Порочные ангелы (ЛП) - Халле Карина

Киваю.

— Ясно, — значит, она просто была такой же плохой, как и он. Это кое-что объясняет. — Как ее звали?

— Элли, а что? — он хмурится.

— Просто любопытно. Мексиканка?

— Американка.

— И она разбила ему сердце? Или он разбил ее?

— И то, и другое. Он разбил ее сердце, и она разбила его. А потом она разбила его сердце еще раз.

Он поджимает губы.

— Значит, победила она.

— Типа того.

Улыбаюсь про себя.

— Хорошо, — надеюсь, этот ублюдок страдал.

— Да, это было хорошо, — признает Эстебан. — Мне она нравилась, но она никогда не присоединилась бы к нему и не обрела бы ту уверенность, которая обязательна в этом бизнесе.

Мы замедляемся, и он разворачивает меня так, чтобы мы двигались обратно к дому.

— Разве для того, чтобы быть хорошим мучителем, похитителем и убийцей, нужна уверенность?

— Ты должен быть уверенным в себе, чтобы никогда не подвергать сомнению то, кем являешься.

Киваю.

— Возможно, вам всем нужно чаще подвергать сомнению то, что вы делаете.

Он смотрит на меня так, как будто из нас двоих сумасшедшая именно я.

Останавливаюсь, заметив, что мой кроссовок развязался. Мы уже почти во дворе, и я вижу, что Хавьер выходит из дома, а Франко стоит в дверном проеме. Хавьер смотрит в нашем направлении.

Наклонившись, завязываю кроссовок и осматриваю кучу камней, около которой мы находимся, очевидно, образовавшуюся, когда кто-то чистил дорогу. Хавьер и охранники далеко, и здесь только я с Эстебаном, поэтому я принимаю решение за долю секунды.

Завязав шнурки, я хватаю ближайший камень, разворачиваюсь и, вытянув руку, бросаю его Эстебану в лицо. Из-за того, что я намного короче него, я попадаю ему не в висок, а в челюсть, однако этого достаточно, чтобы он завизжал, схватился за лицо, и попятился назад, едва удерживаясь на ногах.

Я не задерживаюсь, чтобы проверить, упал он или нет, и поворачиваюсь, устремляясь бегом в сторону деревьев. Понятия не имею, что буду делать, когда доберусь до них, но знаю, что мне нужно убираться отсюда, пока есть возможность. Эстебан сказал, что я склонна к самоубийству просто потому, что скрываю свой страх, но это совсем не про меня. Я люблю жизнь — ту свободную жизнь, которую вела раньше — и сделаю что угодно, чтобы вернуть ее.

Я уже почти достигла деревьев и свободы, которую они собой представляют, когда слышу хлопок, похожий на выстрел. В следующее мгновение меня охватывает оцепенение, и я абсолютно теряю способность двигаться, в то время как мои нервы поражает взрыв странной мучительной боли. Я падаю на землю, вроде бы что-то крича, и мои мышцы без остановки вибрируют.

Слышу как кто-то, по-моему, Хавьер, кричит:

— Ты что, бл*ть, делаешь?

А потом вибрации и боль прекращаются. Просто так. И я отключаюсь.

Глава 10

Хавьер

— Ты что, бл*ть, делаешь? — кричу я на Эсте, начиная бежать по подъездной дорожке в их сторону.

В один момент я готовился отчитать Эсте за то, что он вывел Луизу из дома, а в другой она уже ему врезала и понеслась прочь, причем девушка успела довольно далеко убежать, прежде чем он достал чертов электрошокер «Taser» и выстрелил прямо в нее. Даже не представляю, где он взял его: я думал, что оставил «Taser» в своем доме.

Эсте с удивлением смотрит на меня, но в руке он по-прежнему сжимает оружие, провода от которого соединяются с упавшим и дергающимся телом Луизы, находящимся на расстоянии шести метров от нас. Выдергиваю «Taser» из его рук, и электричество сразу же прекращает бежать по проводам.

— Она пыталась удрать, — говорит Эсте, абсолютно не сожалея о своих действиях.

— Без тебя понял, — бросаю я, смотря на ее неподвижное тело, лежащее на земле. — Иисус Христос. — Подбегаю к ней, выбивая патроны из электрошокера и бросая его на землю. Я присаживаюсь перед девушкой и нежно опускаю руку на ее шею, поворачивая ее голову из стороны в сторону. — Луиза? — зову я.

Она не отвечает и не двигается, но я вижу, что ее грудная клетка поднимается, когда она вдыхает, и это успокаивает меня. Аккуратно достаю дротики из ее спины, и из открывшихся ранок начинает бежать кровь. Эти ранки выглядят дешево и жестоко по сравнению с буквами моего имени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Поворачиваюсь и смотрю на Эстебана, который наблюдает за мной на расстоянии.

— Ты чертов ублюдок! А что, если бы ты случайно ее убил? «Taser» должен был просто повалить ее на землю, а не вырубить. И на хрена ты вообще себя поставил в эту позицию? Твоим заданием было только принести ей завтрак и дать одежду.

Он пожимает плечами.

— Мне плевать, Хави. Я знал, что она может выкинуть что-нибудь подобное, и решил показать ей, с кем она имеет дело. Она пытается сбежать — я стреляю, чтобы она не совершила подобную ошибку дважды.

— Она имеет дело со мной, — говорю я, в то время как моя кровь закипает от гнева. — Не с тобой. Тебе нельзя к ней прикасаться, нельзя водить ее на прогулки и, черт возьми, тем более нельзя жестоко с ней обращаться.

— Думаю, Луиза права. Тебе нужно чаще подвергать сомнению то, о чем ты говоришь. Слышал бы ты, что за чушь вылетает из твоего рта, — он смеется.

Если бы заряды электрошокера можно было использовать снова, я ни капли не сомневаюсь, что все их вольты я направил бы в его крошечные яйца. Глубоко вдыхаю и пытаюсь восстановить свой контроль: нет никакого смысла в том, чтобы потерять его в данный момент.

— Почему бы тебе не свалить отсюда, — говорю я ему. — Проверь Хуанито. Возможно, Сальвадор с ним связался.

Эстебан некоторое время колеблется, как будто собираясь со мной спорить, но, наконец, после того как его мозг включается, мужчина разворачивается и направляется в сторону дома походкой несовершеннолетнего мальчишки. Дегенерат долбаный.

Возвращаю свой взгляд к Луизе и понимаю, что она надела юбку, которую я ей дал, вместо платья. Этот цвет выглядит просто ошеломительно на ее гладкой и загорелой коже, а длинные волосы девушки, светящиеся на солнце, каскадом спадают на землю вокруг нее. Протягиваю руку и пропускаю несколько прядей сквозь пальцы: они мягкие и влажные — скорее всего, она совсем недавно приняла душ. А теперь она снова грязная.

То, что Луиза лежит здесь без сознания, должно вызвать у меня улыбку и успокоить что-то внутри меня. В конце концов, ведь именно этого я и хотел. Но то, что произошло с ней, не одно и тоже: это незапланированно и незаслуженно, и, хоть она и выглядит слабой, я по-прежнему не сделал ничего, чтобы сломать ее. Если бы девушка находилась в сознании, то она боролась бы со мной телом, сердцем и мыслями.

Мне нравится, когда она борется.

Аккуратно беру ее под руки и поднимаю на ноги, отчего ее голова опускается, создавая занавес из волос, скрывающий ее лицо, после чего с легкостью беру девушку на руки и несу в сторону дома. По пути ее голова откидывается назад, открывая моему взгляду красивую ключицу, хрупкую шею и прекрасные черты лица.

Она настолько легкая, что я почти не ощущаю ее вес, пока направляюсь к двери, возле которой стоит Франко. Внезапно, я чувствую, как через меня проносится волна собственничества: я не просто считаю, что она моя, пока находится здесь, но также понимаю, что должен защищать ее. Если я этого не сделаю, то никто не сделает. Эстебан с легкостью выстрелил в нее электрошокером, а Франко смотрит на девушку с такой уродливой похотью, что я делаю мысленную заметку никогда не подпускать его к ней: его способности к истреблению просто огромны.

— Что с ней? — спрашивает Франко, облизывая губы и осматривая ее. — Эсте выглядел рассерженным.

Он протягивает руку и хватает несколько прядей ее волос, что заставляет меня автоматически остановиться и наградить его устойчивым и беспощадным взглядом.

— Не прикасайся к ней, — говорю я твердо и спокойно. — Никогда не прикасайся к ней. Уяснил?

Он медленно встречается со мной взглядом; его глаза дерзкие, а губы на мгновение изгибаются в гримасе, которая тут же исчезает за небрежной улыбкой.