Ночь с Марией. Рассказы - Олег Михалевич

– Я хочу маленькую машину, – объяснял Голубков. – У меня дома, у родителей, сарайчик есть, я промерил, там четыре метра в длину, как раз тачку держать можно будет, пока в рейсе нахожусь. А так, без гаража, за месяц по винтикам растащат. У меня сосед купил жигуль, у дома на два часа оставил – так выходит, а дворников нет, антенна сломана, а на правой дверце, со стороны тротуара, четкий слет вмятины от подошвы ботинка. А маленькой машине меньше завидовать будут.

– Хозяев маленьких машин меньше боятся, – авторитетно заявил Венькин. – Но если под заднее стекло положить милицейскую фуражку, вообще никто не тронет. Да я сам и рисковать не буду, сразу продам. Мне армянин один, Ашот, десять тысяч обещал за большую машину. Я ему говорю про запчасти, а он мне, какие, к черту, запчасти! Ему главное по своему городку, по центральной улице один раз проехать, чтобы все его за рулем увидели. А потом пусть себе во дворе стоит, все равно ездить некуда. А вы какую взять хотите?

– Сейчас посмотрим, – ответил я.

Мы уже подошли к площадке. Металлический забор с панцирной сеткой поверху был украшен разноцветными флажками, ограждая несколько десятков разномастных, не первой свежести автомобилей. Еще дальше тянулось новое ограждение, за которым автомобили в гораздо большем количестве были накиданы друг поверх друга на высоту по меньшей мере двухэтажного дома. Между обеими площадками находились ворота, судя по всему, довольно часто используемые.

Толком ни один из нас в машинах, тем более в заграничных, не разбирался. Курсы автовождения длились по три месяца, продолжительности отпуска для их прохождения не хватало. Мой персональный объем знаний ограничивался самостоятельно прочитанным учебником, а практика заключалась в сидении на стуле и мысленном переключении передач. Конечно, это было лучше, чем ничего. Я представил себя за рулем синего крайслера с огромным, как взлетная площадка, капотом и уже взялся за ручку его дверцы, но вспомнил рассказ Венькина о покупателе – армянине и убрал руку. Дальше стоял фольксваген жук – его габариты идеально подходили Голубкову для четырехметрового сарая-гаража. Черная высокая машина без опознавательных фирменных знаков с кузовом пикап слишком напоминала гроб, а первое впечатление всегда самое верное. Я оглянулся. От маленькой деревянной конторки к нам подходил крупный круглолицый мужчина в аккуратном оранжевом комбинезоне, из-под которого выглядывала желтая рубашка с красным галстуком, очевидно, владелец площадки. Лицо его украшала заранее приклеенная улыбка.

– Хотите посмотреть этот автомобиль? – предложил он, и я непроизвольно ответил, что она похожа на гроб (it’s like a coffin).

– Would you like coffee? (Вы хотите кофе?) – удивился он, и я спохватился.

– Ну что вы, вам послышалось. Мы хотим купить три машины.

– Три машины?!

Улыбка с лица владельца площадки сползла, и он растерянно оглянулся, очевидно, начиная подозревать, что на него совершает налет банда автомобильных гангстеров. Может быть, мы и в самом деле производили такое впечатление, особенно Венькин. Сложение у него было под стать продавцу, но мне трудно было бы представить галстук на его мощной шее, сразу переходящей в небольшую, наголо выбритую голову, украшенную далеко разнесенными ушами-локаторами и широким приплюснутым носом.

– Чего продавец-то говорит? – спросил он.

– Радуется, что ему достались такие хорошие покупатели, – объяснил я мотористу. – Скидки обещает.

– Скидки – это хорошо. Мне крайслер понравился. Только надо договориться, чтобы в придачу дал запасные колеса и еще запчасти.

Продавец понемногу успокаивался. Он, должно быть, вспомнил, что мы находимся не в салоне люкс, а на площадке, соседствующей со свалкой, откуда, как все больше казалось мне, и брались предлагаемые к продаже автомобили, а потому грабить нам у него нечего, зато перспектива избавиться сразу от весьма заметной части товара у него вырисовывалась весьма соблазнительная.

– Вы, наверное, поляки, – на всякий случай уточнил он и, услыхав, что мы советские моряки, облегченно вздохнул. – Ну, тогда, панове, я полностью к вашим услугам.

Электромеханик Голубков попросил открыть капот жука и долго всматривался в хитросплетение шлангов, механизмов и проводов, пока не отыскал коробку с предохранителями и удовлетворенно покивал головой. Предохранители были на месте. Венькина больше заинтересовал багажник крайслера, который открывался прямо из салона. Раз за разом он дергал скрытую на полу возле водителя ручку и с восхищением наблюдал, как крышка багажника самостоятельно поднимается вверх.

– Да Ашот мне за один этот рычажок тыщу добавит! – наконец, подытожил он.

Меня больше привлек форд мустанг. Размером он проигрывал крайслеру, но это была солидная машина с благородным экстерьером дикого покорителя прерий и потрясающе красивым, нестандартно обшитым кожей рулем. На желтую, совсем свежую на вид кожу была нанесена искусная татуировка в виде извивающегося дракона, внутреннюю часть оплетки украшали разноцветные, похожие на драгоценные, камешки. К остальным частям автомобиля прежний хозяин относился с заметно меньшим интересом. Краска снаружи облупилась и определить изначальный цвет авто не представлялось возможным, но прямой ржавчины не было, по корпусу кто-то, скорей всего сам владелец площадки, уже прошелся наждачной бумагой и даже зашпаклевал и загрунтовал сомнительные места, но это меня беспокоило меньше всего. Краски для металла на судне хватало, и я был уверен, что за время перехода сам или с помощью кого-либо из матросов выкрашу машину так, словно она только что вышла из салона.

– А как движок? – на всякий случай поинтересовался я.

– Идеальный! Хотите тест-драйв? Прошу!

Продавец гостеприимно распахнул передо мной водительскую дверцу, а сам забрался с пассажирской стороны на широкий диван, заменяющий привычные сидения, и завел движок. Мустанг довольно заржал, и я стал лихорадочно вспоминать отработанные на стуле движения. Под ногами должно было быть три педали – тормоз, газ и сцепление, но в этой машине их оказалось всего две. Или я что-то позабыл, или продавец пытается вдуть мне авто с отсутствующей частью. Дальше – больше. Под правой рукой должна была оказаться ручка передач, но и она отсутствовала! О каком тест-драйве тут можно говорить? Я выразительно посмотрел на продавца, но он истолковал мой взгляд по-своему.

– Это американец! Все на руле.

Продавец перевел рычажок на колонке руля, и отпущенный с привязи мустанг двинулся вперед. Прямо на жук Голубкова. Я нажал на педаль. Это было инстинктивное движение, то ли в надежде затормозить, то ли в поиске точки опоры для тела перед неизбежным ударом. Пришпоренный мустанг взревел во всю мощь пятилитрового движка, прыгнул на жука, вгрызся в него зубами бампера и застыл. Капот мустанга открылся и поднялся вверх, полностью перекрыв панораму происходящего перед нами.

Быстрее всех отреагировал хозяин стоянки. Судорожным движением он перевел ручку скоростей на паркинг, выдернул из зажигания ключ и откинулся на сиденье. Некоторое время он сидел, как в столбняке, по его лбу катились крупные капли пота. Потом он повернулся ко мне, и я, поежившись, убрал ногу с педали.

– Что это было?

Странный вопрос продавца вывел мой мозг из ступора, переключив его в привычную область решения нештатных ситуаций, коими в полной мере изобиловала жизнь штурмана торгового флота. Самой излюбленной палочкой-выручалочкой для объяснения непоправимых происшествий являлась ссылка на форс-мажор. Сорвало с борта и разбило шлюпку или расколошматило плохо закрепленный груз в трюме и надо определить виноватого, – штурман составляет морской протест на непреодолимые силы природы, на неподвластную человеку силу. Конечно, если по всем сводкам погоды стоит штиль под безоблачным небом, убедить кого-либо в том, что судно оторвало от причала ветром, невозможно. А вот заявить, что во всем виновато слишком быстро и близко проходящий пароход под либерийским флагом – вполне. Находить объяснения убедительно и быстро считалось особым искусством. И правило номер один гласило, что инициативу следует брать в свои руки.

– Зачем вы это сделали? – спросил я, прикидывая, во что может вылиться вся эта история.

– Я?! – от возмущения мой визави, казалось, лишился дара речи.

– А разве не вы завели машину и повернули вот эту ручку? Да еще усадили меня за руль, даже не спросив, умею ли я водить и есть ли у меня вообще водительские права? Которых, кстати говоря, у меня нет!

– Но я, но мы… Мы должны вызвать полицию!

Лицо и шея продавца стали наливаться краской, я распахнул дверцу и вышел наружу. Упоминание полиции мне не понравилось. Можно было не сомневаться, что продавцу на родном датском языке объясниться с блюстителями порядка будет несравненно легче. Сама разборка могла растянуться на несколько часов, а выгрузка белой итальянской субстанции подходила к концу, и мне уже теперь следовало возвращаться на судно. К тому же нас постоянно накачивали лекциями о том, что злодеи-капиталисты только и ищут повода, чтобы скомпрометировать советского человека и заставить его продать родину. А мне, после того как мое кольцо с бриллиантом осталось в ювелирном магазине, продавать больше было нечего. Но, прежде всего, следовало разобраться, что же произошло.