Лебединое озеро Ихтиандра - Дарья Донцова

Я погладила ручку кресла.

— На здоровье я не жалуюсь, если заболею, вылечусь или научусь жить с хворью. Владею в совершенстве иностранным языком, без средств не останусь, всегда могу заняться репетиторством. Не хочу сказать, что это моя мечта, но на хлеб с маслом и сыром заработаю спокойно. На статус мне глубоко наплевать, я патологически не амбициозна. Что касается старости, то в ней есть своя прелесть. Пожилая дама легко притворится глухой, слепой, не услышит и не увидит ничего из того, чего не хочет видеть или слышать.

— Ну неужели в вас нет малюсенького страха? — наседал Патрик.

— У нас получается странный разговор, — поморщилась я.

Патрик приложил руки к груди.

— Простите. Я пишу книгу, она будет называться «Страх человеческий», вот и не упускаю возможности поковыряться в чужой душе. Знаете, люди порой опасаются смешных вещей: клоунов, воздушных шариков. Одна моя знакомая не могла видеть розы, другая почти теряла рассудок в толпе, ей на нервы действовало скопление народа, а кое-кто не вылезет из дома из-за агорафобии.

— Первый раз слышу, — удивилась я.

— Неужели? Этот психоз часто встречается у жителей мегаполисов, — голосом лектора завел Патрик, — человек не может выйти из дома, при особо запущенной форме он даже не покидает свою комнату.

— Может, Лера страдала агорафобией? — предположила я.

— Вероятно, — пожал плечами психолог, — теперь правды не узнать. Агорафоб способен умереть от ужаса, очутившись один на улице, или впасть в безумие: ему почудятся убийцы, он начнет нести ахинею.

Я кивала в такт словам Патрика, потом подавила зевоту, а психолог продолжал:

— Страх уничтожает личность. Чего боитесь вы?

К этому моменту меня словно опутало липкой паутиной, ноги-руки превратились в желе, голова плохо держалась на шее.

— У каждого своя фобия, — журчал Патрик.

Что-то тяжелое стукнуло меня в грудь. Я вздрогнула. Дремота рассеялась.

— Афина! — заорал Патрик. — Кто тебя сюда звал? Принеслась и налетела на Дашу.

— Наоборот, спасибо Фине, — встрепенулась я, — меня совсем разморило.

— Жаль, я ничего не выудил из вас для моей книги, — пригорюнился Патрик, — чем больше материала, тем весомее научный труд.

Мне хотелось еще посидеть на свежем воздухе. Через пару дней придет настоящая осень, зарядят нудные дожди, нужно будет проводить дни и вечера в комнате. Не грех воспользоваться столь редким в конце сентября погожим вечером, но Патрик своим разговором портил все удовольствие. Я демонстративно повернулась к Афине и невежливо заметила:

— Слышишь, Фина, какая восхитительная тишина? Обожаю, когда никто не мешает, не пристает с беседой.

Собака положила голову мне на колени и неуверенно сказала:

— Гав.

— Лучше помолчим! — продолжила я, надеясь, что Патрик обидится и уйдет.

Но психолог оказался из породы толстокожих, он не собирался вставать со скамейки, наоборот, заговорил с удвоенной скоростью:

— Судьба ученого трудна, в особенности если не сидишь над формулами, а зависишь от исследований, изучаешь тайны человеческой души. Ради страницы текста приходится опрашивать толпы людей, не все настроены откровенничать, но я упорный, терьер по характеру. Не отстану, пока не получу желаемого.

«Оно и видно», — чуть было не сказала я, но вовремя спохватилась и решила соврать Патрику. Иначе, похоже, от психолога не избавиться.

— Ну ладно, признаюсь, только не смейтесь.

— Я внимателен ко всем и никогда не допущу бестактности, — заверил Патрик.

Я разбудила в себе актрису Мерил Стрип, не меньше, и проникновенно сказала:

— Глупо, но меня трясет при виде людей, одетых в черное.

— Сочувствую, — сказал Патрик. — Это самый модный цвет, его многие носят.

Меня охватило вдохновение.

— При виде человека, облаченного, словно на похоронах, я еле сдерживаюсь, колени подгибаются, руки холодеют, уши, наоборот, горят огнем, подступает тошнота, сердце колотится.

— Паническая атака, — пробормотал Патрик, — вы не замерзли? Ежитесь и сгорбились!

— Поеду, поищу Рипа, — воскликнула я и, не дожидаясь реакции собеседника, порулила вперед.

— Не сворачивайте с дорожки, — заботливо крикнул мне вслед психолог. — Вдруг там за деревом стоит черный-пречерный человек?

— И держит торт, откуда в полночь высовывается черная рука и душит девочек-мальчиков, — ухмыльнулась я.

Патрик рассмеялся, а я покатила дальше. Внезапно я уловила тихий шорох в неосвещенной части сада. Надеюсь, Рип не роет землю, некоторых собак мясом не корми, дай соорудить подземный ход.

Вымощенная плиткой тропинка оборвалась, впереди виднелась лужайка.

— Рип! — крикнула я. — Иди сюда!

Я всмотрелась во тьму. Как я уже говорила, из экономии Софья зажигала лишь пару тусклых фонарей у веранды дома и на дорожке. Но сегодня стоит тихий ясный вечер, на небе ярко горит луна, ее света вполне хватило, чтобы разобрать: у самого забора возле большого дуба копошится черная тень.

— Рип, немедленно возвращайся, — возмутилась я, — не все можно есть, надеюсь, ты не нацелился на лягушку или несчастную мышку. Эй, Рип, имей в виду, грызуны — переносчики бешенства.

У моих ног послышалось шуршание, сопение, и я увидела лохматую мордочку. Щенок, цепляясь острыми коготками за плед, влез ко мне на колени. Я удивилась: найденыш растет, словно мухомор под летним дождиком, похоже, он прибавляет по десять сантиметров в день, и уже размером почти с Хуча. Только серая тень у ограды длиннее, она вроде стоит на задних лапах, передними шарит по стволу дерева.

Внезапно над головой послышался тихий шелест и голос:

— Человек.

Я чуть не вывалилась из коляски. Сердце застучало отбойным молотком, спина вспотела, а по шее побежали мурашки. Шелест усилился, моего плеча что-то коснулось.

— Человек, — повторил голос, — Гектор.

— Дурак! — воскликнула я.

— Ворон, — с достоинством возразила птица.

— Как ты меня напугал! — рассердилась я. — Прилетел из темноты, завис над макушкой, словно вертолет, прямо страх на крыльях ночи.

— Страх боится страха, — неожиданно произнес Гектор баритоном.

— Хватит философствовать, поехали в дом, — распорядилась я.

— Человек, — повторил ворон, на этот раз он говорил своим голосом, если, конечно, эти слова применимы к птице.

Я вздрогнула. Вероятно, вуроны обладают острым зрением, а по уму Гектор почти подросток, вот и пытается общаться со мной на равных.

— Человек, — не утихал ворон.

— Там есть кто? — неуверенно крикнула я.

Тень не шевелилась. Я перевела дух.

— Гектор, успокойся, впереди чернеет куст, который я по глупости приняла за Рипа. Остается удивляться, почему я не сообразила: щенок никак не может быть таким высоким.

Ворон повернул голову в сторону щенка.

— Рип.

— Верно, он спит на моих ногах, — улыбнулась я, — а ты умная птичка.

— Птичка? — с вопросительной интонацией произнес Гектор, потом плавно перелетел на спину Афины, тюкнул псину по башке клювом и заявил:

— Собака. Дура.

Не ожидавшая нападения Фина взвизгнула, ворон вновь сел на мое плечо.

— Гектор молодец. Человек.

— Ладно, убедил, поеду гляну, кто там, — громко сказала я и направила Лауру в сторону забора. Мощеная дорожка закончилась, но коляска безо всяких проблем двинулась по земле. Тень метнулась влево, и я поняла: Гектор абсолютно прав, на участке находится неизвестный мужчина.

Почему я решила, что незнакомец — представитель сильного пола? Не знаю, может, потому, что он бежал, не размахивая руками, а согнув их в локтях и прижав к телу.

— Стой, — завопила я, — немедленно замри, иначе хуже будет!

Глупое заявление. Ну что плохого я, передвигающаяся в инвалидном кресле, могла сделать? Ну разве что попытаться догнать его и задать вопрос: «Зачем ты залез в сад «Приюта доброй Клары»? По какой причине копошился у дерева?»

Я нажала на кнопку скорости, Лаура рванула вперед, пролетела небольшой отрезок, вздрогнула и перевернулась. Похоже, коляска наехала колесом на корень, выступающий из земли, или на камень.

— Фина, — заорала я, — фас! Лови его, хватай, держи!

К сожалению, наградив собаку большой физической силой, Господь забыл отсыпать ей ума. Афина наклонилась надо мной и начала яростно вылизывать мое лицо. Псина умела сострадать, жалела меня, упавшую вместе с креслом на бок.

— Авария, — завыла Лаура, — авария.

— Замолчи, — приказала я, пытаясь выползти из кресла. Не тут-то было, меня что-то не пускало.

— Положение не стабилизируется, — выла Лаура, — начинаю обратный отсчет эвакуационного времени. Десять… девять…

— Заткнись, — рявкнула я, и в ту же секунду Афина чихнула мне прямо в лицо.

— Отойди, — возмутилась я.