Как (не) стать императрицей (СИ) - Мария Эмет

я прожил с ним всю жизнь.

Услышав это, я вздрогнула. Представила, насколько это может быть ужасно — вырасти под воспитанием настоящего дьявола.

Алоран развалился в кресле и выглядел неприступно спокойным. Руки расположилась на подлокотниках, нога на ноге, в глазах вечная печаль. Странно… Я ведь раньше никогда её не замечала. Наверное, раньше я никогда и не всматривалась в его глаза. Холодный, безэмоциональный и даже немного бездушный эльф всегда казался мне правильным. Я думала, что все ушастые такие.

Но что если я ошиблась? Причем крупно? Вдруг он просто никогда не видел тепла и любви. Вдруг вся его жизнь кошмарный сон. Наказание, которое не пожелаешь даже врагу.

— Не смотри на меня с жалостью. Терпеть её не могу. — Произнес он, скривив губы. — Я тебе не букашка под каблуком.

И говорит он так не потому что злой. А потому что несчастный.

— Откуда у тебя печать принадлежности? — спросила осторожно, глядя на него в упор. Алоран, все это время неизменно смотревший в мои глаза, резко отвернулся, после встал и отошел к окну.

Кажется, я наступила на мозоль. Поднявшись следом, подошла к нему сбоку.

— Можешь не говорить. Я пойму. Но знаешь… Часто после откровений на душе становится легче. Сужу исключительно по себе.

— Был только один человек, с которым я был откровенен. И мне пришлось собственноручно убить его. Не боишься?

— С каждым днём я забываю, что такое бояться все больше и большае. Думаю, очень скоро я стану поистине бесстрашной. — Мужчина, услышав это, грустно улыбнулся. Я положила руку на его плечо. — Если тебе станет от этого легче, то лучше расскажи.

Алоран повернул голову в мою сторону и предупредил:

— История тяжелая.

— Ты не похож на человека с легкой судьбой. Вернее, на эльфа.

Остроухий кивнул своим мыслям и всмотрелся в даль, заговорил он только через минуту.

— Я стал пленником с рождения. Мой отец, будь он проклят, влюбился в служанку Хектора. Та поверила в его чувства… Или просто повелась на его внешнюю красоту… Не знаю, одно известно мне — они зачали меня и об этом узнал князь. Отец знал, что мать беременна. Знал и прекрасно понимал, что эльфийская община никогда не примет человечку и грязнокровное дитя.

Алоран замолчал, подбирая слова.

— Он сбежал? — догадалась я.

— Да. Оставил мать в лапах Хектора и тот был только рад этому. Эльфы — идеальный во всем существа. И пусть я наполовину человек, это никак не отменяет мои выдающиеся способности. — Он сжал кулаки. — Хектор заставил мать подписать контракт. Самый необычный из всех… Все дети, рожденные ею, навсегда становятся собственностью эль Айд. Так и вышло — я вещь, принадлежащая великому княжескому роду.

43

— Её звали Калис, — произнес эльф, мечтательно улыбнувшись. — Она была служанкой. Простой девушкой со светлой душой. Мы любили друг друга.

Он глянул на меня с испугом. Наверное, ожидал какой-то реакции, ведь не так давно он признавался в чувствах ко мне. Но я осталась невозмутима.

— Она стала светом в моей темной жизни. Вместе мы провели пять лет. И вот однажды Калис решила, что с нас хватит этой каторги. Она хотела убежать. Я был готов помочь ей в этом, пусть и знал, что мы расстанемся навсегда. Она заслуживала счастья, она заслуживала свободы. — Алоран закрыл лицо руками, отдышался две минуты и продолжил: — Но Калис не согласилась покинуть меня. Ночью она пробралась в покои Хектора и попыталась убить его. У неё практически получилось, но он проснулся и смог выбить из её рук нож.

— И что же было потом?

— Потом? Потом закончилась моя жизни. После этой ночи я перестал чувствовать. Перестал улыбаться. Я… умер самой мучительной смертью — погибла моя душа, а тело вынуждено жить в муках вечно. — Он протянул руки и посмотрел на ладони. — Хектор знал о нас. Он призвал меня и…

Говорить он больше не мог. Этого и не требовалось.

— Нет… — прошептала я. — Быть этого не может…

— Вот этими руками… — эльф сел на пол и уткнулся лицом в колени. — Тем поганым тупым ножом я убивал её, не смея противиться воле печати. Я ненавижу себя за это.

— Но ведь ты не виноват, — я бросилась к нему и опустилась рядом. — Алоран, послушай меня… Ты не виноват, слышишь?

Он молчал. Тогда я осторожно погладила его по голове, нежно обхватила ладонями щеки и повернула лицом к себе. Всмотрелась в яркие глаза, вечно печальные и безжизненные.

— Ты прекрасен, — выдохнула я.

— Тело ничего не значит.

— Не телом, душой, Алоран. Душой. И я чувствую, что когда-нибудь у нас все будет хорошо. Ты сможешь стать счастливым. И пусть эта боль никогда не уйдет, но ты найдешь в жизни свой источник света. — Я попыталась обнять его, но он не позволил. Резко встал, схватил меня плечи и поднял следом.

— Глупость какая. — Хмыкнул эльф. — Ты даже себе помочь не можешь. И я не могу. Мы — рабы Хектора. И все. У тебя есть шанс на жизнь, у меня его никогда не было. Не говори мне больше такого. Никогда.

— Алоран… — я вновь попыталась ухватиться за него, поделиться теплом. Напомнить о том, что он не одинок. Но мужчина не позволил. Отступил на шаг, после ещё на два и вовсе ушел к двери.

— Прости меня за все это. Забудь.

— Нет! — воскликнула я. — Ты не должен держать это в себе. Я хочу, чтобы тебе стало легче и если ты захочешь поговорить ещё…

— Нет. Не захочу. Я вообще тебя видеть не хочу. — Сказал он холодным тоном. — Чем больше времени я провожу с тобой, тем мне больнее. Если ты желаешь мне добра, то просто не приближайся. Иначе будет только хуже. Вторую потерю я не вынесу, мне не хочется вновь задыхаться от боли без возможности… облегчить страдания.

Он ушел тихо, выскользнул из комнаты и прикрыл дверь. Я без сил упала на кровать, осмысляя услышанное. Раньше я думала, что он просто заносчивый эльф. Самовлюбленный, убежденный в своей неотразимости.

Но все оказалось куда ужаснее… Бедный, бедный Алоран. Как же мне его жаль. Боль эльфа словно перешла ко мне. От неё