Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ходи поаккуратней, – сказал Саша, – прямо по лужам шлёпаешь…
– Я это нарочно. Будто я слепая, а ты мой поводырь.
– Осторожней, – сказал Саша, – тут калитка. Ну раскрывай глаза.
– А мы скоро придём?
– Да мы уже пришли.
Они остановились, и Саша постучался. Кто-то отворил дверь. Споткнувшись о порог, Марийка с закрытыми глазами вошла в дом.
– Что это за девочка? – услышала она мужской голос.
– Это моя старая приятельница. Дай-ка, Майор, чистый платок, я ей глаз промою. Ну, кучерявая, раскрывай очи. Да ты не мигай!… Ну, вот и готово, видишь, какой кусок угля вытащил, целый угольный склад был у тебя в глазу.
Марийка открыла глаза и увидела себя в небольшой комнате, полной сизого табачного дыма.
За двумя столиками и на подоконнике единственного окна сидели люди. Почти все они что-то писали. Это было бы похоже на почту, если бы не железная кровать, на которой лежало чьё-то пальто и пачка газет.
Маленький темноволосый человек в студенческой куртке нараспашку подошёл к Саше.
– Ну, как у тебя дела? – спросил он, поправляя на носу пенсне.
– Дела хорошие, Майор. Собрано по подписным листам двести восемнадцать рублей с лишним. Это только среди рабочих лесопилки. Сейчас пойду в Культяповку.
«Вот странно! – подумала Марийка. – Майоры ведь, кажется, всегда бывают военные, а этот одет, как Саша-студент, только куртка постарее».
Саша вынул из карманов большие, исчирканные подписями листы и толстую пачку денег. Деньги он начал пересчитывать.
– Ты чего? – спросил он Марийку, которая всё ещё стояла у дверей. – Беги домой.
– Я тебя подожду, – тихонько сказала Марийка.
На подоконнике сидел пожилой рабочий с длинными, обвислыми усами. Низко наклонившись, он что-то писал на листке бумаги, подложив под него толстую книгу. Нахмурив лоб, он кусал кончик своего карандаша, то и дело перечёркивал написанное и снова писал.
Кто-то назвал пожилого рабочего Захаром Иванычем.
«Уж не Машкин ли это дядя Захар Иваныч, который, собирался её на фабрику пристроить?» – подумала Марийка.
Лицо у Захара Иваныча было не строгое, и усы так добродушно свисали вниз, что Марийка, осмелившись, спросила:
– Дяденька, вы не знаете дворника Кириченко? Вы не дядя ли Машкин будете?
– Обязательно Машкин, – рассеянно ответил Захар Иваныч и, продолжая писать, ещё несколько раз повторил: – обязательно Машкин, обязательно Машкин…
Марийка на цыпочках прошла в другой конец комнаты, где за столиком писал Майор.
Она несколько минут разглядывала узкие листки, исписанные красивыми, ровными строчками. Удивительно, как это у него так ровно получалось без линеек. Вот бы ей научиться!
Вдруг распахнулась дверь, и в комнату вошла молодая женщина в длинном пальто и в суконной шапке. Она поставила на стол что-то тяжёлое, квадратное, завёрнутое в вязаный платок.
– Вот, – сказала она грубым мужским голосом, – раздобыла пишущую машинку на три часа, сейчас начну печатать…
Все повскакали со своих мест.
Майор развернул платок, и Марийка увидела какую-то странную штуку, утыканную рядами белых эмалевых кружочков, на которых блестели чёрные буквы.
– Пишущая машинка! Ну и молодец же ты, Анна Ивановна! – сказал Майор. – Теперь у нас работа пойдёт на всех парах…
Анна Ивановна начала раздеваться. Волосы у неё были коротко подстрижены, и Марийке это очень понравилось. Девочек с короткими волосами она видела, но стриженых женщин – ещё никогда. Анна Ивановна была рослая, крепкая, с румянцем во всю щёку. Она носила мужскую косоворотку, огромные ручные часы и вообще была похожа на мужчину.
Усевшись за столиком, Анна Ивановна заложила в машинку чистый лист и начала быстро стучать пальцами по белым кружочкам – ну точно на рояле играла. Марийка стояла за её спиной и смотрела, как на бумаге отпечатываются красивые лиловые буквы.
Когда Анна Ивановна на минуту встала из-за машинки и зачем-то подошла к Майору, Марийка успела ткнуть пальцем в один кружочек. Машинка цокнула, и посреди листа появился жирный лиловый §.
Майор теперь перестал писать. Он ходил по комнате и диктовал, а Анна Ивановна так быстро отстукивала на машинке каждое его слово, что даже не заметила Марийкиного параграфа.
– «Временное правительство есть правительство капиталистов, – диктовал Майор, шагая по комнате, – оно не может окончить грабительскую войну, оно не может не охранять интересы буржуазии…
Советы рабочих и солдатских депутатов представляют другие классы – классы трудящихся…»
Майор то и дело подбегал к каждому из сидевших в комнате, заглядывал в их листки и торопил:
– Ребята, поторапливайтесь, не забудьте, что мы должны выпустить газету к завтрашнему дню; мы должны довести до масс слова товарища Ленина…
– Хорошо тебе поторапливаться, как ты шибко грамотный, – жаловался Захар Иваныч, – а у меня вон полная голова разных мыслей, а на бумагу не идут. Аж вспотел весь…
Саша наконец кончил пересчитывать деньги.
– Ну, пошли, Марийка, – сказал он, – мне ещё в Культяповку надо, а тебе пора домой.
– Саша, а для кого это ты столько денег собрал? – спросила Марийка, когда они вышли на улицу.
– Для нашей рабочей газеты.
Марийка засмеялась:
– Ты всё шутишь! Я ведь знаю, что газета стоит пятачок, а у тебя вон сколько денег собрано…
– Эх ты, голова садовая! Одна газета стоит пятачож, а нам нужно напечатать пять тысяч штук. Понимаешь? За бумагу нужно заплатить – раз, за краску – два…
– А когда выйдет газета? – спросила Марийка.
– Завтра в обед. К концу дня пойдём разносить в рабочие районы.
– Саша, возьми меня с собой, я буду тебе помогать.
– Не устанешь? Много ходить придётся.
– Ничего, я привычная!
– Ну, тогда жди меня завтра в три часа возле водокачки на Михайловской улице. Оттуда пойдём на лесопилку.
Назавтра, ровно в три часа, Марийка ждала Сашу в условленном месте.
Стоял тёплый осенний день.
Щурясь от солнца, Марийка смотрела вдоль улицы – не видно ли Саши?
Она заметила его ещё издали – он шагал нагружённый большой кипой газет, через плечо у него висела холщовая сумка, тоже набитая газетами.
– Здравствуй, Марийка! – крикнул Саша. – А я думал, ты не придёшь, мать не отпустит.
– С тобой меня мама всегда отпускает.
– Ну, идём скорей!
Они вышли на шоссе. Саша так быстро шагал, что Марийка едва за ним поспевала.
– Саша, дай я тоже понесу газеты, – попросила Марийка.
– Дойдём до того дерева, я развяжу пачку и дам.
Дошли до высокого старого дуба, который уже начал желтеть. Саша присел на траву, разрезал бечёвку и дал Марийке толстую пачку газет.
– «Голос рабочего», – прочитала Марийка название газеты.
Больше она ничего не успела прочитать – Саша пошёл дальше, надо было его догонять.
Вот и Мандрыковский спуск. Отсюда начинаются кривые, узкие улицы Культяповки. У первого же забора Саша остановился, вытащил из кармана кнопки, расправил газету и прикрепил её к забору на видном месте.
– Ну, теперь скорей на лесопилку, – сказал Саша, – сейчас гудок.
Они пошли дальше, мимо маленьких покосившихся домиков.
Возле красного кирпичного здания лесопилки были сложены штабелями доски.
Саша присел на досках, разложил рядом с собой газеты, поправил на боку сумку.
– Ну, Марийка, сейчас пойдут рабочие. Смотри не зевай. Я буду здесь, а ты беги к другому выходу. Как все газеты раздашь, возьмёшь у меня ещё.
Хрипло, протяжно загудел гудок. Прижимая к груди газеты, Марийка кинулась к воротам лесопилки.
– Свежая газета «Рабочий голос!» – звонко выкрикнула она, стараясь подражать уличным газетчикам.
Её обступили. Со всех сторон тянулись рабочие большие руки.
В одну минуту Марийкин карман оттопырился, наполненный медяками.
Газеты тут же читали, передавали друг другу, бережно складывали, прятали по карманам.
Раздав все газеты, Марийка побежала к Саше за другими, но и он уже распродал все номера.
Газеты тут же читали, передавали друг другу.
В БОЛЬНИЦЕ
Однажды утром Марийка проснулась позже, чем всегда. В квартире было тихо. Мать, видно, ещё не вернулась с базара. За сатиновой занавеской было темно и душно. Жужжали мухи, что-то, захлёбываясь, булькало в водопроводной трубе. Нужно было скорей вставать и приниматься за чистку башмаков, но вставать почему-то не хотелось. Голова была тяжёлая и точно не своя, глаза смыкались.
«Посплю ещё немножко», – подумала Марийка, чувствуя какую-то странную усталость, во всём теле.
Её разбудили грузные шаги матери и грохот поленьев, брошенных на пол у печки.
– Мама! – позвала Марийка.
Поля подошла к кровати.
– Ты что же это валяешься? – закричала она, но вдруг смолкла и пощупала горячие щёки Марийки. – Господи! Да ты вся в жару! Лоб горячий, точно печка. Катерина, принеси-ка градусник…
- Марийкино детство - Дина Бродская - Детская проза
- Детство и юность Катрин Шаррон - Жорж-Эммануэль Клансье - Детская проза
- Серебряное слово ; Тарасик - Сусанна Георгиевская - Детская проза
- Танино лето. Рассказы - Татьяна Шилова - Детская проза / Периодические издания
- Сказки про маленькую красную машинку Дженни - Дарья Анатольевна Заботина - Прочая детская литература / Детская проза / Прочее
- Детство Ромашки - Виктор Афанасьевич Петров - Детские приключения / Детская проза
- Проба пера. Сборник рассказов о детстве - Ольга Александровна Лоскутова - Детская проза / Периодические издания
- Шесть Иванов — шесть капитанов[сборник] - Анатолий Васильевич Митяев - Детская проза / Прочее
- Велькино детство - Алексей Олейников - Детская проза
- Никогда не угаснет - Ирина Шкаровская - Детская проза