Во имя прогресса - Александр Абердин

Судья Вайсман чуть ли не дрожащим голосом спросил:

— Всадник Иль, почему вы так говорите? Разве вы не точно такой же человек и землянин, как и я?

— Человек, да, но только не землянин, ваша честь. — Жестко сказал Иль — Я Всадник и никогда не был землянином. Дайте мне ваш коммуникатор, я соединю вас со своей матерью. Её нет в здании Дворца Правосудия. Здесь со мной находятся только мои самые близкие родственники. — Судья суетливо протянул Илю коммуникатор и он, соединившись с матерью, попросил — Мам, привет, у меня всё в порядке. Расскажи судье Вайсману, где ты меня родила и покажи ему свою Дневную Звезду.

Над столом появилось голографическое изображение красивой, смуглой женщины с ярким румянцем, которая сказала, показывая судье кулон каплевидной формы:

— Судья Вайсман, вы наверняка видели такие кулоны на киарийках. Это отличительный знак матери. Хотя мы с моим мужем и не имеем полноценного киарского гражданства, как наш сын Иль, я могу отправиться на эту планету в любой момент и мне даже не придётся добираться до неё на звездолёте. Моих слов вам будет достаточно, господин судья, чтобы поверить в то, что мой сын никакой не самозванец?

Судья молча закивал головой и голографическое изображение погасло. Соломон Вайсман несколько минут смотрел на Иля с плохо скрываемым ужасом, потом достал из тумбы своего громадного, двухтумбового письменного стола бутылку виски, выпил несколько глотков и хриплым голосом спросил:

— Так вы, правда, киарец?

Иль огорчённо вздохнул и буркнул:

— Ваша честь, что же теперь, если воробей родился на конюшне, так он уже жеребец? Нет, я человек.

Натянуто улыбнувшись, судья выпрямился и спросил:

— Что вам от меня нужно, рехвели Ильхем?

Похоже, что Соломон Вайсман имел счастье общаться с киарцами, раз он знал смысл слова рехвели — младший владыка. Иль грустно улыбнулся и сказал:

— Давайте назовём это сделкой, ваша честь. Вы своей властью предадите суду военного трибунала Вадима Ивлева и его дружков, которые покушались на мою жизнь и снимите с меня обвинение в предумышленном убийстве, поскольку я на них не нападал и только защищался. Согласно нормам и правилам законодательства Земли вы, как федеральный судья, имеете на это полное право Ну, а я в свою очередь не стану прибегать к тем моим правам, которые достались мне только потому, что меня угораздило родиться на Киаре, к чему я, сами понимаете, не имел никакого отношения. Это целиком и полностью заслуга моих родителей и того, что киарцы сами допустили оплошность. Они и сами не понимают, как такое могло случиться.

Судья торопливо кивнул головой и сказал:

— Хорошо, рехвели Ильхем, я так и сделаю. — И тут же спросил — Почему вы не живёте на Киаре, рехвели?

— Потому, что это мой выбор, ваша честь. — Строгим тоном ответил Иль — Я прожил в Вечном городе семь лет, получил, как и все киарцы, базовое образование, а когда мне исполнилось семь лет, для киарцев это возраст выбора пути, то предстал перед Советом владык и они спросили меня, кем я хотел бы быть. Ну, я и ответил им, что я родился Всадником и буду им до самой смерти. Хотя я и учился в киарской школе, ваша честь, воспитывали меня всё-таки дома мои родители, так что по другому я ответить не мог и нисколько об этом не жалею.

Соломон Вайсман тут же принялся задавать Илю множество вопросов и с каждым новым его охватывал какой-то азарт. Иль всё никак не мог взять в толк, чего ему нужно от него, тем более, что судья отложил слушанье его дела на час дня и всё задавал, задавал и задавал ему вопросы, некоторые из которых были вообще не по теме и касались в том числе и математики. Иль и сам удивлялся тому, что у него находились на них ответы. В конце концов судья как-то хищно осклабился и сказал:

— Ну, что же, Всадник Иль, мне всё понятно. Вы готовы к тому, чтобы выслушать мой приговор?

Иль пожал плечами и ответил:

— Конечно готов.

Они спустились вниз, Иль занял своё место, но уже через минуту ему пришлось встать и федеральный судья Вайсман огласил свой приговор, услышав который он едва сумел сдержаться, так как с одной стороны судья вынес определение в отношении семерых курсантов, обвинив их заговоре с целью убийства, а с другой стороны тут же обвинил Всадника Иля в непредумышленном убийстве одного курсанта в порядке самозащиты, неосторожном обращении с боевым оружием, повлекшим смерть Вадима Ивлева, и в завершении своей речи сказал:

— Будь вы обычным человеком, Всадник Иль, я бы оправдал вас вчистую, но в том то и дело, что вы Всадник. Вы не могли в сложившихся обстоятельствах спасти жизнь вашего коня, хотя и это ещё не факт, но самое главное, вы могли вообще не обнажать своего оружия и отделать этих негодяев одним только бичом. Я не старейшина вашего рода, чтобы осуждать вас за это, а всего лишь федеральный судья и потому приговариваю вас за это к двадцати пяти годам общественно полезных работ далеко за пределами Марса, на одной из недавно открытых планет. Несколько лет назад на Земле было создано Управление ускорения исторического прогресса, которое занимается тем, что изучает молодые цивилизации и если у себя на Земле и в наших колониях мы, земляне, ещё не смогли искоренить многие пережитки прошлого и потому у нас ещё случаются эксцессы подобные тому, по поводу которого я был вынужден принять сегодня решения, то там, Всадник Иль, вам будет категорически запрещено убивать хоть кого-либо даже тогда, когда ваш противник будет кричать в лицо, что он убьёт вас и будет размахивать мечом. Вы сегодня же будете доставлены под конвоем сначала в вашу станицу, а затем, после того, как вы соберётесь в дорогу и попрощаетесь с родными, на специальную базу подготовки. Двадцать пять лет, Всадник Иль, вы проведёте вдали от Малой Степи только потому, что посмели обнажить боевой меч против каких-то сосунков, возомнивших себя мстителями. Этот приговор так же является предупреждением всем Всадникам, скачущим по степи за Великой Кобылицей, — господа, вы благородные Всадники, а не какая-то там шпана, стащившая на кухне нож. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Всадник Иль, вам предоставляется последнее слово перед тем, как вы покинете зал суда.

Иль вздохнул, оправил на себе черкеску и сказал:

— Ваша честь, если бы вы судили меня в Малой Степи, то я бы не сказал вам ни слова. Вы правы, так оно всё и было, если хорошенько подумать, то и Воронка я мог спасти. Но поскольку суд всё же проходил здесь, в Кассини, вы были несправедливы ко мне. Это же всё-таки не каторга, да, и я не бандит, так что хотя бы в отпуск приезжать раз год вы могли бы мне разрешить. За что такие строгости? — Махнув рукой, Иль всё же не выдержал и добавил — Ну, ничего, эти ваши прогрессоры ещё не раз и не два пожалеют, что вы меня к ним вот так запросто отрядили. Я им покажу, где раки зимуют, они со мной ещё наплачутся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});