Эгнор - Вадим Крабов

Сегодня пришла очередь огненной стрелы.

Главное ее достоинство — высокая скорость, точность и проникающая способность. Используется для поражения живой силы противника на дальней дистанции. Можно сравнить с мощным луком, отсюда и название. Пробивая жертву, выжигает ее изнутри, оставляя снаружи лишь небольшое оплавленное отверстие. Имеет высокую проникающую способность и против магических защит. Например, огненная стрела второго уровня пробивает двухуровневые защиты на основе Земли, Света и Воздуха, правда без дальнейших фатальных последствий, и сильно ослабляет двухуровневые водные.

Кстати, есть стихии-антагонисты. Это Огонь — Вода и Воздух — Земля. В большинстве случаев Дар проявляется у человека к одной стихии, реже к двум и в исключительных случаях к трем, но никогда один маг не совмещал в себе элементы-антагонисты. Ходит упорная легенда, что когда-то жил знаменитый архимаг по прозвищу Дракончик, живший отшельником в Южных горах и никого себе не пускавший, который совмещал в себе четыре стихии: Огонь, Воздух, Свет и Жизнь. Или Воду, Землю, Свет и Жизнь, точно никто не знает, но опять без антагонистов. Многие пытались к нему пробраться, но возвращались единицы, и напуганные до невменяемости. Это Рон во вполне научной книге вычитал, а в народной молве он жив до сих пор и изредка появляется на людях. Им непослушных детей пугают, наряду с волками и другими бабайками. Ну а древние, естественно, особняком стоят, наряду со мной. Хм, а ведь Рон до сих пор не просил показать ему остальные мои стихии, а мог бы! Я тоже не рвусь демонстрировать. Так вот, и заклинания из элементов-антагонистов легче противостоят друг другу.

Плетение огненной стрелы состоит из шести рун: ключ, преобразователь, ограничитель, форма, стабилизатор и направление. Руна направления — это своеобразный прицел, который нужно совместить с целью и быстро направить энергию в ключ. Возникает ярко-алая, почти белая от перегретой плазмы стрела — заостренный спереди эллипсоид, толщиной с сантиметр и длиной с полметра. Срывается сама, без дополнительного выталкивания и летит со скоростью пущенной стрелы на расстояние до пятисот метров, но самая убойная сила до трехсот.

Заклинание для меня оказалось несложным, и к вечеру я уже постреливал стрелами и первого, и второго уровня. Скорость создания была еще низкой, но точность высокой. Прицел мне понравился. Мне бы такой в школе, когда занимался в стрелковой секции! Без поправок, без пристреливания, красота! Не был бы там середнячком.

— Рон, а ты при храме учился? — Спросил, оставив в скале очередную глубокую проплавленную отметину.

— Да ты что! Я ж благородный, ко мне домой учителя ходили, а как мечтал со всеми! У нас городок маленький и замок наш тоже, да какой там замок! Большой старый каменный дом с постройками за развалившейся стеной. В донжоне лестница деревянная была, на честном слове держалась. Я с купеческими и мастеровыми ребятами играл, дрался, а когда подрос и на девушек вместе посматривали, — Рон мечтательно вздохнул, — там и встретил… да! У меня занятия днем, а у них по вечерам. Да и скучно одному, братья и сестры намного старше были. Просил я отца, умолял, бесполезно. Дворянская честь баронов нор’Галаров! Предками весь зал был увешан. Теперь я его понимаю, у него же ничего, кроме чести да титула, тогда и не осталось. Две дочери на выданье да я. Мама умерла, когда мне десять лет было, от какой-то болезни, и он больше не женился. А старшие сыновья уже служили у нашего графа и особо не блистали. На меня надеялся, лучших учителей нанял. Я способным был, он видел. Даже учителя из фехтовальной школы пригласил! Где деньги взял — ума не приложу. Приданое дочерей, наверное, потратил, то-то они меня травили все время, каверзы подстраивали. Я тогда не понимал, злился на отца ужасно.

А в восемнадцать лет пришла любовь. Ее звали Марта, она была дочерью сапожника. Как я вздыхал, как по ночам стихи писал, сейчас и не вспомню какие, подойти боялся. Красивая была. — Рон сел на камень и продолжил. Я стоял, затаив дыхание. Он даже Агне об этом не рассказывал. — И умная, и хитрая, как все женщины. То мимо пройдет и глазки томно опустит, то, как бы невзначай, грудью заденет: «Ах, простите, господин», и смущенно так покраснеет, и взор потупит, но рядом стоит, мол, ответа ждет. А я тоже краснею и язык проглатываю, хочу сказать что-нибудь возвышенное, а только слюну глотаю и молчу. И пячусь, как рак. Я еще мальчиком тогда был. У нас из служанок только прачка была и горничная, да кухарка еще. И все пожилые. К гулящим девкам ходить воспитание не позволяло, и сильно стеснительным был к тому же, а проституток у нас в городке никогда не было. Друзья смеялись, а я в драку лез. У них воспитание попроще было. Да ты садись, послушай, я редко эту историю рассказываю.

Я сел на соседний валун.

— А почему Агне не рассказал?

— Почему, почему. А сам не знаю. Да зачем ей? Она и так меня как ошкуренного знает.

— Ага, а я, значит, должен получше тебя узнать, — съязвил и мысленно дал себе по губам, вот я дурак бестолковый! Мне мой единственный друг душу открывает, а я… идиот!

Рон обиделся и отвернулся.

— Ничего ты мне не должен.

— Рон! Да я не то хотел сказать. Просто. Ну… Агна, она ведь тебе почти жена, а я тут без году неделя. Ты и не знаешь меня толком. А ей не рассказывал, и она мне намекала, что у тебя это какая-то страшная сердечная рана, и тут вдруг. Ну и… не знаю, почему так ляпнул. Прости, это моя низкая самооценка, вот! Мне так один психолог недоделанный сказал.

— Чего? Какая самооценка? Какой психолог? — Он медленно произнес это необычное для местного слуха, но понятное по переводу на иверский слово.

— Да, — отмахнулся я, — не бери в голову. Что-то типа помеси ваших служителей Спасителя и магов Жизни, а недоделанный потому, что недоделанный! Не уважаю я его.

— Ну и словечки у тебя! Ладно, слушай дальше, но не перебивай больше! И никакая это не сердечная рана, все прошло уже давным-давно. Не слушай ты баб, Егор, мой тебе совет.

Рынок городка Галар находился на противоположном от основного поселения берегу речушки Галарки. Через речку был переброшен узкий деревянный мост, который ежегодно сносило неожиданным половодьем. Барон, вследствие безденежья, закрывал на это глаза, а жители все никак не могли договориться с магистратом, кто и по сколько будет скидываться на постройку каменного сооружения. Каждую весну в ратуше серьезные мужи спорили до хрипоты, пока плотничная артель за два дня не сколачивала новый мост и вопрос сам собой не закрывался. До следующей весны. И целый год эти же мужья слушали стенания и откровенные скандалы домохозяек у себя дома, которым тяжело, видите ли, «тащиться в такую даль» за продуктами, и сами ворчали на крестьян, которым лень, видите ли, перетаскивать продукты в город.

Со стороны городка, по свежесрубленному мосту, двигался высокий худощавый задумчивый молодой человек, одетый в поношенный, но добротный камзол и в котором внимательный наблюдатель с легкостью бы узнал младшего сына местного барона. Баронской кухарке внезапно очень понадобились свежие специи для скорого обеда, а послать оказалось больше некого. «Интересно, а куда подевалась горничная?» — подумал юноша, но с легкостью согласился сходить на рынок.

Со стороны рынка на мост заходила симпатичная молодая девушка в новом, по последней местной моде голубом, в тон глазам, платье и с роскошной прической. Девушка тяжело тащила огромную корзину, доверху набитую продуктами. Тот же самый внимательный наблюдатель с трудом узнал бы в ней Марту, дочь лучшего местного сапожника, а первым делом подумал бы, что к барону приехала новая гостья. Если бы не корзина.

Судьбоносная встреча состоялась на середине моста.

Последние метры молодой человек шагал, как на эшафот. Перед ним стояла девушка его мечты, которой сегодня ночью он посвятил витиеватую поэму. Мост был узкий, и путей для обходного маневра не было, а бежать назад не позволяли остатки гордости. Так и встал напротив мечты, не смея смотреть ей в глаза, и опустил взор на красивую, подчеркнутую платьем грудь. Девушка тоже стояла, не выпуская тяжеленную корзину из руки.

— Здравствуйте, барон. Может, поможете слабой женщине? — томно сказала Марта, слегка приподняв поклажу.

— К-конечно! — Барон выхватил из натруженной девичьей руки корзину и только тогда выдохнул. Распрямился и счастливо улыбнулся.

Девушка улыбнулась в ответ.

— Вы, наверное, не знаете, где я живу?

— Ну почему же, — живо откликнулся юноша и смутился: — Не знаю.

— Я вам покажу, пойдемте.

И они пошли рядом, не торопясь. Оба — счастливые, а девушка еще и гордая.

— Меня зовут Марта, а вас все знают, Рон. Вот мы и познакомились, не правда ли?

— Правда. Толька я не барон, а младший сын и не наследник.

— Да все равно, куда мне до вас, вы меня, наверное, и не замечали в городе.