Завороженные - Александр Бушков

Маевский задумчиво спросил:

— А не могли ли их прибрать местные?

— На предмет?.. — быстро, резко спросил полковник так, словно был к такому вопросу готов.

— Любая тайная полиция — учреждение специфическое… — сказал Маевский. — Скажем… Чтобы особыми методами вызнать у них побольше о том мире, откуда мы пришли. Что, если здешним не так уж и нужны союзники по борьбе с альвами? А выяснить все про наш мир и тропинки в него им гораздо интереснее?

— Резонно, — сказал полковник. — Этого варианта тоже нельзя пока что исключать. С моей точки зрения, поведение не самое практичное… но у здешних может оказаться своя точка зрения… Ничего неизвестно. Они вдруг пропали, и точка. Ничто вроде бы не предвещало… Здешние чиновники выглядят крайне удрученными и клянутся, что ведут деятельнейшие поиски. Искренни они или нет, установить невозможно. Могут быть и совершенно искренними. Те, кто со мной говорил. Если похитили наших людей одни, а имеют связи со мной другие, не посвященные в подоплеку… Местные это, альвы или некая возможная трагическая случайность — пока неизвестно. Вам это и предстоит выяснить. В тесном сотрудничестве с местным Третьим отделением. Вы что-то хотели сказать, поручик?

— Я могу и ошибаться…

— Наплевать, — отрезал полковник, — Любые соображения, имеющие отношение к делу, должны быть высказаны.

— Я просто подумал… — нерешительно сказал Савельев. — Если они собрались похитить наших, чтобы узнать побольше… Я на их месте в первую очередь похитил бы вас. Коли уж именно вы в их глазах — чрезвычайный и полномочный посол, то есть, самая информированная и посвященная во многие тайны персона.

— Похищать посла? — протянул Маевский. — Скандал…

Уже увереннее поручик продолжал:

— А похищать сразу двух спутников посла — не скандал? В такой ситуации похищение любого члена посольства чревато…

— Пожалуй… — сказал Маевский.

— Давайте не будем это обсуждать пока что, — решительно прервал полковник. — Все равно будут пустые умствования… Еще вопросы?

Маевский спросил:

— Здесь есть еще наши?

— Откуда? — с ноткой уныния ответил полковник. — При нашей-то катастрофической нехватке людей, даже учитывая важность здешней миссии… Сами видите, пришлось даже привлечь господина поручика, дня не прослужившего… Не унывайте, поручик, что вы сразу понурились? Здесь даже у нас с господином Маевским, людей опытных, нет перед вами, если рассудить, никаких преимуществ. Совершенно неизвестная прежде цивилизация… Мы предполагали, что в отчаянно далеком былом такие существуют, были основания так думать — но вплоть до недавнего времени это представало чистейшей воды теорией. Когда речь зашла о практике, мы все в равном положении.

Почувствовав себя не зеленым новичком, которому следует помалкивать и почтительно внимать старшим, поручик чуточку расхрабрился:

— А вот это, — он тронул свое тяжеленное драгоценное ожерелье, ощутимо давившее на шею, — что-то означает? Или просто так?

— Вот уж отнюдь не «просто так», — сказал полковник. — В данный момент и вы, и я одеты, как благородные дворяне, и в качестве таковых выступаем. Здесь, разумеется, в ходу свои термины, названия и титулы, но суть именно такова. Здешняя империя, господа мои — отнюдь не то место, что способно умилить наших либералов. Ни тени либерализма и излишних свобод. Нечто вроде помеси наших древних восточных сатрапий и Франции времен Короля Солнца. Широчайшие права, но без всяких там шляхетских вольностей — только у благородного дворянства. Все остальные сословия зажаты так, что… Вы, штабс-капитан, бывали в Париже во времена Ришелье, вам будет проще. А вы, поручик, ничему не удивляйтесь, только и всего… Хорошо, что мы осмотрелись заранее. Только в дворянской личине можно располагать достаточной свободой поступков… — он улыбнулся без особой веселости: — Впрочем, рассуждая философски, мы все трое и есть дворяне, так что самозванство наше совершенно в другом. У вас будут еще вопросы?

— Может, это и пустяк… — начал Маевский.

В углу комнаты раздалось нечто вроде мелодичного курлыканья — скорее, звук, издаваемый неким механизмом, нежели живым существом.

— Ага, наконец-то! — встрепенулся полковник. — Простите, господа, я отвлекусь ненадолго…

Он отошел в угол, где на каменном выступе (неведомо для чего предназначавшемся в те времена, когда настоящие хозяева еще обитали здесь) стоял небольшой аппаратик непонятного назначения. Поручик его усмотрел давно, но, естественно, вопросов задавать не рискнул.

Какие-то блестящие цилиндрики толщиной в палец, вертикальная катушка, увитая золотистого цвета проволокой, блестящие кружки и стеклянные овалы в металлической оправе — и все это соединено самым причудливым образом… Полковник стоял к ним боком, не заслоняя загадочный аппарат, и они прекрасно видели все его действия. Стахеев привычно повернул один кружок на полный оборот — и вдруг над аппаратом зажглись с полдюжины странных значков, состоявших из повисшего в воздухе света. Через какое-то время они погасли, им на смену вспыхнула новая строчка, опять-таки совершенно непонятная. Стахеев взирал на эти неосязаемые иероглифы с таким видом, словно читал их с легкостью.

— Непонятность какая, Кирилл Петрович, — сказал поручик тихо. — Мы вроде бы должны понимать здешний язык, иначе какой смысл нас сюда посылать?

Способный юнкер уже на первом году обучения овладевает этим необходимым искусством — стоя в строю, переговариваться с соседом, не поворачиваясь к нему, не глядя, практически не шевеля губами, настолько тихо, что до разместившегося перед строем начальства ни звука не доносится…

— Сам теряюсь, — ответил штабс-капитан с той же сноровкой. — Конечно, должны понимать и язык, и письменность, а как же… Килечка наша осечек не дает… Вот разве что…

— Что?

— Килька дает возможность понимать вещи, так сказать, естественно возникшие, — язык, письменность… А вот специально придуманные шифры — дело другое. Тут уж и она ничем не поможет. Если у меня сильное подозрение, что здесь нечто вроде азбуки Морзе…

— А эта штука?

— Это не наша штуковина, — сказал Маевский. — Это, должно быть, здешняя, у нас я ничего подобного сроду не видел…

Похоже, он угадал верно: то, что они видели, как раз больше всего и напоминало беседу по аппарату вроде телеграфного. Полковник Стахеев проделал некие манипуляции с блестящим изогнутым рычажком — и вскоре появилась новая строчка загадочных светящихся знаков. Новые манипуляции, новая строчка… Так повторилось несколько раз. Наконец полковник, повернув предварительно то самое колесико, вернулся к ним:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});