Ягодка для миллиардера - Полина Ривера

не заметить, Сонь. Ты то семгу с арахисовой пастой ешь, то малину с огурцом. А

Герману сказать надо… Нехорошо, если он от посторонних узнает.

Ну и ну… С Германом я дома разберусь. Скажу, так и быть… А с капустницей что делать?

Не могу я ее без ответа оставить.

За дверями слышится какая-то возня. А потом по ним раздраженно стучатся. И голову ломать не надо, чтобы догадаться, кто там? — По каком праву меня так долго держат в коридоре? Ну, какой же писклявый у нее голос, мама дорогая. На что там Макс позарился, ума не приложу? — А что вы хотели, милочка? — упирает руки в бока Зоя. — Кто вам, вообще, сказал, что отелю требуются менеджеры? — На сайте у вас написано. А ты… — поднимает она на меня смелый взгляд. — Ты-то зачем сюда ходишь? Герочку своего охраняешь?

Правильно… Один мужик жил, как солдафон — неухоженный и недоласканный, ты решила за вторым слежку устроить? Боишься, что скоро наскучишь красавчику?

В глазах темнеет от гнева… Я этой сучке сейчас нос разобью, ей-богу. Давно хотела это сделать…

Но она ведь мне все испортить может, ведь так? Ударить в ответ или заявить в полицию? Скорее всего, капустница для этого и пришла сюда… А поиск работы — всего лишь повод. Значит, она не теряет надежды сойтись с Максом. Хочет помочь ему выпутаться из долгов или нагадить нам с

Германом? Не думаю, что капустница настолько глупа, чтобы так откровенно предлагать себя моему мужчине… Не по силам он ей.

— А ты пришла попробовать его охмурить? Или тебя тянет только на моих мужчин, а, Алина?

Нравится моими объедками питаться?

— Я смотрю, ты тоже ими питаешься? — переводит она взгляд на блюдце с остатками злосчастного бутерброда.

Взгляд Алины из брезгливого становится ошеломленным… Любая женщина, даже такая, как капустница, поймет, в чем дело? Это мужик решит, что в малине с солеными огурцами нет ничего странного.

— А это… И не мое вовсе.

— Ага, наверное, ее? — ухмыляется она, глядя на Алевтину — той хорошо за пятьдесят.

— Это… Мой бутер, — вступается за меня Зойка. — Аты вали, давай, отсюда. Никто тебя на работу не возьмет. Даже говночистом. Сникаю, чувствуя, как душу стремительно заполняет ужасное предчувствие… Алина все расскажет Максу, а тот судье… И будут они трепать мне нервы до скончания века, пока не устанут…

29

Герман.

— Ягодка, ну, хватит уже. Ты так горько плачешь, словно случилось что-то ужасное, — нарочито спокойно произношу я.

А на деле… Мне до потолка прыгать охота. Беременная! У меня получилось все-таки… Я очень хотел заделать Ягодке ребенка. Да, я такой! Хитрый и предприимчивый.

— Прости, что ты узнал последним, — поднимает она на меня заплаканный взгляд.

Ага, последним… Только идиот не догадается, в чем дело? Вчера Соня полила мороженое кетчупом, а позавчера заправила салат вареньем вместо сметаны.

Я помню, как подобными причудами страдала Ольга. Хоть и не мой Тема, но беременной-то я ее помню?

— Это ничего. Я очень рад, Сонька. И… это. замуж за меня выходи.

Она еще пуще рыдает. Покоится на моей груди и выпускает боль… Боится, что Алина доложит

Максиму о ребенке, а тот начнет интриги плести, как заправский злодей.

— Гера-а… Он же не даст развод.

— Сейчас не то время. Вот беременная женщина имеет право попросить у суда отсрочки.

Или мать ребенка до года. А он нет. Все будет хорошо, Сонечка. Чего бы тебе хотелось сейчас?

— Помидоров, политых шоколадной глазурью, — на полном серьезе протягивает моя малинка.

— Надо внести новый пункт в меню ресторана, как считаешь? Меню для беременных.

Мороженое под селедочным соусом, салат, заправленный клубничным вареньем и стейк из…

— Мясо я очень хочу, кстати. С кровью. Стейк из телятины. И вообще. Я есть все время хочу, Гер.

Так что ты не спеши предлагать мне замужество. Месяца через два я в бегемота превращусь.

— Ну и что… Это такая мелочь. Я терпеть не могу тощих селедок. Сонька, а как же с постелью?

Запрет или…

— Двойная доза, Гер, — томно шепчет она, обнимая меня за плечи. — Ужасно хочется…

Ужасно просто…

— Сейчас? — сглатываю я, припадая губами к ее острому плечику.

— А ты чем-то занят?

— Только тобой, Сонька…

Смахиваю стаканчики с канцелярией и укладываю Ягодку на стол. Непривычно ей все это, знаю…

Она не Рита и не… Кочанова, будь она неладна. Те с радостью ноги раздвигают в любом, даже чертовски неудобном помещении. Стол, машина, общественный туалет — всегда пожалуйста. А тут

Соня…

— Гер, вдруг, кто-то зайдет? — шепчет она, порывисто облизав нижнюю губу.

Красавица моя… Разрумянившаяся, нежная, открытая…

— Никто не зайдет, Сонь. Я запер дверь на всякий пожарный.

Расстегиваю ремень и спускаю брюки вместе с трусами. Боже, ну, когда я уже привыкну к ее взгляду при виде моего члена? Что там у Макса болтается, ума не приложу? Огрызок, что ли?

От этого ее взора, молчаливо выдающего восторг, обкончаться хочется.

— Герочка… Я тебя тоже люблю.

— Правда, Сонь? Точно?

Блин… Договорились же, что она не будет торопиться? Честное слово, я не требовал от Ягодки никаких признаний. И не посмел бы требовать позже. Мне достаточно самому любить. Наверное, судьба нас невидимыми нитями привязала? Почему мне так легко дались эти чувства? Я прямо раз, и. Втрескался по самые уши, как пацан.

Стягиваю с Сони юбку и трусики. Жадно вдыхаю аромат ее возбуждения, касаюсь скользких складочек пальцами и направляю в нее член.

— Ах. Быстрее, пожалуйста.

Она как печка горит. Ерзает, подкидывая бедра навстречу моим нетерпеливым толчкам.

С чего Сонька решила, что она превратится в бегемота? Она стройная, аппетитная в нужных местах. Расстегиваю пуговки на ее форменной блузке и сминаю в ладонях груди.

Зажмуриваюсь, представляя, как они потяжелеют, налившись молоком… Моя женщина. И мой малыш… Любого за нее порву.

Поглаживаю клитор и аккуратно толкаюсь между ее влажных складок. Буквально пожираю ее эмоции — темный, как нефть, взгляд и вырывающиеся из груди стоны…

Ускоряюсь, не переставая ласкать ее подушечкой большого пальца. Сонька прикусывает губы и выгибается. Замирает, будто обездвиженная накатившим оргазмом. Кричит, всхлипывает, вцепившись в мои предплечья напряженными пальчиками. Глубоко изливаюсь в ней. Не спешу выходить. Толкаюсь, продлевая ее удовольствие.

— Герман… Господи… Кажется, весь отель знает теперь, чем я тут с тобой занимаюсь.

Стыдоба-то какая, — порывисто произносит она, соскальзывая со стола и поправляя одежду.

— Пусть завидуют, — отвечаю, протягивая ей пачку влажных салфеток. — Сонь, что ты решила делать с фирмой? Ты по-прежнему ее хозяйка, а