Пока смерть не разлучит нас - Мэри Джонстон

Бог и моя верная шпага! – вскричал мастер Пори. – Что ж, упование, конечно, самое что ни на есть рыцарское, да только в наше время куда надежнее уповать на золото и милость короля. Примите-ка лучше мой совет, приятель, склонитесь перед бурей, и покуда она не минует, ведите себя смирно. Поклянитесь, что вы знать не знали, что она не та, за кого себя выдавала. О, будьте покойны, чтоб не нанести урона даме, суд, конечно, признает, что в некотором роде между вами все-таки был заключен брак, но в нем отыщут столько юридических изъянов, что хватило бы для расторжения тысячи таких браков! Да, самое лучшее тут – это развод! Да и прецедент под рукой имеется, к тому же весьма недавний. Все мы помним, как одну прекрасную даму развели с мужем, человеком достойным и храбрым, чтобы сделать приятное королевскому фавориту65. Правда, Фрэнсис Хауэрд желала выйти замуж за того фаворита, в то время как ваша красавица…

– Я просил бы вас не связывать имя моей жены с именем этой прелюбодейки! – резко перебил его я.

Он вздрогнул, потом торопливо выпалил:

– Ну полно, полно, я вовсе не хотел вас оскорбить! У меня и в мыслях не было их сравнивать: у сравнений слишком сильный запах. Все при дворе знают, что леди Джослин Ли неприступна, как Бритомарта66, и холодна, как Диана67.

Я встал и принялся шагать взад-вперед по небольшой лужайке перед дверью.

– Мастер Пори, – начал я наконец, остановившись перед ним, – если, не нарушая данного слова, вы сможете сообщить мне, что говорилось сегодня на Совете и какое он принял решение, то считайте меня своим должником. А платить долги я не забываю.

Некоторое время он молча разглядывал кружево на своей манжете; потом его маленькие, хитрые, веселые глазки взглянули на меня.

– Ну что ж, – ответил он – пожалуй, я могу удовлетворить ваше любопытство. Король требует, чтобы означенную леди немедленно воротили в Англию на том же самом корабле, который так нас сегодня переполошил. Ее надлежит отправить в сопровождении двух служанок и под опекой другого знатного пассажира, сиречь милорда Карнэла. Его Величество не может себе представить, чтобы леди Джослин Ли и в Виргинии продолжала свой безрассудный маскарад. Он почитает невозможным, что она до такой степени забыла свой род, звание и долг, чтобы броситься в объятия какого-нибудь мелкого плантатора или разорившегося искателя приключений, у которого оказалось сто двадцать фунтов дрянного табаку для покупки жены. Если же она все-таки совершила этот безумный поступок, то ее все равно надлежит отослать в Англию, где ее окружат самой нежной заботой, поскольку очевидно, что она пала жертвой колдовства. Тем же кораблем надлежит также отправить и человека, который на ней женился, предварительно заковав его в цепи.

Если он поклянется, что не знал о ее знатном происхождении и высоком положении при дворе и если он не станет чинить препятствий расторжению этого брака, то его с почетом отошлют обратно в Виргинию, дав ему денег на приобретение другой жены. Если же окажется, что согрешил он не по неведению, а с открытыми глазами и к тому же не дает согласия на развод, то ему придется иметь дело с королем и Судом Высокой комиссии, не говоря уже о королевском фаворите. Такова вкратце суть дела.

– А почему послали именно лорда Карнэла?

– Вероятно, потому, что он этого хотел. Лорд Карнэл умеет настоять на своем, а король исполняет все прихоти тех, к кому он привязан. Лорд верховный адмирал, то бишь милорд Бэкингем, наверняка всячески способствовал отъезду соперника, предоставил ему самый лучший королевский корабль и пожелал попутного ветра – вплоть до самого ада.

– Я знал, что она не та, за кого себя выдавала, – сказал я. – И я не дам согласия на развод.

– В таком случае вы, я надеюсь, меня простите, если впредь я буду избегать вашего общества, во всяком случае на людях? – без малейшего смущения осведомился он. – На вас чумные пятна, капитан Перси, и хотя ваши друзья желают вам всяческих благ, им волей-неволей придется сидеть по домам и жечь перед своими дверьми можжевельник, чтобы не подхватить от вас заразу.

– Я вас прощу, – ответил я, – если вы мне скажете, что намерен делать наш губернатор.

– Как раз в этом и состоит загвоздка. Джордж Ирдли – самый упрямый человек из всех, кого я знаю. Когда он впервые сюда явился, у него за душой не было ничего, кроме немалых личных достоинств и рыцарского звания, которое король пожаловал ему за заслуги. И вот поди ж ты – теперь его почитают здесь чуть ли не оракулом!

Слово сэра Джорджа – закон! И все из-за того позволения резать друг другу глотки на собственный манер, которое он привез вам в прошлом году. Ох уж эта мне парочка непогрешимых – сэр Джордж и сэр Эдвин! Уж лучше бы сразу объявили их святыми, и дело с концом. Так вот, на сегодняшнем заседании Совета наш сэр Джордж встает и, предварив свою речь славным крепким ругательством, говорит примерно следующее: «Повеления короля всегда передавались нам через посредство Компании. Компания повинуется королю, а мы тут повинуемся Компании. При всем моем уважении, нынешнее требование Его Величества противоречит всем процедурным нормам. Пусть Компания через своего казначея прикажет нам отослать капитана Перси на родину в цепях, дабы он ответил за это странное преступление – женитьбу, пусть Компания прикажет нам отправить тем же кораблем даму, которая теперь наверняка стала его законной женой, и тогда мы обязаны будем подчиниться. Покуда Компания не отдаст нам такого приказа, мы делать ничего не будем, потому что не можем». И все до единого мои коллеги – члены Совета – ответствовали: «Полностью с вами согласен, сэр Джордж» (а я промолчал, поскольку был занят заточкой перьев). Итог этих прений таков – через два дня «Счастливое возвращение» отплывает, везя королю наше смиренное послание, суть коего сводится к тому, что хоть мы и склоняемся перед малейшим желанием Его Величества, словно древесный лист перед дуновением зефира, но в данном случае наши руки связаны. Ибо, согласно хартии, милостиво дарованной нам Его Величеством, мы должны испрашивать разрешение на всякое официальное действие у благородной Виргинской компании, само существование коей зиждется на неукоснительном соблюдении вышеозначенной хартии. Посему, если Его Величеству будет благоугодно передать нам свое повеление как обычно, сиречь через вышеупомянутую Компанию… и далее в том же духе. Разумеется, никто в Совете и вообще в Джеймстауне даже не подозревает о дуэли, которая состоится завтра на рассвете за церковью. – Он выбил пепел из своей трубки и встал, с трудом оторвав свое тучное тело от