Летающие колдуны - Дэвид Джерролд

Неожиданно что-то с чудовищной силой ударило мне в спину, и я обнаружил, что вишу, зажатый между двумя ветками дерева. Вода стекала вниз крупными каплями, грязь — липкими комками.

Вода начала спадать, затем мутной грязевой волной повернула назад в реку, оставив за собой мешанину водорослей и обломков.

Шуга ошибся. Гнездо вернулось не для того, чтобы атаковать его, даже сейчас я видел, что в деревне ничего не уцелело, только несколько почерневших, лишенных листьев, домашних деревьев.

Я спустился с веток. Спина надсадно болела и я начал опасаться, не сломано ли ребро. Пересиливая боль, я захромал к реке. Если мне суждено умереть, я должен сначала узнать судьбу своего врага.

Черная грязь хлюпала под ногами при каждом шаге. Грязная слизь стекала с деревьев. Словно весь мир сделался необитаемым, захлестнутым дождем из земли и воды.

Идти было трудно. В вязком болоте то и дело попадались острые обломки и черепки. В рассеянном свете семи Лун я начал пересекать старое русло реки. Грязь и скользкие камни задерживали меня. Возможно ими я спасал свою жизнь. Я забыл, что еще один бог не сказал своего слова!

Я выругался, потеряв равновесие на скользкой поверхности. Впереди было видно гнездо. Вращаясь, оно высверлило под собой дискообразную площадку. Когда я взобрался на вал, его окружающий, то увидел, что гнездо опять почернело и лежит в мелкой серебристой воде. Вращение его прекратилось. И наконец, наконец-то оно уже не было нацелено вверх!

Оно лежало на боку. Вода захлестывала впадину вокруг него, а оттуда, в дверной проем. Ослепительный свет вспыхивал в отверстии, бросая блики на поверхность воды.

Боковой наклон яйца был, несомненно, работой Тонкой линии — бога инженеров. Не исключено, что в последние свои мгновения Пурпурный поверил так в магию Шуги. Я начинал прикидывать, как подобраться поближе, чтобы хоть краешком глаза увидеть тело свихнувшегося волшебника. Ничего живого внутри гнезда уцелеть не могло.

Я не проделал еще и четверти пути вниз, когда вспышки и сполохи внутри гнезда участились. Свет не был там устойчиво желтым, который раньше освещал кабину. Там сыпались зловещие шипящие вспышки цвета молнии. Я настороженно остановился. До ушей доносились потрескивающие звуки и шипение воды, превращающейся в пар. Я начал карабкаться по склону назад.

Голубоватые вспышки позади меня становились все ярче. Потом из зияющего провала ударила густая струя черного дыма.

Наконец-то я добрался до периметра грязевого вала и укрылся за ним. Осторожно приподнял голову. Гнездо, казалось, медлило, словно раздумывало, что предпринять дальше.

И — надумало!

Оно прыгнуло вверх из выемки. Поднялось по крутой дуге, сверкая белым пламенем, помедлило в верхней точке и рухнуло вниз. Оно упало как раз посреди деревни и тут же подпрыгнуло, оставив позади несколько горящих деревьев. Горячий ветер ударил мне в лицо. Гнездо подпрыгнуло снова.

Оно перемещалось прыжками и пугало сверкающим паром. При каждом ударе из него вырывались огромные искры, и земля вспыхивала, но только на мгновение. Деревня стояла на слишком топком месте, чтобы поддерживать огонь.

Гнездо продолжало прыгать. Оно покинуло деревню, отмечая свой путь новыми очагами пламени, и по прямой линии двинулось к горам на западе, где ждал Шуга.

Оно прыгнуло на холмы, заскакало по нему словно шарик. Я мог его видеть — сверкающее белое пятно, беспорядочно перемещавшееся по склону горы. Наконец оно исчезло по ту сторону гребня. Ветер следовал за ним, потрескивая от присутствия того бога, который еще не сказал своего слова, затем он тоже пропал на западе. Что-то вроде тишины снизошло на землю. Остались лишь звуки воды, стекающие с веток деревьев в деревне.

Я встал и посмотрел туда, где в центре деревни все еще поднимался столб черного дыма. Смахивая грязь, налипшую на одежду, я подумал, осталась ли в живых моя первая жена? Я бы очень сожалел о ней. Она была хорошей женщиной, послушной и сильной, почти как вьючное животное.

И тут мне пришло в голову, какой из богов еще не сказал своего слова. Я присел. Стояла мертвая тишина. Только хлюпала грязь и шипела вода, пробиваясь между слипшихся камней — только эти звуки наполняли ночь. Ветер совсем прекратился. Последняя Луна спускалась на западе. Вскоре темнота охватила всю землю. Вокруг стало небезопасно.

Мог ли именно в этом ошибиться Шуга? Он, кроме всего, был непредсказуемым богом и славился своей склонностью к чванству, а также был известен тем, что терпел неудачу именно тогда, когда меньше всего ожидал. Может быть экспериментальная природа заклинания Шуги оказалась недостаточной, чтобы расшевелить его…

Позади меня восток стал вместо черного темно-голубым. Я поднялся, проклиная жесткую и холодную тяжесть моей одежды. И тут же обжигающая глаза ослепительная вспышка заполнила мир…

Глаза мои от боли зажмурились. Но мысленно я все еще продолжал видеть огромный огненный шар, похожий на шары Шуги, но увеличенный до размеров горы. Потом я заставил глаза раскрыться и увидел громадную, вздымающуюся массу пламени — раскаленный яростный гриб-поганку — пылающий дым, поднимающийся из-за гор, скрывающий небо и все кругом…

Меня опрокинуло на спину, поволокло по грязи, словно от удара гигантским молотом, изготовленным из воздуха. А звук! О, этот звук! Мои уши, казалось, лопнут от боли — таким он был громким и непереносимым.

Если я считал, что голос Макс-Вотца, пришедший в деревню, был громким, то в сравнении с этим звуком он казался шепотом. Словно сам Суало спустился вниз и хлопнул своими могучими ручищами.

Но звук продолжался, превратившись в перекатывающийся гул, громыхающий над холмами. Он ворчал и грохотал над миром. Отдалялся и снова накатывался непрерывной волной. Я был уверен, что еще очень долго буду слышать его, даже после того, как он исчезнет. Но этот неистовый гудящий рев не смолкал. А с неба начали сыпаться небольшие камни.

Элкин сказал свое слово!

Глава восемнадцатая

Я нашел свою жену, скорчившуюся на ветках, под вырванным с корнем деревом.

— С тобой все в порядке? — спросил я, помогая ей подняться на ноги.

Она кивнула.

— Хорошо. Тогда найди какую-нибудь тряпку и перетяни мне ребра. Мне больно.

— Да, мой муж.

И она покорно начала стаскивать свою юбку.

Я узнал ее — юбка была одной из ее самых любимых. Я остановил руку женщины.

— Не надо рвать. Найди что-нибудь другое. У тебя не осталось в этом мире ничего другого. Храни ее в целости.

Женщина взглянула на меня, глаза наполнились слезами благодарности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});