Марь (СИ) - Татьяна Владимировна Корсакова

не оборачиваясь.

— Так мне такое еще рановато! Да постойте вы!

Бабулька была настолько резва и деловита, что Аресу пришлось перейти на бег, чтобы ее догнать.

— Да что ж такое-то?! — Он со всем возможным уважением положил ладонь на костлявое бабкино плечо. — Да заберите вы свою клюку! Мне чужого не нужно!

А плечо оказалось не таким уж и костлявым. Вполне себе упругим оказалось плечо. Apec осторожненько потянул его на себя, поворачивая бабку вокруг оси.

Бабка развернулась неожиданно резко. Как он мог забыть про шаолиньское проворство?

— Ну, давай свою палку, внучок! — прошипела она неласково. — Да вали уже с богом!

А вот к такому хамству жизнь Ареса не готовила! Ни к хамству, ни к тому, что бабка неожиданно заговорит молодым и злым голосом, ни к тому, что бабка окажется совсем даже не бабкой.

— Ого, — сказал Apec растерянно и, наверное, от растерянности сжал плечо еще сильнее.

— Решил бабушке руку сломать, внучок?! — Она дернулась, но Apec держал крепко.

— Решил на бабушку поближе посмотреть. Надо же знать, кого спас из злодейских лап.

— Мог и не спасать! Бабка бы и сама неплохо справилась!

Она дергалась и брыкалась. Пришлось схватить ее за плечи обеими руками и держать вот так, на вытянутых руках, чтобы часом не лягнула или не куснула.

Все-таки с лицом ее было что-то не так. И дело даже не в распухшем носу и не в потеках крови на подбородке, а в самом лице. Оно было старушечьим, но не старым. На Ареса гневно зыркали голубые глазищи в обрамлении густых ресниц. Бывают у бабулек такие ресницы? Да и вертлявость у нее какая-то повышенная.

— А ты точно бабка? — спросил Apec вкрадчиво. От пережитого шока он как-то неожиданно для самого себя перешел на «ты».

— А ты точно спаситель? — спросила она и попыталась пнуть его ногой в колено. — Что ж ты, спаситель, даму за шкирки таскаешь?

— А и то верно! — Аресу вдруг стало так обидно, что аж челюсти от злости свело. — И чего это я?

Он разжал пальцы так быстро и так неожиданно, что «бабулька» не удержалась на ногах и с воплем плюхнулась на задницу.

— Дебил! — сказала она в сердцах, встала сначала на четвереньки и только после этого вертикализировалась.

— Ага, это вместо спасибо.

— Дебил с гипертрофированным чувством собственной значимости!

Бабка вдруг задрала подол юбки. Сделала она это с такой коварной стремительностью, что Apec не успел ни отвернуться, ни зажмуриться. Но ничего страшного не случилось. Никаких панталон с начесом и прочих непотребств под юбкой не обнаружилось. Под юбкой обнаружились драные джинсы. А псевдобабка обмотала подол юбки вокруг талии и попятилась.

— Провожать меня не надо, внучок! — Сказала она и шмыгнула распухшим носом.

— Чур меня! — сказал Apec и перекрестился. — Ступай с богом, чудовище!

Чудовище возмущенно фыркнуло и исчезло в темноте. А через пару мгновений тишину нарушил рев мотоцикла. Голос у него был такой же раздраженный, как и у его придурочной хозяйки.

Стэф дожидался Ареса, развалившись на лавочке перед входом в «Парадиз», который кабак, а не гостиница.

— Догнал? — спросил участливо.

— Догнал! — Apec сел рядом, вытащил из кармана джинсовки сигареты, закурил. — Вот, даже клюку на память подарила!

Он положил клюку на колени, повертел и так и этак. Клюка, кстати, была непростая. Не из тех, что можно купить в магазинах медтехники или в интернете. Клюка была деревянная, с круглым стальным набалдашником. Таким не то что от хулиганов можно отбиться, таким и черепушку в случае чего можно проломить.

— Можно? — Стэф потянулся к клюке.

— Да пожалуйста! — Apec сделал глубокую затяжку.

— Интересная вещица. — Глаза Стэфа загорелись. Примерно такое же выражение было на его лице, когда он купил на аукционе фляжку. — Лет сто ей, не меньше. — Он перевел взгляд на Ареса, сказал: — Очень хороший подарок! Твоя старушка знает толк в старине. Уж прости за тавтологию.

— Сколько? — спросил Apec деловито. — Сколько можно за нее выручить?

— Я готов купить ее за пять сотен, — сказал Стэф просто.

— Рублей?

— Долларов.

— Ты прихватил с собой печатный станок?

— Я прихватил с собой доллары. Ну так что, по рукам?

— По рукам! — Apec пожал крепкую ладонь Стэфа, а потом в сердцах сказал: — А старушка моя просто идиотка.

Глава 8

Стеша пришла в себя быстро, словно и не случилось с ней ничего странного, не примерещилось ничего на дне ясных глаз Серафима.

— Голодная ты, Стэфа, — сказал ей тогда Серафим, помогая подняться на ноги. — Голодная и худющая! — Он с неодобрением осмотрел ее с головы до ног, а Стеше вдруг как-то сразу стало легче. Голодный обморок — это прекрасное объяснение случившемуся! От гипогликемии и не такое может случиться. Считай, еще легко отделалась!

Баба Марфа вообще ничего не сказала. Она молча стояла на крыльце, дожидаясь, пока Серафим поможет Стеше дойти до дома, а потом так же молча ушла внутрь. Стеша еще несколько минут постояла с Серафимом, подышала сырым болотным воздухом, а потом сказала:

— Ну, я, наверное, пойду.

Серафим ничего не ответил, лишь молча кивнул и пошагал прочь. А дома Стешу уже ждала запеченная картошка и горький отвар. Ни про свой разговор с Серафимом, ни про свое видение Стеша решила не рассказывать. По мрачному лицу бабы Марфы было ясно, что ей неинтересно.

— Весна пришла, — сказала она в ответ на Стешино «спасибо, бабушка» и почему-то тяжело вздохнула.

А вслед за весной в деревню пришли немцы. Пока еще только в деревню. Соваться на болото они