Истинные звезды - Элизабет Адлер

Не успели закончиться выпускные экзамены, как Каролина полностью отключилась от занятий и с головой окунулась в празднества. На многовековых зеленых лужайках появились яркие полосатые палатки, строгие серые монастырские своды всю ночь содрогались от звуков рок-н-ролла и хлопков открывающихся бутылок шампанского. А при первых лучах солнца над университетским городком, утопающим в красивой зелени, сотни студентов высыпали на улицу и отправились к реке. Каролина, в платье из тафты с длинной широкой юбкой цвета морской волны, который оттенял ее зеленоватые в крапинку глаза, устало положила голову на подушки в лодке, безвольно опустив руку в прохладную воду и чувствуя себя сошедшей с картины Сюра, где молодой красивый юноша в лодке вез свою возлюбленную по заросшей камышом реке. В Кембридже она несколько раз влюблялась, но романы получались все несерьезные и быстротечные.

Думая о тех годах, Каролина вспоминала себя всегда чем-то занятой. Она разрывалась между Лондоном и Кембриджем, стараясь втиснуть все, что только можно, в свою и без того бурную жизнь, везде имея кучу друзей, массу двоюродных братьев и сестер и любящих ее близких родственников. Семья Каролины была многочисленная и очень дружная. Летом по выходным в доме часто устраивались вечеринки, а зимой лыжные вылазки. И вдобавок ко всему она умудрялась еще выкраивать время для занятий.

Ей было трудно и страшно оставлять академический мир, в котором она жила с пяти лет, и в двадцать два года встретиться лицом к лицу с реальной жизнью, полной труда и каждодневных забот. Ее старший брат Ангус сделал блестящую карьеру, став адвокатом, и, возможно, на следующих выборах будет выставлена его кандидатура. А младший брат Каролины, которого звали Патрик, колесил по всему миру, участвуя в международных автогонках в качестве механика команды, надеясь в один прекрасный день сесть за руль «ягуара» или «лотоса». А вот сообразительная, симпатичная девушка со степенью бакалавра истории искусств, хорошо говорящая по-французски и немного по-немецки, никому не была нужна. Где же, задавалась тогда вопросом Каролина, ее судьба, в чем заключалось ее предназначение? Разве, наконец, не настал момент, когда стоило только пошевелить пальцем, чтобы вся ее жизнь полностью изменилась?

Когда же, наконец, это случилось, все пошло не так. Работа на аукционе произведений искусств, которую она долго добивалась, прошла мимо, и ей пришлось поддаться на уговоры родителей и пойти на курсы бизнеса.

После их окончания Каролина разослала заявления на работу, которая на самом деле не очень ей нравилась, и отказалась от поступивших приглашений, так как ее страшила мысль, что она окажется запертой в каком-то ужасном учреждении или вынуждена будет посещать производственные собрания, на которых будет умирать от скуки. Она слонялась по дому, чувствуя себя все более несчастной и подавленной, надеясь найти работу секретарши в театре или место помощника по сцене — что угодно, только бы проникнуть в этот волнующий мир театра. Но оказалось, что почти каждая молодая девушка мечтала о том же.

В конце концов, когда стали подходить к концу деньги, а она так ничего и не решила, что делать дальше, неуловимая судьба протянула ей руку, и Каролина пошла работать в магазин на Саус Молтон-стрит, попав в современный, изысканный мир моды, где для золотой молодежи Лондона продавалась необыкновенная одежда молодых французских и японских модельеров. И незаметно для нее самой «Моди» поглотил ее целиком. Это было как удобная кровать: не хотелось вставать, но можно было проспать всю жизнь!

Тот понедельник, когда ее судьба переменилась, был спокойным, казалось, что никому не хотелось высовываться под дождь. Каролина лениво листала журнал мод, останавливаясь, чтобы полюбоваться фотографиями Джесси-Энн Паркер, идущей по подиуму в Париже, блистательно выглядя в узком кашемировом вечернем платье от Лагерфельда с разрезом на юбке. С завистью она думала, что манекенщица выглядела просто восхитительно, это и понятно, такая девушка и в рогоже будет выглядеть точно так же. А какие длинные у нее ноги! И как, должно быть, здорово быть такой известной, как Джесси-Энн Паркер! Они были почти ровесницы, но подумать только, как много добилась Джесси-Энн в жизни — должно быть, стала работать с пятнадцати лет! Но не только в этом дело, думала она. Джесси-Энн сразу стала знаменитой. Любимице Америки мисс Паркер было чему поучить Каролину, дать ей несколько уроков, как добиться успеха. Да, Джесси-Энн сама прошла через это.

— Каролина! — позвала ее миссис Майклз. — Тебя к телефону. Твоя тетя Катриона.

Каролина застонала. Если ее тетка звонила в магазин, это означало только одно — приключилось что-то «чрезвычайное», как, впрочем, бывало уже не раз.

Голос тети Катрионы по телефону всегда был громким и высоким. Она, видимо, так и не поняла, что совсем необязательно кричать, чтобы быть услышанной на расстоянии.

— Каролина, дорогуша! Не сможешь ли ты меня выручить? — пронзительно закричала она в трубку. — Завтра вечером я устраиваю вечеринку, и глупая старая Мэри Андерсон меня подвела, сказала, что не сможет прийти, так как у нее грипп, но я-то знаю, что снова хватила лишку джина накануне, а печень у нее уже не та.

— Ой, тетя Катриона! Там ведь соберутся одни старики, — жалобно сказала Каролина. — Неужели ты не можешь найти кого-нибудь ближе им по возрасту?

— Не говори глупостей, дорогая, мои друзья вовсе не все старые маразматики. И знаешь, в этот раз я пригласила таких замечательных людей. Жду тебя в восемь часов, и пожалуйста, постарайся нормально выглядеть, Каролина, детка.

— Что значит нормально? — спросила она, держа трубку подальше от своего уха.

— Ну, знаешь… Надень что-нибудь хотя бы относительно напоминающее платье, а то в прошлый раз на тебе был какой-то японский мешок из-под картофеля.

Она услышала, как тетка захихикала над своей шуткой, вешая трубку. Естественно, ей совсем не хотелось, идти на этот ужин. Она была уверена, что там не будет ни одного человека моложе пятидесяти, а тетя будет следить, сколько она пьет, потому что до сих пор считает Каролину «маленькой». Но тетя Катриона была ее крестной, причем очень преданной и любящей. Она регулярно писала Каролине письма в школу, время от времени вкладывая в них пятифунтовую бумажку, которая была совсем нелишней в набегах Каролины по субботам в местный городок для пополнения запасов еды, чтобы продержаться всю неделю на школьном полуголодном пайке. Каролина раздраженно вздохнула. Совершенно очевидно, что ей все-таки придется пойти на этот вечер.

Позже, вспоминая тот день, Каролина думала, что сама судьба ласково и благосклонно вмешалась в ее жизнь. Она заметила Перикла, как только переступила порог комнаты. Он стоял, прислонившись к стене бутылочного цвета, который тетя Катриона считала «своим» в доме, совершенно не замечая, что ее просторная гостиная, выходящая на Кадоган-сквер, походила на аквариум с прохладной водой. С Периклом разговаривали две жизнерадостные женщины преклонного возраста, а его глаза, полные безнадежности, поймали ее взгляд.