Рассказы о животных - Рихард Рохт

В один из таких неудачных дней Оту набрел в чаще на лисью нору. Он по запаху догадался, с каким зверем имеет дело, и шерсть у него встала дыбом. Его первым желанием было поскорее убраться подальше.

Однако, принюхавшись как следует, он пришел к выводу, что самой лисы сейчас в норе нет. В подобных вещах он уже умел разбираться.

Поэтому он решил посидеть пока под кустом. От норы шли еще и другие запахи, и проголодавшийся Оту с жадностью вдыхал их. Голод подгонял его, он не смог удержаться от искушения подкрасться к самой норе. Тут он нашел разные объедки, которые остались от лисьей трапезы или которые кумушка просто выкинула из норы. Для лисы наступили сейчас привольные деньки. Повсюду, в лесах и на полях, было много зайцев, тетеревов, куропаток, и потому лисица могла ежедневно устраивать роскошные пиршества и даже оставлять объедки и кусочки похуже, которые казались ей невкусными. Лиса никогда не была бережливой: если у нее всего достаточно, она и переводит многое, а когда ничего нет - голодает.

Оту обнаружил птичьи лапки, крылышки, на которых еще оставалось мясо; валялись здесь и заячьи ребрышки и лапки, показавшиеся голодному коту вполне съедобными.

Оту понимал, что поступает опрометчиво, - ведь он сидел у самой лисьей норы и ел добытую лисой пищу. Но за лето он сделался смелым и ловким и умел находить выход из любого положения. Вот и сейчас Оту присмотрел на всякий случай подходящее дерево, куда мог взобраться, если б хозяйка норы выскочила из-за кустов.

Но барыня лиса отправилась, видать, на долгую прогулку, и Оту съел все, что можно было съесть. Довольный, посмеиваясь про себя, он пошел домой - к своему стогу.

С тех пор, если коту нигде ничего не удавалось раздобыть, его выручала лисья нора. Лисе хорошо: она больше Оту, и ей не надо бояться филина и других птиц. А поскольку ее предки всегда жили в лесу, то она умела охотиться и на зайцев, и на тетеревов, и на уток, и на куропаток. Оту о зайцах мог только мечтать. Ведь он не знал, где их находить и как преследовать, не умел к ним подкрадываться, как лиса.

А охотиться на птиц у него отбили всякое желание филин и журавль. Гонимый голодом, Оту, возможно, и не посчитался бы с полученными уроками и предпринял бы попытку поймать тетерева или куропатку, но для этого у него не было ни достаточной сноровки, ни опыта. К филину и журавлю ему удалось подкрасться, главным образом потому, что они не боялись никого, кроме лисы. Молодых птиц Оту ловил из-за их же собственной глупости, а на большее его не хватало.

Наведываясь к лисьей норе, Оту чувствовал себя прескверно. Во-первых, он боялся, во-вторых, с горечью сознавал, что жизнь становится для него все труднее, даже заставляет подбирать объедки у порога его заклятого врага.

Оту, конечно, не умел думать, как люди, но тем не менее испытывал неприятное ощущение.

И вся эта история, это побирательство у лисьей норы, кончилась для него довольно плачевно.

Однажды, когда он в очередной раз похрустывал у лисьей норы утиной косточкой, из-за пригорка показалась сама хозяйка. Она была до того изумлена, что даже остолбенела. Это ж надо - кот осмелился подойти к ее дому и трогает ее еду! Подобной шутки она никак не ожидала. Придя немного в себя, лиса огненным смерчем бросилась на кота. За такие проделки его следовало проучить, и на сей раз он сам должен послужить для нее закуской.

Но Оту тоже заметил лису и с неимоверной быстротой взлетел на дерево.

И снова повторилась уже знакомая история: лиса начала осаду. Но теперь она находилась у собственной норы, что для кота было гораздо опаснее.

Лиса, сидя, так сказать, у себя дома, могла продержать кота на дереве несколько дней. Она растягивалась подле норы, притворяясь спящей, прогуливалась, позевывала, иногда даже заглядывала в нору и, наконец, стала есть принесенного из лесу зайца.

С тоской наблюдал сверху за этим завтраком голодный Оту!

Лиса ела и временами нахально поглядывала на кота: смотри, дескать, скоро и тебя съем, как этого зайца. К счастью, Оту был уже не тот, что весною, когда спасался от лисы в первый раз. Теперь он был выносливым и ловким, умел приспосабливаться к любым обстоятельствам. Его мышцы окрепли, тело стало легким, и, несмотря на голод, сил у него было гораздо больше, чем весной.

Проходили часы, а лиса и не думала прекращать осаду, да ей и незачем было это делать - ведь она находилась у себя дома.

Положение Оту становилось все хуже и хуже. Хотя он и был теперь гораздо выносливее, чем весною, лапы его онемели и не слушались, голод и холод, - а погода стояла довольно прохладная, - донимали его.

Что делать?

Когда стало смеркаться, и когда лиса снова зашла в нору, Оту решил спуститься с дерева и бежать. Лиса, услышав шорох, тут же вылезла из норы и, увидев удиравшего кота, пустилась вдогонку. Лиса, естественно, бегала быстрее кота, но Оту учел это и, как только она стала настигать его, снова вскарабкался на дерево. Он все же кое-что выиграл: немного размял затекшие лапы и оказался довольно далеко от лисьей норы.

Лиса была сыта, ей хотелось спать, - ведь у своей норы она, собственно, и не смогла толком вздремнуть из-за кота. Она растянулась на земле и вскоре заснула по-настоящему, тем более, что кот сейчас не очень-то интересовал ее. Преследовала она его скорее ради забавы, чем по необходимости.

Кот вскоре понял, что лиса и впрямь спит, а не притворяется. Он слез с дерева, на этот раз очень тихо и Осторожно, стараясь не разбудить лису, бесшумно отполз подальше и пустился наутек. Слышала это лиса или преспокойно продолжала спать, Оту не знал, сам он стремился побыстрее убраться из этого места.

Осень приносила Оту одну беду за другой. Он избежал лисьих когтей, но спать лег голодным. Только на следующий день ему посчастливилось поймать несколько мышей.

9

Прошло немного дней, и однажды ночью с Оту произошло опасное приключение.

Только он устроился под крышей стога, как вдруг услыхал, что по столбу карабкается какой-то зверь, карабкается точно так же, как это делал обычно сам Оту.

"Кто бы это мог быть?" - задал себе Оту вопрос и сел. Уж не кошка ли? Оту достаточно хорошо понимал, что ни рысь, ни лиса сюда не могут забраться. По шороху и царапанью можно было определить, что наверх лезет небольшой зверь.

Может, крыса какая? Ну, пусть только заберется! Уж он ее не пощадит, да и поужинать можно будет на славу!

Но такого зверя, каким оказался появившийся наконец незнакомец, Оту еще никогда не встречал. Голова у гостя была небольшая, морда круглая. Шерсть на спине коричневая, а на животе потемнее - черновато-коричневая. Вдоль живота шла расплывчатая рыжеватая полоса. Грудка, кончики ушей и нос - желтовато-белые, только самый кончик носа черный. Над глазами виднелись белые полукружья.

С подобным зверем Оту еще не сталкивался. Особенно выделялись большие острые зубы, видневшиеся в оскаленной пасти незнакомца.

Какой величины этот зверь, Оту сразу не смог определить, поскольку туловище его было частично скрыто в сене. Во всяком случае, он был не меньше Оту, скорее даже немного больше. От гостя исходил ужасный запах - точно он только что выбрался из какой-то зловонной ямы.

Шерсть у Оту встала дыбом, он оскалил зубы, стараясь выглядеть по возможности внушительным, и угрожающе заворчал.

Неизвестный зверь издал звук, похожий на стрекотанье сороки, что в такой напряженной обстановке показалось даже немного забавным.

Так они сидели друг против друга, готовые к прыжку, - кот и хорек, ибо незнакомец оказался никем иным, как хорьком. Они оценивающе разглядывали друг друга, прикидывая, что предпринять. Вполне вероятно, что хорьку до этого не приходилось встречать котов, ведь он жил в глухом лесу и в деревнях не бывал.

Но хорек был кровожаднее и проворнее кота. И нрав у него был злой и коварный. Лиса не идет с ним ни в какое сравнение.

Неожиданно хорек кинулся на кота. Теперь он издавал звуки, похожие на змеиное шипенье, которые порой переходили в повизгивание.

Кот тоже издал резкий боевой вопль, и они вцепились друг другу в шубы. Крепко трепали один другого, но вскоре кот почувствовал, что зубы противника острее его зубов. Оту пытался вцепиться хорьку в горло, тогда как хорек почему-то норовил все время укусить кота в затылок. Оту ничего не знал о том, что таковы уж повадки хорька: прокусить у своего врага или жертвы шейную артерию.

Вначале противники не могли причинить друг другу большого вреда. Оба были сильны. Они изворачивались, крутились - ни тот, ни другой не давал укусить себя по-настоящему.

Однако кот все сильнее ощущал на себе острые зубы противника. А его собственные зубы застревали в густой шубе хорька. Оту не смог причинить ему особого вреда.

И кот сообразил, что его дело кончится плохо, если он не сумеет избавиться от этого яростно кусавшегося врага. Это могло, в конце концов, стоить Оту жизни.