Кольцо зла - Андрей Посняков

– Ну, здрав будь, Нифонт, не чаял с тобой свидеться.

– Что?! – Зульфагар округлил глаза и вдруг широко улыбнулся – узнал.

– Иван?! – тихо произнес он. – Вот так встреча! А ты ничуть не изменился, даже не постарел. А ну-ка, пошли… Посидим, пока они тут грузят.

Зульфагар – Нифонт Истомин, дворянин, служилый человек покойного рязанского князя Олега Ивановича – был давно знаком Раничеву, еще по Переяславлю, когда вместе веселились, общались одной компанией… Кстати, ведь именно благодаря наставлениям и урокам Нифонта Иван когда-то неплохо освоил приемы оружного боя, в чем сейчас и признался за бокалом ромейского вина.

– Ага, пригодилось все-таки мое искусство, – улыбнулся Нифонт. – Как там, в княжестве?

– Олег Иваныч, князь, умер уж три года тому.

– Надо же… Кто же теперь? Федор?

– Он.

– А Феофан, Феоктист-тиун? Они по-прежнему в силе?

Раничев покачал головой:

– Затаились, сволочи… Не слышно, не видно. Знаешь что, Нифонте, а давай-ка, возвращайся назад, а? Князю Федору знающие люди нужны, испоместит землицей, а с супостатами, завистниками, интриганами справимся, если что, Хвостин поможет, есть там такой думный дворянин, человек умнейший.

– Хвостин? – Нифонт вздрогнул. – Не Дмитрий ли Федорович? Все поговорками римскими говорит?

– Он самый, – засмеялся Иван. – Ты, выходит, когда-то знавал его?

– Да было дело. Думал, он давно сгинул в Троках, ан нет, жив. Ты-то куда путь держишь?

– И не поверишь. В Кастилию, по личному делу. Кстати, твои люди парня моего прихватили, Захария. Отпустил бы, а?

– Отпущу, отпущу, – Нифонт громко позвал стражника и заговорил с ним на незнакомом Раничеву языке, отдаленно напоминающем латынь.

– Отпустят твоего парня, – повелительным жестом выпроводив стражника, усмехнулся Нифонт. – Воинам кто-то сказал, что твой слуга – очень знатный вельможа.

– Надо же! – удивился Иван. – Ну, это они ошиблись. Странно – и кто бы мог такое сказать?

Нифонт самолично наполнил бокалы тонкого венецианского стекла.

– Давай-ка выпьем, друже. За боярышню твою, Евдокию.

Выпили. Раничев улыбнулся:

– Так как, вернешься?

Пират покачал головой:

– Даже не знаю. Вряд ли… Видишь ли, Иване, я слишком привык быть свободным. Рисковать головой – да, но при этом никому не подчиняться!

– Даже тунисскому бею и раисам?

– Даже им, – кивнул Нифонт. – Действую на свой страх и риск. Иногда отдыхаю в Алжире, а чаще – в Сеуте.

– Ты так недолго протянешь, – усмехнулся Иван. – Раисы и бей не потерпят никого, кто бы не подчинялся им. И вряд ли они будут действовать сами. Скорее всего, тебя просто подставят… португальцам или тому же венецианскому дожу. Ты же не дурак, Нифонт, должен понимать – твоя свобода призрачна, словно дым.

– Я тоже думал об этом, – согласился пират. – И скорее всего, подамся на службу к португальскому королю Жуану… или к английскому Генриху.

– А к Генриху Кастильскому не хочешь?

Нифонт расхохотался:

– К чему моряк сухопутному монарху? Что же касается португальцев или англичан – они неплохо платят.

– Но тогда ты опять не будешь свободным, – усмехнулся Иван.

– Да, – кивнул пират. – И кто знает, что такое свобода?

– Всего лишь – осознанная необходимость, – Раничев не сдержал грустной улыбки. – Португалия, Англия – тебе выбирать. Только знай – ты всегда будешь желанным в Рязанском княжестве.

– Московиты еще не захватили его?

– Нет. Скорее, уж зарится Витовт.

– А Тохтамыш, Тимур? О них что-то давно ничего не слышно.

– Умерли, оба. Тимур в Отраре, на пути в Китай, Тохтамыша, кажется, убил Шадибек, юный сибирский царевич. Или – убьет еще…

– То есть как это – убьет?

– А, не вникай… Удачи тебе. Нифонте. Жаль, что ты стал разбойником.

– Я проливаю гораздо меньше крови, чем иные властители.

– Я видел… Ты даешь людям надежду и берешь лишь часть – ловко придумано!

– Не я придумал, немцы, – скромно признался Нифонт. – Витальеры, так их называли, слыхал, может быть?

– Слыхал. «Друзья Бога и враги всего мира».

– Вот именно. У меня здесь немало людей, ходивших на богатые ганзейские города под вольными знаменами Штертебеккера.

– Штертебеккера все же казнили… Ты хочешь его судьбы?

– Не знаю. Наверное, мне давно уже все равно…

Испросив разрешения, вошел давешний русоволосый пират, уже без панциря, доложив об окончании перегрузки. Увидев Раничева с бокалом вина, брови его удивленно полезли на лоб.

Нифонт что-то отрывисто произнес по-немецки, вернее – на том диалекте, которым пользовались жители северогерманских городов, по сути своей и составлявших Ганзу.

– Я сказал, что ты – мой давний друг, – обернувшись, пояснил пират. – Это мой помощник, Якоб фон Штрее.

Услыхав свое имя, Якоб с достоинством поклонился. Раничев тоже, встав, отвесил поклон и, тепло простившись с Нифонтом, направился к выходу.

– Не забудь прихватить своего парня, – с усмешкой напутствовал предводитель пиратов.

– Не забуду. Рад был свидеться. Надеюсь, когда-нибудь увижу тебя на рязанской земле.

Нифонт усмехнулся:

– Может быть, может быть… как любил говорить Хвостин – jacta alea est – жребий брошен!

– Да, это так, – согласно кивнул Раничев. – Но ведь tempora mutantur et nos mutamur in illis – времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

– Вот именно, – Нифонт расхохотался. – Прощай.

Раничев с освобожденным Захарием едва успели спрыгнуть со сходней на палубу нефа, как нагруженная добычей шебека грузно отвалила прочь, и пиратские корабли скрылись за островом.

Поднялся небольшой ветерок, и капитан Карло приказал поднять паруса на оставшихся в целости мачтах. Стучали топоры – свободные от вахты матросы деловито чинили бизань.

– Вот так да! – сияя глазами, к Ивану с Захарием подбежал Аникей. – Вы вернулись, да?! А я-то не знал, что и делать.

– Ладно, – Раничев отмахнулся. – Отдыхайте пока.

По пути в свою каюту он столкнулся с капитаном.

– Великое чудо я увидел сейчас, – останавливаясь, заметил он. – Зульфагар Нифо всегда выполняет свои обещания… но только ту часть, которая не касается пленников. И чтоб вот так, вернуть…

– Зульфагар – человек слова, – уловив смысл, важно отозвался Иван. – Он не солгал и в малом, ибо не нами сказано – mendax in uno…

Глава 6

Лето 1405 г. Андалузия – Ла Манча. Дон Хуан Рамирес

Я – Альдемаро из Лерина:

Алькальд почтенный – мой отец,

Высокой чести образец,

Хоть замок наш – одна руина.

Лопе де Вега«Учитель танцев»

…mendax in omnibus – солгавший в одном, лжет во всем.

До андалузского порта Кадис, вот уже более полутора веков пребывающего в состава кастильского королевства, путешественники добрались относительно быстро – на фелюке местного скупщика рыбы, бывшего по торговым делам в Генуе. Честно признаться, Кадис не произвел особого впечатления – какие-то грязные убогие домишки, узкие улочки, единственное, что привлекало взгляд, это многочисленные католические храмы, выстроенные с непостижимым изяществом и любовью. Католическая церковь являлась одной из вдохновительниц Реконкисты – отвоевания испанских земель от арабов – мавров, как их здесь называли, а потому пользовалась огромным влиянием. Ну улицах Кадиса частенько попадались монахи самых различных орденов – как местных (Сант-Яго), так и широко известных – доминиканцев, францисканцев, кармелитов. Кроме монахов обращали на себя внимание многочисленные вооруженные люди, в большинстве своем плохо одетые, зато такие гордые, что дальше ехать некуда. У расположенных в порту таверн то и дело вспыхивали ссоры, как правило, по какому-нибудь пустяковому поводу, нередко заканчивающиеся серьезными ранениями, а то и смертью. Кабальерос – так называли местных дворян, людей меча, посвятивших войне всю свою жизнь. Реконкиста при короле Генрихе – как и при его отце – проходила ни шатко ни валко, так, больше по инерции или для показухи. Мавры давно уже потеряли большую часть когда-то захваченных ими земель, теперь у них оставалась только лишь Гранада – благоухающий эмират на самом юге Испании. Периодически на границе происходили стычки – именно стычки, военными действиями лихие налеты слабо организованных банд кабальерос назвать было нельзя при всем желании – заканчивавшиеся вничью, впрочем, у короля Генриха Кастильского и без того хватало хлопот: Кастилия, названная так от большого количества хорошо укрепленных замков – кастельянос – вовсе не была единой: Астурия, Леон, Андалузия – всяк хотел натянуть одеяло на себя и требовал налоговых льгот, монарху приходилось лавировать как между местной знатью – грандами – так и между притязаниями кортесов – органов местного и городского самоуправления, постепенно распространявших свои властные усилия на всю страну. Кроме того, приходилось учитывать интересы могущественной корпорации дворян-овцеводов в Андалузии и Эстремадуре, эрмандады – военные союзы городов, богатые и влиятельные духовно-рыцарские ордена – Алькантара, Калатрава, Сант-Яго, и прочее, прочее, прочее… Особую опасность для государства представляла мелкая дворянская вольница – кабальерос, идальго – эти люди родились в мечом в руках и, кроме как воевать, ничего делать не умели и не хотели, а потому – ежели не было никаких стычек с маврами – с превеликим удовольствием принимали участие в мятежах и междоусобицах либо разбойничали в горах Сьерра-Морена и прочих. Все это Раничев хорошо себе представлял и учитывал, планируя маршрут до Толедо. Древняя кастильская столица располагалась на плоскогорье Месета, отделенного от долин Андалузии цепью скалистых массивов Сьерра-Морены. Дороги, немногочисленные и узкие, вились между горных кряжей, где таились многочисленные разбойные шайки. Пускаться в такой путь в одиночку было бы настоящим безумием, а безумцем Иван пока себя не считал.