Жаркая осень в Мадриде (СИ) - Максимова Полина

— Рафочка, любимый мой, я согласна! — ответила Эсперанса.

Рафаэль надел кольцо на безымянный палец левой руки Эсперансы, обнял и поцеловал свою невесту. Потом их поцелуй затянулся, а они совершенно не стеснялись родителей, и в этот момент были безумно счастливы, а Татьяна с Антонио стали аплодировать влюблённым. Мать Рафаэля даже смахнула слезу, радуясь счастью своего сына.

— Ну, вот теперь ты моя официальная невеста! Я даже сам не думал, что всё произойдёт так быстро и так просто. Я очень счастлив! А ты рада? — спросил Эсперансу Рафаэль.

— Я не просто рада! Я потрясена всем происходящим! Я так люблю тебя! Мне кажется, что это волшебный сон! Мы с тобой всего несколько дней вместе, а я уже твоя невеста! Так не бывает!

— Нет, так бывает! Мы уже любили друг друга эти последние два месяца, потому что, наши души искали встречи, и давно были готовы соединиться.

— Как ты красиво говоришь! Скажи мне, удобно ли будет попросить тебя или твоих родителей рассказать мне о своей семье? Я ведь должна знать, за кого выхожу замуж! — спросила Эсперанса, прижимаясь к своему жениху.

36

После небольшой паузы все снова сели за стол. Есть уже не хотелось, но перед тем, как подать десерт, Рафаэль обратился к родителям, и попросил их рассказать историю своей семьи.

Первым семейную сагу начал рассказывать Антонио:

— Как вы все хорошо знаете, Гражданская война в Испании 1936–1939 годов наделала много горя нашей стране. Страна Басков и Каталония стали основными центрами сопротивления Франко со стороны республиканцев. Начиная с 1937 года, когда ситуация на фронте была критической, Народный Фронт с помощью Международного Красного Креста принял решение об эвакуации детей, чтобы спасти генофонд страны от бомбардировок и военных действий. Испанских детей вывозили в Англию, Францию, Бельгию, Швейцарию, Мексику, Советский Союз и другие страны.

Мой отец, Иньяки Аймар, родился в многодетной семье, и был последним, пятым ребёнком. Его отец, или мой дед, Андони Аймар, которого я никогда не знал, вместе с тремя старшими детьми принимал участие в этой войне. Двое старших детей, Икер и Рауль, погибли в этой бойне, среднему сыну Хавьеру удалось эмигрировать на Кубу, а потом его след затерялся, и мой дед решил отправить в 1938 году двух младших детей — Даниэля и Иньяки, в Советский Союз. Сам дед после поражения Республики в гражданской войне был арестован, и больше пятнадцати лет провёл в разных тюрьмах, и почти десять лет из пятнадцати — в одной из самых ужасных тюрем Мадрида — Карабанчель. Его выпустили в 1954 году, и его жена Аранча, дождалась своего мужа, но им не суждено было долго прожить вместе. Они пытались разыскать своих младших детей, но безуспешно. Испания прервала дипломатические отношения с Советским Союзом, а информация об испанских детях была засекречена из соображений безопасности. Аранча умерла в 1956 году, а Андони в 1959, так ничего и не узнав о своих детях.

Иньяки и Даниэль благополучно прибыли в Советский Союз, и воспитывались в детском доме в городе Пушкин под Ленинградом. Когда они выехали из Испании, Даниэлю было двенадцать лет, а Иньяки — десять. Условия там были тяжёлые, особенно, в зимнее время, дети простужались и часто болели туберкулёзом. В 1940 году Даниэль умер от туберкулёза, а Иньяки остался один в возрасте двенадцати лет. Когда началась война в Советском Союзе, детский дом эвакуировали в Среднюю Азию.

После войны с группой выпускников испанские подростки приехали в Крым, в Симферополь, где климат был более мягким. Ещё в детском доме Иньяки познакомился со своей будущей женой — Долорес Гонсалес, которая была родом из Мадрида. Её родители погибли во время Гражданской войны, и у неё практически никого не осталось. Иньяки женился на Долорес почти сразу после того, как им исполнилось 18 лет. Они прожили долгую счастливую жизнь. Я хорошо помню свою маму Долорес, которую мы все звали мама Лола. Она была очень доброй и ласковой, но, к сожалению, её уже больше нет с нами. Она прожила только на два года больше моего отца, который умер ещё раньше, как только мы переехали в Испанию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В этом браке у моего отца родилось трое детей. У меня есть старший брат Пабло, который сейчас также живёт с семьёй в Сан-Себастьяне, и сестра Амайя, которая со своей семьёй живёт в Биаррице, во Франции.

— Со своей женой Татьяной я познакомился в Ялте. Может быть, лучше пусть она сама расскажет о нашей совместной жизни, — предложил Антонио, передавая эстафету Татьяне, которая продолжила рассказ мужа:

— Да, я хорошо помню, что во время летних каникул, я вместе с подругами поехала отдыхать в Ялту. В то время я училась на факультете математики Симферопольского пединститута. Мы загорали на городском пляже, и к нам приклеилось два молодых человека. Это был Антонио и его старший брат Пабло. Мы услышали иностранную речь и подумали, что это какие-то туристы. Но тогда это было большой редкостью. Они поглядывали на нас, а мы строили им глазки.

Потом Антонио подошёл ко мне и сказал по-русски, почти без акцента:

— Если вас зовут Татьяна, вы станете моей женой. Я так решил!

Возможно, они слышали наш разговор, и таким образом узнали наши имена. А я ему с очень серьёзным видом ответила:

— Да, меня зовут Татьяна. Но замуж я за вас не собираюсь! Я так решила!

Потом мы долго хохотали, каждый день встречались на пляже. Антонио очень красиво ухаживал за мной: дарил цветы, конфеты, приглашал в кино и ресторан. В конце концов, я не устояла перед его обаянием. Мы встречались почти год, а на последнем курсе института я вышла за него замуж. Между прочим, Рафаэль очень похож на молодого Антонио.

Через год у нас родился наш первенец Иван, который категорически отказался ехать вместе с нами в Испанию. Ему тогда уже исполнилось восемнадцать лет, и он встречался с девушкой, и сказал, что без неё никуда не поедет. Поэтому сейчас продолжает жить в Симферополе с семьёй, в которой растут две чудесные девочки, но раз в два года приезжает к нам в гости. Его дочери — Анна и Мария учат испанский, и неплохо на нём говорят.

Наш второй сын Артуро родился через шесть лет после Ивана. Он сейчас также живёт в Сан-Себастьяне со своей семьёй. А наш любимец, и твой жених — Рафаэль, родился уже здесь, в Сан-Себастьяне. Вот теперь надеемся, что он тоже скоро женится, и подарит нам внуков.

Татьяна завершила свой рассказ, и расплакалась. Эсперанса подошла к ней, обняла, и стала успокаивать её. Затем она обратилась к Татьяне:

— Не надо плакать! Я понимаю, что воспоминания вызывают эмоции, и бывает очень трудно сдерживать их. Но когда я вас слушала, тоже вместе с вами сопереживала. Боже мой, как интересно сложилась ваша жизнь! Вы мне рассказали семейную историю трёх поколений! Татьяна, скажите, пожалуйста, если не секрет, а кто вы по национальности? Вы очень хорошо говорите по-испански.

— За тридцать лет я выучила не только испанский, но и баскский. Надо же соответствовать семейным ценностям. А что касается моей национальности, это отдельная история. В моём роду кого только не было! И русские, и украинцы, и татары, и греки, и поляки! Так что я не знаю, кто я больше? А мой отец — украинец, а мама — русская. Поэтому я ещё владею и русским и украинским языками. Вот мы с сыном говорим по-русски. Я его учила с пелёнок, а он способный к языкам! — с гордостью сказала Татьяна, а потом предложила десерт.

37

Почти все захотели мороженое, а Эсперанса попросила кофе. Она всё ещё находилась под впечатлением от услышанной истории, и подумала о том, как много довелось пережить её соотечественникам после этой ужасной Гражданской войны, которая разрушила семьи, и разбросала их по всему миру. Хорошо, что многие смогли вернуться на родину после такой длительной эмиграции. Неплохо было бы написать об этом книгу. Эта тема не раз поднималась на государственном уровне, но всё равно остаётся ещё много «белых пятен» в истории.