Судьба - дама настырная (СИ) - Ривер Ива

— На, держи свою панацею, — я спустилась с лестницы и протянула ему бутыль. Нехорошо, конечно, спаивать людей, да ведь один чёрт напьётся! Так пусть хоть качественным продуктом, а не мухряком каким-нибудь.

Дядя вмиг замолчал и с вожделением уставился на «эликсир».

Я вынула из пакета батон и палку колбасы.

— А это закусить. Давай собаку, и разбежались.

— А де-нь-ги?.. — заикаясь, спросил бомж, то и дело сглатывая набегающую слюну.

— Какие ещё деньги? Пёс этот наш, потерялся он. Зовут Фёдор, между прочим, а никакой не Шарик. Мы его у тебя и так забрать можем, у нас и документы на него есть, — пояснила я, предполагая, что родословная где-то должна быть, по-другому бы Димка со своими нынешними замашками покупать собаку не стал. Ещё, небось, от каких-нибудь элитных производителей! — Но поскольку ты его честно отловил и, к тому же, не съел, а постарался пристроить, мы тебе благодарны. Забирай пойло и беги к своей супруге, если она, конечно, имеется.

В подтверждение моих слов Валентин подошёл поближе и показал поводок, который всё это время держал в руках. Мужик смекнул, что ввиду численного преимущества рискует вообще остаться ни с чем, быстро выхватил у меня бутылку и провиант, кинул верёвку и рванул к ближайшему проулку.

Тут только я заметила, что дядя босой и, глядя на грязные голые пятки, вдруг испытала острый приступ жалости к горемыке. Человек всё-таки, хоть и никчёмный…

— Стой! — гаркнула я, сунула Азарову пакет и бросилась вдогонку, на ходу расстёгивая сумку.

Глава 16. «Магические корочки»

Бомж остановился, как вкопанный, судорожно прижимая к груди по случаю добытые дары. Испугался, что отниму, что ли?

— Вот, возьмите, — сказала я, протягивая стодолларовую купюру и неожиданно для себя переходя на «вы». — Купите себе обувь.

Дядя воззрился на банкноту, как архар на новую пещеру.

— Да берите же! Денег, что ли, не видели? — поторопила я нетерпеливо.

— Мне бы лучше нашенскими… — смущённо кашлянул он. — Я про баксы так, для форсу сказал…

Я пошарила в кошельке, выдала ему эквивалент в национальной валюте, резко развернулась и зашагала прочь, спиной ощущая недоумевающий взгляд.

«Пропьёт, как пить дать пропьёт!» — бормотала в сердцах, злясь и на себя, и на опустившегося человека.

— А вы, Рита, без благотворительности никак не можете? — с усмешкой спросил Виктор, когда я вернулась и присела, поглаживая собаку.

Пёс сидел смирно и тяжеловато дышал.

— Не ваше дело, — сухо ответила я.

— Пропьёт ведь, — заметил Азаров, в точности подтверждая мой вывод.

— Знаю, — буркнула я.

— Тогда зачем? — пожал он плечами.

— Долго объяснять. Как-нибудь в другой раз поделюсь. Ехать надо — пёс голодный и пить хочет. Мотался неизвестно сколько по улицам, бедненький. Поможете мне его до дома довезти?

— А вы думали, я оставлю вас наедине с этим монстром? — улыбнулся Виктор.

— Он не монстр, — вступилась я за собаку. — Наоборот, очень даже симпатичный, смирный пёсик.

— Это он сейчас смирный, потому что в наморднике. Или устал. А как дальше себя поведёт, неизвестно. Крупная особь, боюсь, не справитесь вы с ним. Вас же предупредили, что пёс агрессивный, — напомнил Виктор.

— Предупредили, — согласилась я. — Хотя, по виду и не скажешь.

Мы вернулись обратно к дому Софьи, Валентин вынес нам ветпаспорт Фёдора, посетовав, что Валёк не может отыскать родословную. Ждать у нас времени не было, мы простились с Карецким и попытались утрамбовать Федю в машину.

Идея эта собаке не понравилась. Он упёрся в асфальт всеми четырьмя лапами и грозно зарычал.

— Ну вот, пожалуйста, ваш смирный пёсик, — прокомментировал Виктор, критически меня оглядывая. — Одна вы с ним точно не справитесь. Он с вами приблизительно в одном весе — массой задавит.

— Справлюсь, — упрямо сказала я. — Только не надо его насильно тащить, а то он будет воспринимать нас как врагов.

Я разорвала пакет с кормом, поднесла горсть к носу Фёдора, затем забралась на заднее сиденье и позвала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Феденька, иди сюда, смотри, какая вкусняшечка.

Пёс послушно заполз в машину, перепачкав обивку. Я дала ему несколько кусочков через намордник и скомандовала Виктору закрыть дверь и сесть за руль.

— Находчиво, — признал Азаров. — Однако ещё ничего не значит.

— Да ну вас, — отмахнулась я, обнимая собаку. — Он ещё маленький. Поладим.

До моего дома мы доехали без происшествий, не считая того, что дважды Федя норовил подняться во весь рост, и я с трудом уговаривала его вернуться в горизонтальное положение.

В квартире Виктор предложил:

— Давайте так: вы уходите в комнату, а я снимаю с него намордник.

— Ага, сейчас! У меня, конечно, опыт общения с собаками небольшой, но у вас, по-моему, ещё меньше. Так что давайте в комнате вы спрячетесь, — ответила я ехидно.

Азаров бросил в мою сторону убийственный взгляд и освободил собаку от железной маски.

***

Ничего особенного не произошло. Федька покрутил медвежьей башкой, ткнулся лбом в мои колени и резво потрусил на кухню, где стал громко лаять, глядя на кран.

— Смотрите, какой умный! — пришла я в восторг, быстро наливая в миску воды. — Чудо, а не пёс! А вы говорите, не справлюсь! Слушайте, Виктор, — спохватилась я, — уже поздно, а вам добираться далеко. Может, мою машину возьмёте?

Вместо ответа Виктор присел к столу, помаялся немного, глядя, как собака жадно пьёт воду, и сказал:

— Послушайте, Рита, не хочу показаться навязчивым… но я серьёзно боюсь оставлять вас одну с таким «сыном», — он поднял на меня глаза и обезоруживающе улыбнулся. — Мало ли что. Вот сижу дурак дураком и думаю, как бы половчее напроситься пожить у вас некоторое время. Пока вы друг к другу привыкнете. Вдруг вам ещё помощь какая-то понадобится?

Я посмотрела на него с любопытством. Что-то подобное в «параллельном мире» уже происходило… Правда, во сне он вёл себя понаглее. Но там и причины были посерьёзнее.

Я крепко задумалась.

Человек ведёт себя прилично, дружескую помощь предлагает. Квартира у меня большая, ничего страшного не случится, если кто-то поживёт в одной из комнат. Повадки приёмыша я действительно пока не знаю, это правда, а оставаться с малознакомым зверем наедине, наверное, не самая лучшая идея. Вот если бы Магистр был дома, тогда другое дело… Уж он бы «на раз» любую собаку построил!

Получается, с одной стороны предложение Виктора очень даже заманчивое. Но с другой… для меня будет довольно мучительно находиться с ним под одной крышей… Я же и в город сбежала, чтобы поменьше с ним видеться, а теперь что получается? Да, дилемма…

Пёс наконец утолил жажду и столь же громко на своём собачьем языке потребовал еды. А я всё ещё размышляла.

Виктор ждал. Надо было отвечать, а меня что-то совсем заклинило с решением. Но в эту минуту, давая мне дополнительное время для раздумий, «ожил» его мобильный, а следом раздался настойчивый звонок в дверь.

Я пошла открывать, гадая, кого это нелёгкая принесла в такой час, и тут-то охранный инстинкт Фёдора проявился во всей красе. Разбрызгивая по сторонам еду и захлёбываясь лаем, он ринулся в прихожую, опережая меня.

Не зная пока, реагирует ли пёс на какие-то команды, я быстро впихнула его в ванную и только после этого открыла дверь. На лестничной клетке стоял разъярённый сосед снизу — младший Бронштейн.

Было соседу хорошо за пятьдесят, и «младшим» он считался условно, потому как имелся ещё и Бронштейн-старший — гнусный, въедливый старикашка. Впрочем, если бы младший Бронштейн вовремя подсуетился и обзавёлся наследником, он бы именовался средним. Но поскольку имел одну только дочь — всё-таки младший.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бронштейны, в количестве пяти штук проживали непосредственно подо мной и были не в восторге от нашего соседства. Почему так, ума не приложу. Что до меня, то я всегда старалась соблюдать правила «советского общежития», и с тех пор как Димка выселился из моей квартиры, мне это даже стало удаваться. Но несмотря на мои старания, Бронштейны всё равно были вечно всем недовольны. Видимо, их сильно раздражает сам факт моего существования. А может, таким нехитрым способом они просто пытаются себя занять, ибо на моей памяти ни один из них никогда ни на какую службу не ходил. На какие капиталы живёт семья, мне неведомо, но живёт хорошо, ни в чём себе не отказывая.