Колдун 3 - Кай Вэрди

прочим, накрыла!

— Ты совсем долбанутая, что ли? — окончательно разъярился Влад. — Тебе жить надоело? Какого хрена тебе у мамкиной юбки не сидится?

— Такого же, какого и тебе не сиделось! — смело посмотрев ему в глаза, дерзко отозвалась девчонка. — Сам-то какого хрена сюда полез?

— Ты точно чокнутая… — аж растерялся Влад. — Я мужчина! А ты… ты…

— А я женщина, — огрызнулась на его выпад девчонка и, сильно толкнув его, выпрямилась. — Не мешай, дай выйти. Мне к командиру надо.

— Куда тебе надо? — окончательно ошалел Влад.

— Оглох? К командиру, говорю, мне надо! — оперлась пятой точкой на край кабины девушка, складывая на груди руки.

— Влад, что там у тебя? — раздался голос бежавшего к самолету Смородинова. — Ты не ранен? Ох ты ж… А это кто? — остановился он, уставившись круглыми глазами на девчонку.

— Самоубийца, мать ее, — не поворачивая головы и продолжая сверлить нахалку бешеным взглядом, ответил Влад. — Решила покончить жизнь самоубийством вот таким извращенным способом.

— Я Анжелика, — точно так же сверля злющими глазами Влада и не поворачивая головы, процедила сквозь зубы девушка. — Я стрелком буду.

— Кем, твою мать? — взорвался Влад, всплеснув руками.

— Точно самоубийца… — проворчал Сашка.

— Интересно, у тебя действительно со слухом проблемы или шлем мешает? — склонила голову набок Анжелика.

— Вылазь! — схватил ее за руку Казаков, потянув на себя. — К командиру пошли! Пускай он думает, как тебя домой отправлять! — прорычал он, едва сдерживая себя.

Девушка резким движением вырвала свою руку из захвата Влада и, ловко выбравшись из кабины, скользнула по крылу и встала рядом со Смородиновым.

— Он всегда такой хам? — кивнув на стоявшего столбом Казакова, поинтересовалась она.

Сашка заржал, а Влад, в секунду оказавшись рядом, едко бросил:

— С такими ненормальными как ты — да. Пошли командиру сдаваться.

Полковник Павел Иванович Головня мрачно смотрел на стоявшую перед ним девушку. Невысокая, с копной темных, непослушных волос, выбивавшихся из-под не справлявшегося со своей задачей гребешка, она с вызовом смотрела на него.

— Как вы попали в самолет? — мрачно спросил он.

— Забралась в кабину стрелка одного из самолетов ИЛ-2 новой модификации, отправлявшихся на фронт, и спряталась там, — ответила она, твердо и прямо глядя на него.

— Позвольте спросить: зачем? — швырнул он карандаш на стол и поднялся.

— Чтобы попасть на фронт, — пожала она плечами.

— С какой целью? — прищурился полковник.

— Защищать свою Родину, — твердо произнесла девушка, глядя ему прямо в глаза.

— Почему не пошли в военкомат? Зачем нужно было забираться в самолет? И каким образом вы вообще попали к самолету? — допытывался полковник.

— Ну, попасть к самолету не сложно, работая на заводе. Тем более, что именно я проверяла и пристреливала пулеметы, — снова пожала плечами девушка. — Самолет проверяли уже, и забралась я в него после того, как пилоты с инженером сверили серийные номера. То есть этот самолет точно летел на фронт. А в военкомат я ходила, — помолчав, зло и резко продолжила девушка, вздернув подбородок. — Меня не взяли. Прогнали оттуда, сказали, мое дело в госпиталях раненым помогать, а не на фронте под пулями ползать.

— Комсомолка? — усмехнулся полковник. Ему все больше и больше нравилась эта девушка — смелая, решительная, бойкая. Оставить ее в дивизии? Посадить на новый самолет стрелком? Но жалко девчонку…

— Разумеется, — кивнула она головой.

— Пулеметы, говоришь, пристреливала… — задумчиво повторил полковник, прохаживаясь по кабинету. — А стрелять где научилась?

— Так у меня отец военный, товарищ полковник, — улыбнулась девушка. — Полковник Рязанцев. Я всю жизнь по воинским частям с ним. И стрелять умею, и с оружием обращаться тоже: чистить, разбирать, собирать.

— Мать знает, что ты на фронт сбежала? — резко остановился он, в упор глядя на нее тяжелым, немигающим взглядом. — Ее не жалко?

— Нет у меня матери. Умерла, когда мне пять лет было. Меня отец растил, — опустила голову девушка, и голос чуть дрогнул. — Я почти и не помню ее… А отец на фронте. Воюет.

— В каком подразделении командовал? — резко спросил Павел Иванович.

— 47 стрелковый корпус, — спокойно ответила девушка.

— В военкомате знают, что ты дочь боевого полковника? — он буквально впился в нее глазами.

— Да, — спокойно и коротко ответила она.

— И все равно отказали… Почему? Почему не отправили на курсы медицинских сестер? — требовательно спросил он.

— Меня? Медсестрой? — рассмеялась вдруг девушка. — Ну что вы, товарищ полковник! Я просилась снайпером.

— Снайперов не так много. Если есть навык стрельбы, почему отказали? — не отрывая от нее взгляда, допытывался полковник. Девушка молчала, закусив губу. — Почему?

— Мне нет восемнадцати, — тихо ответила она и опустила голову.

— Тааак… — тяжело выдохнул полковник. — И сколько тебе лет?

— Семнадцать, — с вызовом посмотрела на него девушка исподлобья. — Будет…

— Когда? — нахмурился Головня.

— В январе, — тихо ответила Анжелика и вдруг, вскинув голову, твердо проговорила: — Это не имеет никакого значения, товарищ полковник. Я, как дочь командира, полковника, прекрасно понимаю, на что иду. И я готова защищать свою Родину до последней капли крови. Я хороший стрелок, товарищ полковник. Я снайпер. У меня превосходный глазомер. Я умею стрелять из всех видов оружия. У вас авиационный полк. Хотя я также неплохо владею и рукопашным боем, вступать в рукопашную схватку я не собираюсь. Для меня будет идеальным место стрелка.

— Ты понимаешь, что стрелять придется в воздухе? Это не то же самое, что стрелять на земле, — нахмурившись, он оценивающе смотрел на девушку. — И шансов выжить гораздо меньше.

— Я промахнулась первые четыре раза, — опустила голову девушка. — Но потом смогла подбить два самолета и срезать очередью немецкого пилота, выпрыгнувшего с парашютом, — вздернула подбородок девушка. — Да, с самолета стрелять сложнее, чем на земле. Но я привыкну!

— Ты подбила два самолета? Когда? — вытаращил на нее глаза полковник.

— Когда сюда летели. На нас напали. Двоих я подбила. Одному попала в навесной бензобак, и он загорелся. Во втором убила пилота, — совершенно спокойно ответила Анжелика.

— А что случилось с третьим? — продолжая сверлить ее взглядом, небрежно поинтересовался полковник.

— Третьего подбил пилот того самолета, в котором я летела, Влад, кажется, — дернула плечом девушка. — Мне плохо было видно, я же спиной к нему была. Я видела, как он падал.

Полковник с минуту молча смотрел на девушку, после чего так же молча обошел ее и, открыв дверь, рыкнул:

— Казакова, Рыжова, Смородинова, Жукова и Литвиненко ко мне! Немедленно!

Почти сразу дверь открылась, и вошли три пилота.

— Где Жуков и Литвиненко? — отмахнувшись от приветствия, полковник внимательно разглядывал подчиненных. — И что на вас надето, черт подери? Где ваша форма?

— Литвиненко погиб, Жуков в госпитале в Воронеже, получил тяжелое ранение. В строй он уже не вернется, слепым летать невозможно, — мрачно