментами. Его и убивать нельзя, тогда на Торбу навесят заказное убийство и он сдаст всех. Домушника надо убедить, чтобы он перевел стрелку на кого-то другого. Насчет Алимова решение принято, и его надо убирать. Рано или поздно свидетельницы признаются, что их пугали, и…

– Нет, свидетельницы не будут менять показания. В общем, если удастся за пару дней уговорить последнюю, то все будет нормально и Алимова освободят. Если же нет, то придется…

– Легче убрать свидетельницу, – перебил Палач.

– Нельзя. Тогда прокуратура наверняка уцепится за это и заставит двух живых дать показания. В общем, дело тонкое, и как лучше поступить, я не знаю. Да еще Суслик со своими… – Леонид взял сигарету.

– Тайга найдет Суслика, а я займусь свидетельницей. И вот что еще – я хочу знать о домушнике все. Главное – зачем он сюда приехал? Ментам он что-то говорил об этом?

– Нет. Хамелеон, кстати, почти не выходит на связь. А уж о встрече и думать нечего.

– Понятно. Но я с ним все равно поговорю, – усмехнулся Палач.

– Слава! – позвала брата Маша. – Ваню ты забрал?

– Да, – отозвался из комнаты Слава. – Мы с ним в зоопарк ходили. Потом на катере покатались.

– А я переволновалась. Ты хоть бы предупредил заранее. Я пришла, а мне говорят – был ваш брат и забрал Ваню.

– Но тебе ж сказали, – улыбнулся Вячеслав.

– Да, но все-таки я испугалась.

Брат помолчал, внимательно глядя на сестру, и спросил:

– Слушай, Машка, может, все-таки расскажешь о Ванькином отце?

– Да не знаю я, кто он, – опустив голову, тихо отозвалась Маша.

Глаза брата расширились от удивления.

– То есть не один был, что ли?

– Ты дурак! – вспылила она. – Я не знаю, чем он занимается. Живет где-то под Ярославлем. Говорил, что он шофер, таксист. Но что-то не верится мне. Зовут его Алексей Сотников, Алексей Михайлович. Старше меня на два года, не красавец, но мужчина в полном смысле этого слова. Я в Москву ездила к Таньке Аверичевой, помнишь, наверное, мою подругу. Она замуж вышла за военного, майора медицинской службы. Они уехали навестить мать Танькиного мужа в Каширу. Я одна осталась. Не удержалась и пошла по магазинам. Потом захотелось на метро покататься. Вот в метро с ним и познакомилась. Меня толкнули сильно, когда я из вагона выходила, а Леша подхватил. В общем, познакомились. Он меня вечером в ресторан пригласил. Пошла. А потом к Таньке домой его привела. Ну и жил он со мной неделю. Я ему свой адрес дала. Обещал, что обязательно приедет, в любви вечной клялся. Я, когда поняла, что беременна, написала ему. Три раза писала, а когда родила, телеграмму дала: поздравляю с сыном. И ничего… – Маша всхлипнула.

– Перестань, Машка! – Брат обнял ее. Она уткнулась ему в грудь. – Все нормально будет. И мужа себе хорошего найдешь. Успокойся ты, ребенок никогда бедой для женщины не становится. А что этот хрен тебя обманул, так и плюнь на него. Ты просто Москвой ошарашена была. Ресторан, наверное, шикарный, непривычная обстановка подействовала, вот ты и расслабилась. Да черт с ним, с этим Лешкой. Если появится, я ему ноги и руки поотрываю и скажу, что так и было, – посмеиваясь, проговорил он. – Успокойся. Ванька вон какой пацан, не нарадуешься. А ты…

– Я же хотела, чтобы все как у людей было, – всхлипнула Маша. – Думала, обрадуется Лешка. Он же мне клялся в любви. Такие слова говорил, что я и в книгах не читала. В общем, дура я, поверила…

– Ты уже мать, – мягко перебил ее брат, – и радуйся этому. Ну пусть у тебя мужа нет, а у Ваньки отца. Переживем. Да и найдется мужик нормальный, он тебе еще парочку сделает, а Ваньке вместо отца станет.

– Да где ж сейчас такого найдешь-то? – Улыбаясь, Маша махнула рукой. – Только кобели вроде того Лешки. Встретила бы, всю морду разбила! – неожиданно зло проговорила она.

Вячеслав рассмеялся.

– Ты чего? – удивилась Маша.

– Не советую я этому Леше здесь появляться. У тебя глаза сейчас злые. Наверняка прибьешь, если появится.

– Господи! – Крепко сжав руку сына, Лена ускорила шаг.

– Я не могу так быстро, – заныл мальчик, – и пальчики больно!..

– Сейчас, Коля, сейчас… – Лена торопливо пошла дальше.

* * *

– Поняла, что за ней, – усмехнулся один из двоих идущих за Скворцовой парней.

– Если отдадут ее нам, – пережевывая жвачку, пробормотал второй, – я первым буду. Ништяк телочка…

– Да пока что-то не желают нам удовольствие доставить! – рассмеялся первый.

– Елена Петровна, – остановил отшатнувшуюся от него Скворцову Петр Камышев, – что с вами?

– Что вам нужно? – прижимая к себе сына, испуганно спросила она.

– Я ваш участковый, – показав ей удостоверение, проговорил тот, – старший лейтенант Петр Камышев. Что с вами?

– Эй, – подошли парни, – земеля, ты отвали от нее!

– Что вам надо? – повернулся к ним Петр.

– Ты ее хахаль? – насмешливо спросил первый. – Тогда скажи шкуре, чтоб не особо сознательной была. Пусть базарит так, как нужно. Ведь бабки хорошие маять может. Вот что, шкура, – угрожающе проговорил он, обращаясь к Скворцовой, – если будешь свою политику гнуть, то башку отвинтим и пацаненка…

– Так, – шагнул вперед Камышев, – пройдемте со мной.

– Отвали, земляк, – ухмыльнулся второй, – а то…

– Старший лейтенант Камышев. – Петр показал удостоверение. – Пройдемте со мной.

– Да иди ты, мусор! – отмахнулся первый. Развернувшись, парни неторопливо пошли назад.

– Стойте! – крикнул милиционер.

Бросившись вперед, он схватил одного парня за плечо. Тот ударил его локтем в живот. Петр согнулся. Второй ударил его между лопаток. Участковый упал на асфальт. Испуганно закричала вышедшая из булочной пожилая женщина. Скворцова, подхватив сына на руки, бежала по тротуару. Парни рванулись в проходной двор. Старший лейтенант со стоном поднял голову.