Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— После стольких лет, — повторила за ним Мари срывающимся голосом.

— И что пронюхал этот ублюдок?

— Дэвид пытается это выяснить сейчас в Вашингтоне. Пока нам только известно, что ему удалось раскопать имена Алекса Конклина и Мо Панова, когда он разнюхал об этих ужасных событиях в Гонконге и Коулуне. — Она рассказала о фальшивых телеграммах и западне в парке с аттракционами в Балтиморе.

— Я так полагаю, что Алекс обеспечил им всем постоянную охрану, или как там это называется?

— Круглосуточную, я уверена. Кроме нас и Мак-Алистера, Алекс и Мо — два человека, оставшиеся в живых, которые знают, что Дэвид был... о Боже, я даже не могу произнести это имя! — Мари со стуком опустила чашку с кофе на стол.

— Успокойся, сестричка, — Сен-Жак положил свою руку поверх ее, — Конклин знает, что делает. Дэвид говорил мне, что Алекс — самый лучший «оперативник», — да, именно так он его называл, — который когда-либо работал на американцев.

— Ты ничего не понимаешь, Джонни! — закричала Мари, стараясь взять себя в руки, но ее широко распахнутые глаза говорили о тщетности этой попытки. — Дэвид Уэбб никогда не мог так сказать, Дэвид Уэбб никогда ничего не знал об этом! Это говорил Джейсон Борн — он снова вернулся!.. Этот холодный как лед монстр — вычислительная машина, которого они создали, вновь проник в душу Дэвида. Ты понятия не имеешь, что это такое: ты смотришь в его пустые глаза, которые видят такое, что мне не под силу, или вдруг у него меняется тон голоса, в нем появляются ледяные нотки, которые мне незнакомы, и вот передо мной — чужой человек.

Сен-Жак жестом попросил ее замолчать.

— Перестань, — мягко сказал он.

— Дети? Джеми? — Она вдруг стала, как безумная, озираться вокруг.

— Нет. Речь о тебе. Ты надеешься, что Дэвид ничего не станет предпринимать? Что он заберется в какую-нибудь вазу династии Винь или Минь и будет притворяться, что с его женой и детьми все в порядке, что им ничто не угрожает, опасность нависла только над ним? Нравится вам это, девочки, или нет, но мы, мальчики, по-прежнему думаем, что отгонять от пещеры тигра — это наша работа. Искренне думаем, что мы больше для нее подходим. И нам приходится обращаться к силе — даже самой грубой. Именно так ведет себя сейчас Дэвид.

— Когда это успел мой маленький братик стать таким философом? — поинтересовалась Мари, внимательно изучая лицо Джона Сен-Жака.

— Никакая это не философия, девочка, я просто знаю это, вот и все. И большая часть мужчин думает точно так же... Приношу извинения феминисткам.

— Не надо извиняться. Большинство женщин поступили бы так же. Ты что, думаешь, что твоя старшая, столь ученая сестра, которая общалась в Оттаве с самыми крупными экономистами, по-прежнему дико визжит, если увидит на кухне мышь, а при виде крысы падает в обморок?

— Некоторые женщины, те, что поумнее, бывают более честными, чем остальные.

— Согласна с тобой, Джонни, но ты не уловил мою мысль. Давид так хорошо вел себя последние пять лет. Каждый месяц он становился хоть и немного, но лучше, чем был в предыдущем. Он никогда не сможет полностью излечиться, и мы все знаем об этом, слишком серьезно он ранен, но кошмары и ярость, терзавшие его, полностью исчезли. Одинокие прогулки по лесу, после которых он возвращался с синяками на руках, потому что лупил что было мочи по стволам деревьев; слезы, которые он глотал, забившись ночью к себе в кабинет, потому что внезапно снова забывал, кто он и что он сделал, представляя о себе невесть что, — все это исчезло, Джонни! Перед нами уже забрезжил настоящий солнечный свет. Понимаешь, что я имею в виду?

— Да, понимаю, — торжественно заявил брат.

— Происходящее сейчас опять может возвратить этот кошмар — именно этого я так боюсь!

— Будем надеяться, что все это скоро кончится.

Мари замолчала и вновь внимательно посмотрела на своего брата.

— Вот что, братик, я знаю тебя слишком хорошо. Ты уходишь от разговора.

— Ничуть.

— Нет, пытаешься... Ты и Дэвид? Я никогда не понимала этого! Два наших старших брата — такие солидные, такие компетентные люди, если и не с интеллектуальной точки зрения, то с прагматической — несомненно. И тем не менее он выбрал тебя. Почему, Джонни?

— Перестань копаться в этом, — коротко отрезал Сен-Жак, убирая ладонь с руки сестры.

— Но я должна знать! Это моя жизнь! Он — смысл жизни для меня! Не может быть больше никаких тайн, если мы говорим о нем, — я этого просто больше не вынесу!.. Почему Дэвид выбрал тебя?

Сен-Жак откинулся на спинку кресла, провел ладонью по лбу, затем поднял глаза, в которых читалась безмолвная мольба.

— Ладно, я знаю, что ты хочешь услышать. Помнишь, лет шесть-семь назад я оставил наше ранчо, сказав, что хочу попробовать жить своей жизнью?

— Естественно. Мне казалось, что это разобьет сердце маме и папе. По правде говоря, ты ведь всегда был их любимчиком...

— Я всегда был ребенком! — перебил ее младший из семьи Сен-Жак. — А все мы словно играли в идиотском телевизионном сериале вроде «Золотого дна», где мои браться, которым давно перевалило за тридцать, слепо выполняли приказы, отдаваемые нашим фанатичным и претендующим на непогрешимость отцом франко-канадцем, чьи достоинства олицетворяли куча денег и земля.

— У него есть еще кое-какие достоинства, но я не стану спорить с «детской» точкой зрения.

— Ты и не можешь, Map. Ты, как и я, по году пропадала.

— У меня были дела.

— У меня тоже.

— Что же ты делал?

— Я уничтожил двух человек. Двух скотов, которые убили мою подругу. Сперва изнасиловали, а потом убили.

— Что?

— Не кричи...

— Боже мой, как это произошло?

— Я не хотел сообщать, чтобы дома не узнали об этом, поэтому я позвонил твоему мужу... и моему другу Дэвиду. Он не стал обращаться со мной, как с ребенком, у которого крыша поехала. В то же время это оказалось правильным поступком и самым верным решением. Правительство кое-что задолжало ему, поэтому из Вашингтона и Оттавы в залив Джеймса[13] вылетела с тайной миссией команда умных людей, и я был оправдан. Признали, что я убил обороняясь.

— Он мне и словом не обмолвился...

— Я просил его молчать.

— Значит, вот почему... Но я все-таки не понимаю!

— Что тут непонятного, Мар? Та, другая его часть знает, что я могу убить и убью, если это будет нужно.

В доме зазвонил телефон, а Мари продолжала внимательно смотреть на младшего брата. Прежде чем к ней вернулась способность говорить, в дверях кухни появилась пожилая негритянка, которая сообщила:

— Это вас, мистер Джон. Тот летчик с большого острова. Говорит, что по очень важному делу.

— Благодарю, миссис Купер, — сказал Сен-Жак, поднимаясь с кресла и быстро направляясь к аппарату возле бассейна. Поговорив несколько минут, он посмотрел на Мари, бросил трубку и кинулся к сестре. — Собираем вещи! Надо уматывать отсюда!

— Почему? Это был тот человек, который доставил нас сюда?..

— Он только что вернулся с Мартиники, где узнал, что кто-то прошлой ночью расспрашивал служащих аэропорта о женщине с двумя маленькими детьми. Никто из экипажей не раскололся, но это ведь только начало. Давай быстрее.

— Боже мой, куда же мы поедем?

— Переедем в гостиницу, пока не придумаем что-нибудь еще. Сюда ведет только одна дорога. Ее патрулируют мои «тонтон-макуты». По ней никто не сможет пробраться. Миссис Купер соберет Элисон. Поторапливайся!

Мари бросилась было в спальню, как вновь затрезвонил телефон. Сен-Жак торопливо подбежал к аппарату возле бассейна и схватил трубку как раз тогда, когда в дверях кухни опять появилась миссис Купер, известившая:

— Звонят из резиденции губернатора на Серрате[14], мистер Джон.

— Какого черта им надо?..

— Мне спросить их об этом?

— Да нет, не стоит, я сам подниму трубку. Помогите моей сестре собраться и отнесите чемоданы к «роверу». Они уезжают прямо сейчас!

— Какие плохие настали времена, господин. Я уже начала привыкать к детишкам.

— Плохие времена — это уж точно, — пробормотал под нос Сен-Жак, снимая трубку. — Слушаю!

— Привет, Джон! — сказал старший помощник генерал-губернатора Ее Величества, который давно был на приятельской ноге с канадским бизнесменом и помогал ему разбираться в чащобе законодательных актов этой колонии.

— Я могу тебе перезвонить, Генри? Понимаешь, сейчас я немного спешу.

— Боюсь, не будет другого времени, приятель. Мы получили распоряжение прямо из министерства иностранных дел: они требуют, чтобы мы немедленно оказали им помощь, а тебе от этого никакого вреда не будет.

— Вот как?

— В 10.30 из Антигуа рейсом «Эр Франс» должен прибыть один старикан со своей женой, и Уайтхолл хочет, чтобы его встретили по первому разряду. Старина, видно, отличился на войне, у него вся грудь в орденах, он был заодно со многими нашими парнями, действовавшими по другую сторону Ла-Манша.