Неадекватные решения, том 3 - Килан Патрик Берк

Когда они вошли в танцевальный зал вместе с остальными, Робби спросил:

- Франческа тебе дала нюхнуть, да?

- О, да. Действительно, да, у меня все плывет, Робби, это чертовски ненормальное дерьмо.

- Да, ты сам увидишь, будет все лучше и лучше. Это действительно растет в тебе.

- Что?

- Я сказал, это действительно растет в тебе.

Нет, неправда.

Робби взял Джарретта за локоть, и они начали медленно спускаться по лестнице, которая теперь казалась намного длиннее, чем раньше.

- Вся твоя жизнь, Джарретт, несмотря на то, что ты до конца не осознавал этого, представляла собой 18-летнее посвящение. Остальные двенадцать посвящаемых не совсем похожи на тебя, и они не совсем похожи друг на друга. У каждого из вас своя история, но все вы по-своему проходили посвящение. Тринадцать посвящений, которые ведут к сегодняшней ночи в этом доме.

Бесконечно затухающее эхо слов Робби витало вокруг головы Джарретта.

- Это конец дороги, вымощенной желтым кирпичом.

К клубящимся словам добавились бессвязные и тревожащие образы. Дороти со своими друзьями, скачущие по дороге, вымощенной желтым кирпичом, распевают: Мы едем, чтобы увидеть волшебника, их голоса отражаются эхом, и видение исчезает.

С каждым шагом вниз Джарретт чувствовал себя все меньше и меньше, моложе, все более беспомощным.

- Это обратная сторона зеркала.

Алиса падала, ее светлые волосы развевались кверху, а голубое платье и белый фартук трепетали, проваливаясь все дальше и дальше в кроличью нору.

Меньше и моложе... меньше и моложе...

- Как тебя и учили. Тренировали. Направляли.

- Моя мать...

- Да, тебя направляла твоя мать. И другие, такие как Сай.

- Сай.

Джарретт подумал о своем низеньком, толстом, уродливом, милом агенте, но представил его намного выше и больше, чем он был... или себя намного меньше.

- Кое-что из этого являлось для тебя трудным, Джарретт, даже пугающим и болезненным, я знаю это.

В клетке было холодно, пока ее не электрифицировали.

- Но все это, каким бы неприятным это ни казалось, я знаю...

Призрачные воспоминания об иглах для подкожных инъекций и жалящих электродах плыли в его кружащейся голове.

- ...было необходимо, чтобы расщепить тебя на несколько частей.

- Частей...

- Сегодня вечером эти части в некотором смысле воссоединятся, и ты впервые полностью осознаешь себя, Джарретт.

- Я... одержим, что ли?

- О, нет, нет, ничего подобного. Это не магия, ничего сверхъестественного. Это посвящение - проверенный и верный метод, практиковавшийся столетиями в определенных оккультных кругах. Но он был значительно усовершенствован в начале 20-го века, в тридцатые и сороковые годы, а затем его довели до идеала примерно через двадцать или тридцать лет. Конечно же, сейчас все, что я говорю, не имеет для тебя никакого смысла, не так ли?

Его слова кружились и кружились.

- Нет, не имеет.

Внизу лестницы Робби повернулся и положил руки на плечи Джарретта.

- Ты чувствуешь себя непринужденно? Комфортно?

- Да.

- Не тревожно? После кокса...

- Нет, нет, это не такое уж дерьмо, да?

Джарретт слышал, как невнятно звучат его слова, но был беспомощен, чтобы что-то с этим поделать, в то время, как их протяжное эхо крутилось вокруг его головы, точно ленты парящей в воздухе тянучки.

- Нет, конечно. Все будет в порядке, Джарретт. Карл?

Джарретт ответил:

- Да, - затем вздрогнул и переспросил, - Что-что?

- Выходи со мной на сцену и займи свое место с остальными.

- С остальными? Какое место?

Все казалось немного размытым, как будто он смотрел сквозь воду, стекающую по оконному стеклу.

- Хватит вопросов, Джарретт. Пришло время слушать. Ты готов, Карл?

- Да. Подожди, что? Кто, черт возьми, такой Карл?

- Я сказал, хватит вопросов.

Делай, что тебе говорят. Не облажайся!

Джарретт позволил Робби подвести себя к центру сцены. Другие посвящаемые, каждый в сопровождении кого-то, как и он, уже находились возле своих столов, в то время как остальные поднимались по ступеням позади Джарретта и Робби.

Встав перед одним из столиков, Джарретт посмотрел вниз и увидел церемониальный кинжал, покоящийся на красной бархатной подушечке.

- Эта сигарета должна подействовать на тебя, - сказал Робби. - Пора укорениться.

Он был прав. Джарретт, казалось, потерял всякую чувствительность в ногах и ощущал себя опасно близким к тому, чтобы покинуть тело и воспарить к потолку, как воздушный шар ребенка.

Робби протянул карточку со спиралью перед лицом Джарретта.

- Смотри на центральную точку. Я - Роберт Коллинс. Моя фамилия имеет необычное написание. К... о... л... л...

Он остановился, и спираль исчезла. Все - статуя, человек с головой козла, каменные кровати - засветилось по краям призрачным сиянием. Как Оби Ван Кеноби в "Империя наносит ответный удар". Это было прикольно, пока...

Внезапно, словно из ниоткуда, перед золотой статуей возникла высокая фигура в черно-красной мантии со сверкающим золотым кантом. Фигуру венчала большая черная козлиная голова, как у Бафомета, но инкрустированная драгоценностями под двумя длинными изогнутыми рогами. Обе руки поднялись, и рукава заструились с предплечий длинными волнами, после чего из козлиной головы запел пронзительный мужской голос.

Джарретт не понимал слов, но само пение являлось каким-то знакомым, чем-то, что он просто не мог вспомнить.

Затем вошли дети в белых одеяниях и странных красных шапочках, и каждый встал на противоположном конце одной из каменных кроватей. Призрачное сияние исчезло, когда маленькие мальчики сняли мантии и шапки и забрались обнаженными на каменные кровати, каждый лег на спину.

Джарретт посмотрел на кинжал, затем медленно поднял голову, чтобы посмотреть на маленького мальчика, лежащего перед ним. Конечно же, каменные кровати не имели смысла, потому что они не являлись таковыми. Это были алтари.

- Возьми кинжал, - прошептал Робби, встав справа.