Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Правда, Р. П. Дмитриева в конечном счете пишет, что какой из списков (К-Б или С) «оказал влияние на другой — решить трудно». Склоняется все же она к тому, что составитель К-Б в силу интереса к историческим лицам поместил имя Калиты вместо Владимира.[Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 216.] Но почему этот «интерес» повлек замену имен князей, остается совершенно непонятным. Да и сам тезис о влиянии протографа списка С на К-Б только прокламирован. Во всяком случае более чем сомнительно, чтобы позднейший переписчик, живший в конце XV в., знал точнее генеалогические взаимоотношения московских князей с белозерскими, чем современник событий 1380 г. (Заметим, что взят был, по Р. П. Дмитриевой, не Даниил, а именно Калита.) Не менее странно само «изъятие» Владимира как предка московских князей и замена его Калитой.[О Калите в списке С см. подробнее: Приложения.] Моделью для текста о Калите, по мнению О. Кралика,[Krälik. S. 82.] явился разговор братьев Ольгердовичей.

Фрагмент № 9. Обращение к соловью.

Краткая редакция:

Славий птица, чтобы еси выщекотала сиа два брата, два сына Вольярдовы, Андрея Полотцкаго,[В ркп.: половетцаго.] Дмитриа Бряньскаго, ти бо бяше сторожевыя полкы, на щите рожены, под трубами поють, под шеломы възлелеаны, конець копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьской земли {К-Б, л. 124 об.}.

Пространная редакция:

О, соловей летьняа птица, чтобы ты, соловей, выщекотал великому князю Дмитрию Ивановичю из земли той всей и дву братов Олгердовичев, Ондрей да брат его Дмитрей Олгердовичев, да Дмитрей Волынскый. Те бо суть сынове храбрии, кречати в ратном времени, ведоми полковидцы, под трубами и под шеломы возлелияны в Литовьской земли (И1) {л. 217}.

О, соловей, летняя птица, чтобы ты, соловей, вощекотал славу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его князю Владимеру Андреевичи) и земли Литовской дву братом Олгордовичем, Андрею и брату его Дмитрею, да Дмитрею Волыньскому. Те бо суть сынове храбры, кречаты в ратном времени и ведомы полеводцы, под трубами, под шеломы злачеными в Литовской земли (У) {л. 175 об. — 176}.

А соловей, летняя птица, красных дней втеха, што ж бы еси выщектали из земли[В ркп.: змли.] Залеское двух брат Алгиродивичовы, князя Дмитрея Волынского, а князя Ондрея Бранского.[В ркп.: Браского.] Тые ж бо ест сынове храбрии,[В ркп.: храбии.] родишась в ратное време, под трубами нечистых кочаны, коней воскормлены, с коленых стрел воспоены в Литовской[В ркп.: тивской.] земли (С) {л. 37 об. — 38}.

В обращении к соловью в Пространной редакции снова, как и в обращении к жаворонку, присутствует вторичного характера пояснение — «летьняа птица». Соловей теперь должен «выщекотать» не только Ольгердовичей, но и Дмитрия Волынского. Этот князь появляется в Пространной редакции под влиянием Сказания, где он выступает одним из главных героев Куликовской битвы. Глагол «поють» К-Б, возможно, появился в результате простой описки (вместо «повиты»),[Так считают А. Вайян (La Zadonśćina. P. 4), а также О. Сулейменов (Сулейменов О. Аз и я. Алма-Ата, 1975. С. 38), полагающие, что К-Б ближе к оригиналу, чем остальные списки Задонщины.] ибо он противоречит Пространной редакции и нарушает стройный ряд («повиты… возлелеаны… вскормлены… поены»).

Одним из источников этого фрагмента Краткой редакции Задонщины был Иосиф Флавий («под шеломом състаревшеся»).[Мещерский Н. А. История Иудейской войны… С. 353.]

Фрагмент № 10. Обращение Андрея Ольгердовича.

Краткая редакция:

Молвяше Андрей к своему брату Дмитрею: «Сама есма два брата, дети Вольярдовы, внучата Едиментовы, правнучата Сколди-меровы. Сядемь, брате, на свои борзи комони, испиемь, брате, шеломомь своим ь воды быстрого Дону, испытаемь мечи свои булатныя {К-Б, л. 124 об. — 125].

Пространная редакция:

И молвяше Ондрей Олгердович брату своему Дмитрию: «Сами есми себе два брата, а внукы есмя Едимаптовы. Изберем братью милую, пановей удалый Литвы, храбрых удальцев, и сами сядем на борзыя своя комони, посмотрим быстрого Дону, изобьем шоломы мечи, испытаем мечев своих литовъскых о шеломы татарскыя, сулиц немецъкых байданы бесерменьскыя» (ИI) {л. 217–217 об.}.

Молвяше Андрей Олгордович своему брату: «Брате Дмитрей, сами есмя собе два браты, сынове Олгордовы, а внуки мы Доментовы, а правнуки есми Сколомендовы. Зберем, брате, милые пановя, удалые Литвы, храбрых удальцов, а сами сядем на добрые кони своя и посмотрим быстрого Дону, испытаем мечев своих литовских о шеломы татарские, а сулиц немецких о боеданы бусорманские» (У) {л. 176–176 об.}.

И рече князь Ондрей Бранский[Так в ркп.] брату своему князю Дмитрею Волынскому: «Княже Дмитрею, сами есмо собе два браты, сынове есмо[В ркп.: смо.] Алгыродовы, а внучата есмо Гедымонтавы. Соберем собе милую дружину, храбрих панов, а силных удалцах, а сами усядем на борздыя кони, посмотрим бистрого Дону, сопием шеломом воды, испытаем мечов своих литовских, а шоломов татарских, солиц немецких, а бонадов бесумерских» (С) {л. 38}.

Речь Андрея Брянского дана в первоначальном виде в списке К-Б. Здесь обычная трехчленная структура: «Сядемь… испиемь… испытаемь», соответствующая и поэтическому строю Задонщины, и логике похода. Очень близок к этому список С, дающий, очевидно, чтение, восходящее к протографу Пространной Задонщины.

Фраза Пространной редакции «Изберем братью милую, пановей удалый Литвы, храбрых удальцев» представляет собой добавление, появившееся под влиянием вставки в фрагменте № 11 о 70 000 «храбрые Литвы». Позднейшего характера, очевидно, дополнение «посмотрим быстрого Дону» (повторяется мотив о Доне) и окончание речи Андрея, где дублируется мотив о шеломах («мечев своих литовъских о шеломы татарскыя, сулиц немецъкых о (так У. — А. 3.) байданы бесерменьскыя»).

Немецкие сулицы появятся еще раз во вставном тексте Пространной редакции (фрагмент № 15). Слова «байданы бесерменьские» встречаются в другом тексте К-Б, который не вошел в Пространную редакцию (фрагмент № 16).[См.: «шеломы немецкие, боданы бесерменьскыя». К-Б, л. 127.]

Фрагмент № 11. Обращение Дмитрия Ольгердовича.

Краткая редакция:

Уже бо, брате, стук стучить и гром гремить в славне городе Москве. То ти, брате, не стук стучить, ни гром гремит, стучить силная рать великаго князя Дмитрия Ивановича,[В ркп. описка: Ивана Дмитриевича.] гремять удалци золоченьши шеломы, черленьши щиты. Седлай, брате Ондрей, свои борзи комони, а мои гото-ви напреди твоих оседлани» [К-Б, л. 125].

Пространная редакция:

И рече ему Дмитрей: «Брате Ондрей, не пощадим живота своего за крестъяны и за обиду великого князя Дмитриа Ивановича. Уже бо, брате, стук стучить, гром гримитъ в камене граде Москве, стучить сильная рать великого князя, гремят удальцы рускыя золочеными доспехы, черленьши щиты. Седлай, брате Ондрей, свои борзый комони, а мои готовы, брате, на чистое поле. Посмотрим своих полъков. Только, брате князь Дмитрей, с нами храбрые Литвы 70 000» (И 1) [л. 217 об.].

И рече ему Дмитрей: «Брате Андрей, не пощадим живота своего за землю за Рускую и за веру крестьяньскую и за обиду великаго князя Дмитрея Ивановича. Уже бо, брате, стук стучит, а гром гремит в каменом граде Москве. Что, брате, стучит великая силная рать великаго князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Владимера Андреевича. Громят удалцы руские злачеными доспехи и черлеными щиты московскими. Седлай, брате Андрей, свой доброй конь, а мой готов оседлан. Выедем, брате, в чистое поле и посмотрим своих полков, колько, брате, с нами храбрые Литвы. А храбрые Литвы с нами 7000 окованые рати» (У) [л. 176 об. — 177].

И рече князь Дмтрей Волынский[В ркп.: волский.] брату своему князю Ондрею Бранскому: «Не пощади, брате, живота своего зо землю Рускую и зо веру християнскую, за обиду великого князя Дмитрия Ивановича и зо брата его князя Володимера Ондреевича. Вжо, брате, стук стучит и гром гримит в камене граде Москве. То ти, брате, не стук стучит, ни гром гримит, стучит раты великого князя Дмитрия Ивановича, гримят руская удалцы золотыми доспехи и шеломы и черлеными считы. Седлай, брате Ондрей, свои кони, а мои подеманы.[В ркп. можно прочесть: поделяны.] Выедем, брате, выедем, брате, в чистое поле, посмотрим, брате, в чистое поле, посмотрим, брате, своих полков, колко с нами удалых панов храбрие Литвы. Та поведают 70 тысещ кованыя раты» (С) {л. 38}.

В речи Дмитрия Ольгердовича Пространной редакции вставного характера слова о 70 000 «окованные рати» перекликаются с 70 000 новгородцев и предшествующим фрагментом (текст, близкий к этому, есть в списке Сказания ГБЛ, собр. Ундольского, № 578). Ни Ф. Ржига, ни В. П. Адрианова-Перетц не помещают этого текста в архетип Задонщины. В разговоре братьев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей в К-Б пропуск («И рече ему Дмитрей… Ивановича»), который подметил еще С. К. Шамбинаго.[О том, что при переписке Ефросин иногда механически пропускал значительные части текста, свидетельствует его список Александрии. Здесь, например, пропущен текст «и епистолию к Дарью отписати повеле» (Александрия: Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л., 1965. С. 17). См. также: Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина// «Слово» и памятники. С. 264–291.] Восстанавливаем его по Пространной редакции. Впрочем, не уверен, что рефрен «за землю за Рускую и за веру крестьянскую» читался в Краткой редакции: возможно, он здесь, как и в других местах, вставлен автором Пространной редакции.[См.: Mazon. Le Slovo. P. 23. О черленых щитах см.: Айналов Д. В. Двi замiтки до «Слова о полку Игореве» // Записки Историчноï i фiлологiчноï секци Украïнського наукового товариства в Киïвi. Киïв, 1918. Кн. 17. С. 92–97.] Формула отрицательного параллелизма «стук стучит… не стук стучит» близка народным песням, что свидетельствует о фольклорной основе Задонщины: