Браслет пророка - Гонсало Гинер

Педро был прежде всего преданным тамплиером. Благодаря ордену он стал почтенным человеком, его уважали, и он был признателен судьбе за это. Ради веры он оставил свою прежнюю жизнь, полную душевных метаний. Когда-то он жил среди воров и убийц, а теперь добился более чем приемлемого статуса в ордене. Хотя Педро подчинялся Хуану, он поддерживал отношения непосредственно с епископатом провинций Арагона и Каталония, в состав которой входила Наварра. Как истинный католик, он с таким рвением выполнял приказы, отданные сверху, что иногда шел против своей совести. Один из таких приказов он выполнял, допрашивая Хуана. В епископате провинции получили информацию из Святой земли, на основании которой пришли к выводу, что Хуан привез и спрятал некоторые священные предметы, обладающие высокой ценностью. Эти реликвии в свое время у него требовало руководство ордена, но безуспешно. Тамплиеры, далекие от того, чтобы желать собственной выгоды, подвергались давлению Папы, который стремился вернуть реликвии Церкви, чтобы они стали достоянием тысяч прихожан. В епископате ордена тамплиеров в Святой земле, в Сен Жан д'Акре, знали лишь то, что речь идет о древних папирусе и сундучке, но никому не было известно о содержании первого и содержимом второго.

Помня обо всем этом, Педро видел для себя две возможности в будущем. Во-первых, он мог в короткий срок получить титул магистра ордена тамплиеров в деревушке Королевский Мост, поскольку Хуан вскоре должен был умереть, и, во-вторых, за несколько лет его покровители достигли бы своей желанной цели: продвинуть Педро на более высокое место в ордене. Педро без зазрений совести оставил тяжело раненного, умирающего Хуана. Его цели были намного важнее пролитой крови командора.

По прошествии нескольких часов Пьер вышел с постоялого двора и направился к монастырю. Улицы были безлюдны. Мрак ночи превращал деревья и дома по обе стороны дороги в угрожающие тени. Жуткая тишина, нарушаемая только звуком его шагов, казалось, скрывала присутствие немых фигур, готовых схватить его. Путь от постоялого двора до монастыря превратился в настоящий кошмар. Наконец Пьер оказался у крепостной стены и осторожно обогнул ее, чтобы добраться до северной стороны стены. Он забросил крючок, который с первой же попытки зацепился за выступ, и принялся взбираться на трехметровую стену. Подъем оказался очень непростым. Хотя стена была не слишком высокой, кое-где она была покрыта мхом, и ноги Пьера скользили, не находя твердой опоры. Добравшись до верха, он отцепил веревку с крючком и снова забросил крючок, теперь уже в окно спальни Хуана. Эта операция была еще сложнее, поскольку нужно было попасть в угол каменного оконного проема и крючок все не хотел цепляться. После множества попыток крюк все же зацепился за камень. Пьер удостоверился в этом, сильно потянув за веревку, и начал подниматься по гладкой стене. По мере того как он поднимался, страх его рос. По обе стороны располагались окна монашеских келий, и это означало, что он вполне мог быть обнаружен. К счастью, этого не произошло и он наконец достиг окна Хуана.

Поскольку окно было очень узким, Пьеру пришлось согнуться в три погибели, он был скован в движениях. Пьер ухватился обеими руками за края оконной рамы и сильно пнул окно ногой. Оно поддалось без труда. Он влез в комнату и на ощупь поискал канделябр. Найдя его, Пьер зажег свет и приблизился к кровати Хуана. От пролитой крови намокла вся подушка. Лицо Хуана было опухшим, лилового цвета. Из носа текли две струйки крови, а одна сторона лица была полностью покрыта засохшей кровью, которая текла с брови.

– Хуан, Боже правый! Что же с тобой сделали?

Не получив ответа, Пьер наклонился к лицу Хуана и поднес огонь к его рту. Губы не шевельнулись, огонек не дрогнул. Хуан не дышал!

– О нет, Хуан! За что?! О небо! Тебя убили!

Почувствовав невероятную душевную боль, Пьер безутешно зарыдал, схватив в свои объятия хрупкое тело друга, не переставая при этом говорить с ним.

– Твои братья убили тебя, мой дорогой Хуан. Я не знаю, кто сделал это, но я уверен, что в этом замешан Педро Урибе. Я клянусь тебе, что этот подлец заплатит за свое преступление!

Убитый горем, Пьер смотрел на умершего, вспоминая его последние слова. Нечто важное, что Хуан должен был ему сообщить, он так никогда и не узнает.

Он поднял правую руку покойного, чтобы положить ее ему на грудь, и в этот момент заметил, что нечто, показавшееся ему сначала пятном крови на простыне под рукой Хуана, в действительности было рисунком. Пьер приблизил канделябр, чтобы лучше разглядеть рисунок. Хуан, обмакивая палец в собственную кровь, нарисовал идеальный крест тамплиеров. Над ним он написал букву «с». Пьер заметил также, что из креста в его нижней части выходила линия, продолжавшая юго-восточный луч креста и оканчивавшаяся стрелой.

– Хуан, я не знаю, на что ты хотел указать мне этим рисунком. Я не понимаю его значения! Стрела направлена на юго-восток. Но что я должен там найти? И где отправная точка? Я не могу этого понять, друг мой. – Пьер в отчаянии смотрел на лицо Хуана, пытаясь найти хоть какой-то ответ. – Я не могу больше оставаться здесь, мой добрый друг. Мне очень тяжело, но я должен оставить тебя. В монастыре я подвергаюсь опасности!

Пьер оторвал кусок простыни с рисунком и положил его в свой карман, чтобы не оставлять его монахам.

– Я обещаю тебе, Хуан, что раскрою смысл твоего послания!

Он снова подошел к другу, погладил его по голове, погасил канделябр и направился к окну. Там он схватился за веревку и, находясь уже за окном, в последний раз посмотрел на тело Хуана.

– Мне остается лишь попросить тебя, чтобы ты защитил меня и направил к цели. Прощай, Хуан! Покойся в мире, друг мой!

Пьер спустился на землю и отцепил веревку, чтобы не оставлять следов своего присутствия. Он бегом кинулся от монастыря к постоялому двору, но не вошел внутрь, а отправился в конюшню. Он отвязал своего коня и ускакал из деревни напрямик через поля, в юго-восточном направлении, в поисках неизвестно чего.

Темная ночь обволокла мраком дорогу Пьера. Наконец он прибыл в Эунате, это было недалеко от Королевского Моста. При виде своей монументальной постройки, существующей словно вне времени, его охватили смешанные чувства, и множество мыслей зароилось у него в голове. Он не мог уехать отсюда, не посмотрев прежде еще раз на свой храм. Он осторожно приблизился, удостоверившись, что вокруг нет ни души. Затем он спешился и подошел к стенам церкви, восхищаясь ее красотой. Войдя внутрь, он вспомнил рисунок на простыне, оставленный ему Хуаном, и догадался, что буква «с», нарисованная над крестом, означала церковь в Эунате. Он вспомнил, что Эунате на местном наречии называли «местом ста ворот». Хуан использовал «с», на латыни означавшее число сто. Значит, он указывал исходную точку, откуда Пьер должен был отправиться на поиски своей судьбы, следуя на юго-восток.

Пьер быстро понял смысл креста тамплиеров на рисунке. Крест, как ось координат, снова указывал ему на Эунате. Церковь была восьмиугольной, и можно было провести воображаемые прямые линии, соединяющие ее центр с вершинами углов, образующих стены. В результате получался идеальный крест тамплиеров. И наконец, стрела указывала ему конкретное направление, в котором он должен был двигаться, ориентируясь на оси координат, которые образовывали крест. Где-то там, в каком-то тайном месте он должен был найти смысл чего-то очень важного, о чем так и не услышал!

– Будь благословен, Хуан! Нарисовав своей кровью знаки, которые я начинаю понимать, ты знал, что только я смогу их правильно истолковать. Ты научил меня распознавать скрытое присутствие креста тамплиеров в каждом возведенном орденом храме. Каждый, кто увидит этот крест, будет думать, что ты умер, благоговея до последнего дня своей жизни перед этим крестом, символизирующим посвящение себя Христу.

Удовлетворенный своими выводами, Пьер посмотрел на звезды и пустился в путь на юго-восток через поля, окружавшие заброшенную церковь в Эунате. Он покрыл голову балахоном, почувствовав утренний холод только что начавшегося дня, 15 апреля. Под покровом ночи он проехал довольно большое расстояние. С первыми лучами солнца Пьер подъехал к маленькой деревне под названием Лодоза. Он решил остановиться там, чтобы съесть что-нибудь горячее на завтрак, дать отдохнуть утомленному коню и накормить его. Они оба должны были восстановить силы, так как день обещал быть долгим. Не успев въехать в деревню, Пьер увидел постоялый двор. Подъехав к нему, он доверил своего коня юноше-конюху, а сам вошел внутрь в поисках крова и еды. Он увидел один незанятый стол, стоявший ближе к свету.

– Что господин желает на завтрак? – К столу подошла толстая служанка с неприятным выражением лица и принялась разглядывать Пьера.

– Какие здесь традиционные местные блюда, женщина? – спросил Пьер, вдыхая ароматы еды в помещении.