Пуговицы - Ида Мартин

минуты Томаш ничего не говорил, молча разглядывая меня. Его обычно тяжелый взгляд был спокойным и ласковым. В прошлый раз, когда я с искренним простодушием решила, что нравлюсь ему, он смотрел так же. Мне потребовалась изрядная доля мужества, чтобы собраться и не растаять.

– Давай по делу. Если я немедленно не переоденусь, точно заболею.

– Не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. – Обозначая открытость, он ласково улыбнулся.

Еще одна провокация, будто нарочно мстил за мои издевки в автобусе.

– А тебе не все равно?

– Как выяснилось, нет! – Он вытер с моей щеки капли, и у меня по спине пробежали мурашки.

Это было уже слишком. Я поднялась на одну ступеньку вверх.

– Тебе что-то от меня нужно?

– Хотел поговорить. Мне приснился сон…

– Это я уже слышала, – перебила его я, чувствуя, как сильно колотится сердце. – Можно конкретнее?

– Мне приснился сон, и я решил, что должен извиниться.

Он снял с меня капюшон и провел рукой по волосам, приглаживая их.

– Тебе так лучше.

Слова застряли в горле. Дурацкий Томаш. Зачем он это делает? От беспомощности я готова была расплакаться. Вся прежняя злость и обида улетучились в один момент. На ум не приходило ни одной злой шутки, а сил дать ему отпор не находилось. Мозгами я понимала, что это разводка, но желание откликнуться на его тепло оказалось еще сильнее.

– Что-то не так? – Он перестал улыбаться и с таким участием заглянул в глаза, что я тут же бросилась вверх по лестнице.

Я неслась, перемахивая через ступеньку, на полной скорости до своего этажа и потом несколько минут стояла перед дверью, пытаясь отдышаться, чтобы Кощей не подумал, будто за мной гнались. Но он преспокойно спал. После приступа Кощей заметно ослаб. Взял на работе больничный и лежал все время. Ему было шестьдесят девять. Не такой уж и старый, чтобы помирать. Перед тем как выключить телевизор, я немного задержалась, приходя в себя и слушая прогноз погоды. Жизнерадостный дядька в круглых очочках обнадеживающе сообщил, что через неделю дожди окончательно прекратятся и наступят холода.

Томаш, похоже, недооценил мои умственные способности. Решил, что, поддавшись на его нежности, я с легкостью сдамся и меня будет легко уговорить удалить ту запись. Или хотя бы держать на близком расстоянии, чтобы мне не пришло в голову ломануться в полицию. Испугался после вчерашнего разговора и раскаялся в своем недальновидном поведении. Видел же, что продолжает мне нравиться, и решил этим воспользоваться. Хитрый, безжалостный план. Вот уже третий раз он делал мне очень больно, так больно, что я не знала, куда себя деть и как избавиться от этой горечи. И все же самое отвратительное во всем этом было то, что я чуть было не повелась на это из-за того, что неоднократно представляла себе нечто подобное. Стыдные, глупые, девчачьи романтические фантазии. Мысли, с которыми я постоянно вела войну. Чертова флешка. Чертов Томаш. Чертовы осень и дождь. Что-то окончательно запуталось во мне. Не переодеваясь, я достала телефон.

– Привет.

– Давно не виделись, – усмехнулся Бэзил.

– Ты должен кое-что для меня сделать.

Бэзил немного помолчал:

– А меня за это не посадят?

– Если будешь осторожен, то нет.

– Теперь я заинтригован.

– Мне нужно, чтобы вы с Филом побили Томаша.

Бэзил удивленно фыркнул:

– За то, что не отвечает на твою любовь?

– Нет, просто тупит он, а пытается выставить дурой меня.

– Но я-то тут при чем?

– Ты же типа мой парень. Забыл?

– Ладно, я с ним поговорю.

– Нет. Разговоры не прокатят. Он не поймет. Я очень на него зла. Просто побейте его – и все, чтобы знал, что со мной лучше не связываться. Не в школе, а так, чтобы без шума и неприятностей.

– Что он такого сделал-то? – Бэзил явно был озадачен. – Расскажешь?

– Помнишь, я говорила тебе про флешку, которую Лиза подкинула Наде? Так вот, Томаш боится, что я отнесу ее в полицию, и поэтому решил меня соблазнить.

– И как я понимаю, небезуспешно. – Бэзил громко и неприятно заржал. Я подождала, пока он отсмеется.

– А еще Томаш пообещал рассказать полиции про тот вечер и репетицию, что вы с Филом были там пьяные и угрожали Наде. Пришлось соврать, иначе Бэзил окончательно перевел бы все в шутку.

– А вот это уже фигово! – Он задумался. – Хорошо, я поговорю с Филом. Что-нибудь придумаем.

Договорить мы не успели. Кто-то позвонил в домофон, и, чтобы Кощей не проснулся, я немедленно бросилась открывать. Пришла Лиза, мокрая и растерянная.

– Липа во всем сознался. Насчет Нади. Это он ее убил, – стоя на площадке и не давая мне оправиться от первого приступа изумления, выдала она. – Сейчас мне признался. Он же ушел домой, помнишь? Но на самом деле никуда не ушел, а остался ждать, когда Надя выйдет из школы.

– С чего это вдруг он тебе сознался?

– Я вспомнила, что снимала видео тогда. Ты мне сама еще велела снимать, как Надя обзывает его и остальных. Я показала ему. Тогда-то он и раскололся.

– Что он еще сказал?

– Что любит меня.

– Тоже мне новость!

– Раньше он никогда этого не говорил. – Лиза потупилась. – Никак не могу представить Липатова убийцей. Разве он способен на такое?

– Очень жаль.

– Почему?

– Потому что Сене очень хочется, чтобы ты думала, что он на это способен.

– Ты не веришь ему? – Лиза удивленно распахнула глаза.

– Нет.

– Почему?

– Откуда у него растяжка, если он ушел и в школу больше не возвращался в тот день?

– Кто-то мог выкинуть ее на помойку за школой.

– А как, по-твоему, Липа справился бы с Надей? Он даже до колодца он не смог бы ее дотащить.

Лиза задумалась:

– Но зачем ему наговаривать на себя?

– Из-за тебя, конечно, чтобы ты не считала его чмошником.

– Но это ведь глупо!

Поймав себя на мысли, что уже совершенно спокойно размышляю в духе «это он убил» или «не он», я пожала плечами.

– Ты меня не простила? – с надеждой спросила Лиза.

– Мне вот очень интересно, а в жизни всегда так? Или это со мной что-то не то? Все кругом предатели или только мне попадаются такие?

– Думаю, что все, – охотно отозвалась Лиза. – Верить никому нельзя. Когда не веришь, вопрос предательства отпадает сам собой.

– Ты права, но все равно странно. С чего бы тогда все уперлись в это «веришь – не веришь»? Люди постоянно кидают и обманывают друг друга. Для кого выдумана эта сказка о доверии?

– Давай все же помиримся! Я без тебя скучаю. И мне очень-очень жаль, что я так поступила.

– Я тебе не верю.