Встречи на болоте - Вячеслав Лавров

Выходили мы как революционеры с подпольного партсобрания — по одному. Лена решила уйти раньше, у неё не хватило духа пройти приподъездный строй со мной, а минут через десять вышел и я.

Пройдя через рентгеновские взгляды бабулек, сидящих на лавочке, я направился к своей старой подруге — «Ниве» и чуть не столкнулся с поборником утренних пробежек.

— А как назвать закон, обратный «закону Мерфи»? — спросил меня спортсмен, улыбаясь во весь рот.

Ожидая что-нибудь типа «… твою мать!» я был сильно удивлён такой нестандартной реакцией, поэтому внимательно вгляделся в разговорчивого оптимиста. И не сразу, но узнал его: это был тот самый прыгун через лужи, из-за которого я опоздал на вечеринку, где познакомился с Леной. Судьба сводит людей самым удивительным образом: «рояль в кустах» просто отдыхает.

— Назовём его «ифрем ноказ», — ответил я.

Мой собеседник задумался на секунду и протянул мне руку:

— Игорь. Рад познакомиться с первооткрывателем нового закона.

— Саша, — я пожал ему руку и поинтересовался. — А почему такая поздняя пробежка?

— Холостяк. Второй день в отпуске, — он приложил руку к козырьку бейсболки и сдвинул ноги по стойке смирно.

— Тем более надо уже ехать или лететь на юг, где много солнца, приключений и свободных женщин.

— Не моё это, — неожиданно горько вздохнул мой новый знакомый.

Я вспомнил себя три дня назад и проникся к нему искренним сочувствием. Как точно сказал Бернард Шоу: «Одиночество — великая вещь, но не тогда, когда ты один».

— Газ и свет выключены? На плите ничего не стоит?

— Нет, — недоумённо ответил Игорь.

— Значит, это судьба, — решительно сказал я. — Садись в машину. У тебя будет такой отпуск, который ты запомнишь надолго.

Если бы он отказался ехать сейчас же, я, наверное, не стал бы его ждать, но Игорь открыл дверь и решительно уселся на переднее сиденье. Я сел за руль, и мы покатили в моё зазеркалье.

По дороге выяснили, что у нас оказалось общее научно-физическое прошлое, которое у меня закончилось пенсией, а у него докторской по экологии.

Я рассказал ему, куда его везу, предупредив, что место это, хотя и находится в густонаселённом районе, дикое, и максимум, на что он может рассчитывать, это электрическое освещение и телевизор.

Но Игоря не так-то легко было испугать, все признаки цивилизации он назвал излишествами и сказал, что надеется на комнату с лучиной и охапкой соломы в углу. И мы с ним до деталей обсудили идею организации в одной из заброшенных деревень подобного курорта для измученных роскошью богатеев. Наверняка многие из них хотели бы пожить несколько дней вдали от мобильников, компьютеров, факсов и прочих электронных ужасов их повседневной жизни.

С трудом добравшись до деревни по слегка раскисшей после нескольких августовских дождей подъездной дороге, мы остановились у поставленного на въезде шлагбаума.

Пока Игорь открывал его, я смотрел на Веретье. Как будто ничего не изменилось: те же серые дома, огороженные не совсем ровным штакетником, те же знакомые собаки, которые кинулись к нам с лаем, но не злобным, а приветливым, и те же лица, с любопытством разглядывавшие нас из окон, но изменился я, точнее мой статус. Народ не обманешь: все давно поняли, что за начавшимися переменами стою я, а поскольку так исторически сложилось, что любые изменения не сулят ничего хорошего, то в их отношении ко мне появилась насторожённость. Конечно, это не касалось Кати или Митьки, но и они не могли стать достаточным связующим звеном, так как были причислены к моему лагерю. Надо было что-то предпринимать, чтобы не стать чем-то вроде хорошего барина.

Из этой задумчивости меня вывел подлетевший Бубен, он с размаху запрыгнул ко мне на колени и несколько раз лизнул в нос. Тут я увидел удивлённо взирающего на меня Игоря и глядящую в небеса перекладину шлагбаума. Лёгким шлепком, направив дружелюбную псину наружу, я въехал в деревню.

Тётькатя приняла нового постояльца очень радушно. Его бравый спортивный вид не мог обмануть опыт матери, вырастившей троих детей и нескольких внуков. Она сразу угадала его внутреннюю надломленность и засуетилась вокруг него, как около больного ребёнка.

Хотя Катя не видела меня почти неделю, она заметила произошедшую во мне перемену, вызванную тем, что я нашёл своё счастье, поэтому всё её внимание сосредоточилось на Игоре. Во мне поднялось даже что-то вроде ревности старшего ребёнка, но я позвонил моей Алёне, и её голос примирил меня со всем миром.

Правда оказалось, что мы не сможем увидеться недели две: к ней приезжает из другого города мама, а Лена не готова ещё нас знакомить. Но даже это известие не смогло испортить мне настроение: сам факт, что я уже не один, делал меня счастливым.

Баньку затопили у Митьки. Она была у Хряка самой-самой. А уж по части разных веников и духомяных трав лучшего специалиста, чем Дмитрий Иваныч, я просто не знаю. Как видно, не совсем прав Прохор — часть генов Митька от него получил.

Стол Тётькатя накрыла, как на праздник. Да это и было подобие праздника: у меня начинался новый период в жизни, Игорь уже доволен был своим отпуском, Митька умел радоваться каждому прожитому дню, а Катя просто была рада за нас.

В самый разгар веселья к нам пожаловали гости: Прохор с молодой, лет тридцати, женщиной. Я принял её сначала за туристку, заплутавшую в болоте. Да и что я мог подумать, увидев перед собой вполне современную особу в джинсовом костюме и кроссовках «Nike»?

— Пелагея, — представилась она именем, никак не подходящим её внешнему виду.

Тут только до меня дошло, что это та самая Пелка, которая готовит зубодробительную настойку и может слышать, как разговаривают шары.

Прохор пожал руку Игорю и назвал себя, тот ответил на рукопожатие и что-то пробормотал, не отрывая взгляда от его сестры.

Возникла обычная суета по размещению неожиданных гостей, пришлось раздвигать стол, нести с веранды скамейку, добавлять тарелки и рюмки. Всё это время Игорь активно участвовал в работе, но как завороженный смотрел на Пелагею. Это уже заметили все, и тут Прохор, набрав в ведре горстью воды, неожиданно плеснул ему в лицо. Игорь вздрогнул и покраснел до корней волос.

Атмосфера за столом сразу разрядилась, все расселись, а Прохор достал свою знаменитую погановку и стал предлагать её желающим.

Пелка вобще не пила спиртное, мы же с Катей благоразумно отказались, а Игорь смело подставил свою рюмку, возжелав экзотики. Тётькатя пыталась его удержать, но добилась только снижения дозы.

Но и этого доктору экологии хватило за глаза. Я с подленьким любопытством наблюдал всю гамму ощущений, пробежавших по его лицу: глаза Игоря выкатились из орбит, рот перекосился в ужасной гримасе, а руки зашарили по столу в поисках спасения, и, схватив поданный сердобольной Катей стакан с содовой, он в два глотка опорожнил его и наконец смог сделать судорожный вздох. После этого его дыхание постепенно выровнялось, и он просипел:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});