Столпник и летучие мыши (СИ) - Скво Алина

— Гвардейцы остановлены. Я замкнула погоню, накрыла её нерушимым прозрачным колпаком, — улыбнулась Фру, глядя на возбуждённых мужчин и поглаживая карман косухи, где лежало надёжное оружие защиты — изысканный женский гребешок для волос.

— Фруша, надобно грясти борзо, покуда супостат порушен*, —предостерёг Семён, на всякий случай закатывая рукава и разминая кулаки.

— Успокойтесь. У нас есть целый час времени. Ну, а потом… спасайся кто может.

Петровичу слово «спасайся» не зашло. Он восторженно, как дитя, захлопал в ладоши:

— Чудесный фокус!

— Почему же фокус? Научное явление — отсечение всего низкочастотного, неразумного, негативного при помощи волновой резекции, которую выполнил аметистовый кристалл. Все люди на Земле скоро обретут кристаллическое содержание. Некоторые уже имеют алмаз в сердце. Такие могут всё. Но их пока лишь единицы.

Учёный прослезился, бросился обниматься, взволнованно трепеща руками-плетями. Детская щербатая улыбка зажглась солнцем на остроугольном лице.

— Ваша миссия нашла способ вернуть человечеству память о подобии Божьем?! Да сохранятся ваши имена в Книге Жизни навек! Я знал, нутром чувствовал, что это научное открытие уже существует. Ур-ра! Только как же его применить практически? Оперативным путём?

— Кристалл вырабатывается самостоятельно. Это зависит от того, как человек будет жить.

— Жить — Богу служить*! — подытожил столпник, ударив себя в грудь.

При этих словах Гореев почему-то резко засуетился.

— Торопитесь, вас ждут. Не стоит тянуть кота за хвост, время ограничено.

— Не хотели бы вы, Пётр Петрович, поработать консультантом по вопросам местнопланетарного характера?

— Айда с нами! Буди нам за батька родного. А на поле брани — за воеводу.

— Эх, ребята, время моё вышло. Молодой — на битву, а старый — на думу*. Да и не вправе я. Дела у меня здесь. Важные. Мы с Николаичем опыт проводим — преодоление времени и пространства логарифмическим путём. Не сегодня-завтра приступим к испытаниям.

— Что ж, удачного Вам эксперимента, уважаемый коллега. Позвольте пожать Вашу руку.

— Исполать* тебе, друже, за сердце твоё доброе да за дела твои правые! — Новгородцев поклонился Горееву до земли, потом прижал к сердцу тонкий остов — бесплотный героический дух…

Когда миссионеры выбрались из подземелья на заваленный мусором полигон, не замутнённая ни одним облачком луна, кособоко развалясь, воззрилась на них с бесстрастием истукана. Над свалкой стояла смрадная тишина, нарушаемая лишь крысиным шорохом. Рассвет был далёк, как земля Санникова. В неопределённой дали маячила горсть огней, указывая путь. Фру покрутила на пальчике перстенёк, приблизила ладонь к губам и, подстроив нейроволновую связь на служебный канал, наладила контакт с постоянным представительством на Земле: «Приём. Приём. Младшая сестра на связи» …

А Пётр Петрович Гореев пошёл босиком в дремучий пионерский парк. Сирена смолкла. Огни, зажёгшиеся было в дворянском гнезде, погасли, и настала полная тишина. Тапки профессор потерял, но он этого даже не заметил. Касаясь лёгкими прозрачными ступнями влажной, едва тронутой зеленью земли, он во весь голос запел:

Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца

И степи с высот огляди!

Навеки умолкли весёлые хлопцы,

В живых я остался один…

____________________________________________________________________________

Примечания:

*гевея — каучуковое дерево.

*Мек о нг — главная река в Камбодже.

*Топлес а п — камбоджийское озеро.

*Ангкор — храмовый комплекс в Камбодже, крупнейший религиозный памятник в мире.

Старорусские слова:

*аспидный — чёрный.

*другиня — подруга.

*надобно грясти борзо, покуда супостат порушен — надо идти быстро, пока враг повержен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

*исполать — хвала, слава.

Русские народные пословицы:

*На всяку беду страха не напасёшься.

*Жить — Богу служить.

*Молодой — на битву, а старый — на думу.

Все персонажи и события вымышлены. Совпадения случайны.

Часть 3. Глава 1

Ты талань ты моя да участь горькая!

Ты куды, талань, теперь да сподевалася?

Ты в темн ы х лесах, талань моя, да заблудилася,

Ты в чист о м поли, талань, богатыри тя п о били?*

Голос Марфы пополам со слезами теплился во мраке громадной пещеры слабёхонько, что светлячок в истлевшем пне. Глубина девичьих очей измельчала, румяно личико потускнело и опало: вместо кругленьких ланит — две ложбинки. Старинный напев в хладных губах то затихал потухающим костерком, то ненароком вспыхивал, точно от порыва ветерка:

Ох-хо, хо-хо да охти мнешенько!

Некуда уйдёшь, некуда денешься!

Я куда пойду, да горе всё с собой,

Мне на час горе да не отвяжется.*

Руса косонька растрёпана, белы рученьки, как надломленные крылья, свисают долу, правая ноженька к цепи пристёгнута, цепь придавлена валун-камнем. На камне том Марфуша сидит, горюет.

Ох, пошто ты мне выпала, злая долюшка,

Злая долюшка, судьба-кручинушка?

К родной матушке, свету-батюшке

Уж мне боле не возвернутися.

Вдруг послышался задавленный рык: так со дна трясины в аккурат под ногой путника гнойным пузырём прорывается метановая отрыжка. Тогда густая, как кисель, жижа остервенело засасывает душу живую, чмокая, утробно урча и оставляя на поверхности комок ужаса. В темноте закопошилось некое нагромождение: казалось, сопревшая прошлогодняя куча навоза обрела жизнь. Вспыхнули два жёлтых огня — глазищи мерзкого чудища; в разные стороны, как сель, полезли звериные лапы.

— Хорош-ш-шо поёш-ш-шь. Продолжай, Марфу-уш-ш-ка, — прошамшила махина, точно по гравию протащили волокушу.

К ногам девушки подползла, лязгая по камням чешуёй, змеиная башка. Была она ни дать ни взять коровья голова, да только без рогов, да ещё пучеглазая, в рыбьем «меху». Змеище плотоядно уставилось на девушку; из клыкастой пасти зловонным рогатым червем вылез вертлявый язык.

Марфа не вскрикнула, не вскочила, не задрожала. Она только съёжилась и заслонила ладонями лицо. Видеть богомерзкую тварь, ох, как тошно! Но за пяток деньков пообвыкла она в драконьих тенётах да и уразумела, что съеденной заживо ей не бывать, что для неё уготовлена участь пострашней. Неужто судилось ей, девице-красавице, до скончанья веку быть в услужении гадины, будь она трижды проклята?!

Марфа отняла от мокрого лица руки, поглядела через плечо на прозор, манящий из пещеры на волю, к счастливой судьбе, запропавшей неведомо где.

— Змеица, а змеица, отпусти ты меня заради Христа в деревню родных отца-матерь повидати, на лужку с подружками поиграти, парного молочка испити, — она протянула руку к пятну света.

Оттуда доносился взбалмошный пичужий посвист и густое мычание шмелей, ненароком влетающих в каменную полость.

Громадьё вдруг взбугрилось, поднялось на дыбы и устрашающе нависло над полонянкой.

— Га-га-га! — заревела гадина, по-гусиному задрала шею и выплюнула струю огня.

На миг осветились беспредельные потёмки пустотелой горы и грандиозный круп зверя. Он по-вороньи взъерошивал чешую, блистал и переливался разными оттенками малахита. Захлопав зольными* лопастями крыльев, самка заходилась от хохота. Хвост грохнулся на дно пещеры, как павшее сосновое бревно: девицу подбросило на месте, мелкие камешки вылетели из обжитых своих гнёзд, пыль встала столбом.