Золотые ласточки Картье - Екатерина Лесина

Лялька, которая если и появлялась, то лишь затем, чтобы схватить что-либо со стола. Иногда присутствовал Пашка, взявший за обыкновение рассказывать странные и, как Софья подозревала, выдуманные истории из жизни бизнесменов средней руки. Порой к завтраку присоединялся Толик, вечно хмурый и явно чем-то недовольный. Артем если и заглядывал, то лишь затем, чтобы поинтересоваться, где хозяева. Софья не знала. Хозяев она не видела и по этому поводу не огорчалась.

В библиотеке, огромной и несколько пыльной, где в массивных старых шкафах скрывались книги, самые разнообразные, от любовных романов до фармакологических справочников, Софья устраивалась с книгой у окна или выходила на террасу, если та была свободна. По негласной договоренности Маргоша и Ника Софьи сторонились, она и сама не искала компании, радуясь одиночеству и свободе.

После обеда, обязательного для всех, но проходившего в молчании – Маргоша и Ника старательно игнорировали друг друга, Машка ела, Лялька мечтала, – Софья отправлялась гулять. Она успела изучить окрестности виллы, убедившись, что лес не так уж далек и неряшлив, каковым выглядит, что по другую сторону дома имеется небольшое, но весьма живописного вида озерцо, что если пойти по тропе, то можно дойти до деревни…

В самой деревне не было ничего интересного, но Софья вдруг полюбила здесь гулять. Она прохаживалась, прихватив с собой полотняную сумку, Лялькой подаренную, и от этих прогулок в тишине получала преогромное удовольствие.

И нынешним днем она возвращалась.

– Сонька! – окликнули ее.

Пашка. Запыхался. Вспотел. Клетчатая рубашка потом пропиталась. Пашкин лоб блестел испариной, и лицо тоже блестело, особенно нос, который уже отливал характерной краснотой солнечного ожога.

– Сонька! Ты Маргошу не видела? – Пашка встал, наклонившись, упершись руками в колени, и дышал часто. Объемный его живот мелко вздрагивал.

– Не видела.

– Совсем?

Софья пожала плечами, пытаясь припомнить особенности сегодняшнего дня. Поздний завтрак в компании Машки, которая жаловалась… На что жаловалась? Не то на детей, не то на мать, а может, и на детей с матерью, а заодно несчастную свою судьбу. Правда, в чем именно эта судьба несчастна, Софья так и не поняла, но кивала.

Потом была библиотека…

– За завтраком ее не было. За обедом тоже.

Конечно, и это даже показалось слегка странным. Не то, что Маргоша не соизволила явиться, но то, что она выпустила потенциальную жертву из поля зрения.

– Знаю, – отмахнулся Пашка. – А потом?

– И потом не видела, – Софье непонятна была этакая его обеспокоенность. – Мы с ней не особо дружим. Я вот гулять пошла…

– Одна?

– Одна. Я всегда одна гуляю.

– Не страшно?

– А чего бояться? – Софья перекинула ремень на другое плечо. – Здесь места тихие. Мне в деревне сказали…

Как выяснилось, пропала Маргоша еще с вечера, когда поругалась со Стасом. А Софья стала нечаянным свидетелем этой ссоры.

Она не пряталась, сидела на террасе, задвинув лежак в самый дальний ее угол, читала… А еще думала о том, что надо бы дачу или продать, или ею заняться. После смерти родителей Софья туда заглядывала редко. Тяжело ей там было. А продать… Мама бы этого не одобрила.

– Прекрати этот цирк! – раздраженный голос Стаса прервал Софьины мысли.

– Какой?

Этот голос она тоже узнала. Маргоша.

– Васька все равно на тебя не поведется.

– Ревнуешь?

– Нет. Я слишком хорошо знаю, какая ты тварь.

– Знаешь ли? – В голосе Маргоши прорезались мурлычущие ноты. – Или тебе кажется, что ты знаешь, а, Стас?

Надо бы подать знак, что они здесь не одни… Например, закашлять, а то ведь получится, что она, Софья, подслушивает чужую беседу.

– Знаю. Тебе нужен не он, а его деньги.

– Всем и всегда нужны деньги, даже тебе, Стасик. Или напомнить, как ты плакался, что не способен дать мне того, что я заслуживаю… А ведь слезы-то были крокодиловы… Ты ведь мог просто позвонить папочке… Примириться…

– Рассчитывала, что я… вернусь в семью?

– Рассчитывала, – не стала отрицать Маргоша. – Полтора года рассчитывала. Потратила на тебя, барана упрямого, столько времени…

– То есть меня ты не любила?

– Почему? Любила, по-своему. Но деньги, Стас, я всегда любила больше и любовью куда как искренней. У тебя ведь был шанс, когда я сказала, что выхожу за этого старого козла… Но нет, ты предпочел орать и бить посуду, а не сделать хоть что-то.

– Что именно? – ледяной раздраженный голос.

– Например, позвонить твоему отцу. Он был бы рад. И конечно же, принял бы тебя в семью…

– А заодно и тебя.

– А заодно и меня. Поверь, я была бы очень благодарна… Да и ты, чем плохо? Нормальное образование, нормальное место работы, перспективы. Сидел бы сейчас в совете директоров солидной компании… Но нет, ты предпочел лбом в стену стучать.

– Ну ты и…

– Почему, Стасичек? Потому что хочу нормальной жизни? Разве это плохо? Я в отличие от некоторых росла в нищете… Знаешь, сколько у меня братиков-сестричек? Пятнадцать.

– Сколько?!

– У меня папаша на всю башку религией ударенный… И мамаша не лучше. Восемнадцать родила, двое померли, на их счастье. Остальные жили… Деревенская изба. Старшие возятся с младшими. Убирают, готовят, все вместе молятся. А отец только и повторяет, что, дескать, боженька всех нас любит… Ага, любит, только жрать приходится одну картошку. Круглый год одна картошка… Шмотье драное… Работы много… Учиться некогда… Да и зачем женщине учеба? Ей надо покорною быть, чтобы замуж выйти, пахать и рожать… Он меня продать собирался… Передать собрату по вере в жены… А мне шестнадцать было… И я сбежала. Сестрицы-то старшенькие мои давно замужем были, видела я, чего с ними происходило… Вот и пришлось сбежать. Думала к маменькиным родичам податься, которые нормальные были…

Софья замерла. Теперь ей было страшно, что ее обнаружат.

– Только эти родичи мне не особо обрадовались. Да, позволили переночевать. Одежонки старой подкинули… И будь добра, дальше сама барахтайся, как знаешь. А кому я была нужна в городе, Стасик? Никому. Тогда я и поняла, что в этой жизни полагаться стоит только на себя. И что без денег этой самой жизни нет и не будет. А ты… Капризный мальчик, который на всех разобиделся. Что плохого тебе родители желали?

– Ничего.

Глухо ответил. И непонятно, жалеет он Маргошу или злится на нее.

– Вот именно, что ничего. А ты… ты трус, Стасик. Ты побоялся возвращаться к своим и за меня бороться не захотел, типа, раз я так решила, то и…

– Ты мне изменяла с этим…

– С этим… а что мне надо было делать? На носу выпуск, диплом в зубы, и свободны. Куда идти? Где жить? С тобой и Васькой в вашей коммуналке? Я устала давиться хлебом, выгрызать каждую копейку… ты этого не понимал и понимать не хотел. Вот и пришлось искать иной вариант.

– Поздравляю, нашла.

– Нашла, – не стала отрицать Маргоша. – Если о чем и жалею, так о том, что этот козел протянул так долго. Если бы ты знал, до чего он мне был отвратителен… и детки его крови попили, не говоря уже о женушке.

– А чего ты хотела, когда в чужую семью влезла?

– Мне казалось, я ясно выразилась. Безбедной жизни я хотела… а за Ваську не бойся. Его не обижу.

– Ты ему не нужна.

– Пока не нужна, – мирно согласилась Маргоша. – Но скоро стану просто-таки необходима. Я трижды замужем побывала, поверь, опыта набралась.

Софья прикусила палец, чтобы не рассмеяться. Трижды замужем… и вправду опыт немалый.

– Послушай, – Стас уже не говорил, рычал. – Ты отстанешь от Васьки…

– Или?

– Или я вышвырну тебя отсюда.

– Ужас какой, – Маргоша угрозы не испугалась. – Дорогой, ты забываешься… вышвырнешь меня? А разве ты здесь хозяин? Да и наш дорогой Василий не просто так собрал всех, у него ведь цель имеется. Анна покоя не дает? Покойная Анна не дает покоя… какой-то дикий каламбур.

– Прекрати.

– Почему я должна что-то прекращать? Нет уж… скажи, а если я ему помогу?

– Чем?

– Информацией, – теперь она почти мурлыкала. – Такой полезной интересной информацией о том дне… или о другом… когда ты с Анной целовался.

– Что?!

– То, дорогой, то… думали, вас никто не видит? В курилке спрятались…

– Я не…

– Не отрицай, – Маргоша тихо рассмеялась. – Думаешь, я не видела, что ты на нее запал? Видела. И ты ей нравился. Кто Васька против тебя? Так, деревенский простачок, веселый парень, свой, а тут Стас… красавец… спортсмен… бабник… Но и тебя понять могу. Девочка смазливенькая была… и вертелась рядом, взгляды бросала жаркие. Как тут устоять?

– Ты будешь молчать.

– Ай, Стас, ты и не отрицаешь? А мог бы придумать что-то, сказать, что я перепутала… наврала… нет, я не слепая, я знаю, что видела вас вместе, и ты с ней целовался. Васька, если прознает, не простит этого… да?

– Я тебе шею сверну.

– Какой ты грозный! – Маргоша не испугалась. – Вот так прямо… а часом, не ты, Стасичек, и Анне шею свернул?