Загадка миллиардера Брынцалова - Лилия Беляева

В 1995 году ГНИ № 24 предложила «Ферейну» заплатить 63 млрд рублей (из них 25 — текущие платежи и 38 млрд — пеня). Однако «Ферейн» признал из них лишь 645 млн. Чтобы взыскать недоимки, ГНИ направила в Уникомбанк и Мединвестбанк инкассовые поручения о списании средств со счетов «Ферейна». При этом Брынцалов неосторожно заметил налоговикам, что «всех счетов все равно не найти». В ответ в декабре 1995 года инспекция совместно с налоговой полицией совершила рейд в штаб-квартиру «Ферейна», изъяв при этом большую часть финансовой документации. ГНИ № 24 приступила было к тщательной сверке документов, однако Брынцалов сделал ответный ход. Он перенес юридический адрес «Ферейна» в более спокойное место — аул Новый Карачай.

Правда, начальник инспекции Подругина пробовала сопротивляться. Она решила, что «Ферейн» не может быть снят с учета во время проверки, о чем в апреле 1996 года она и известила Брынцалова. В ответ на это в мае «Ферейн» обратился в суд. Он требовал отменить постановление ГНИ № 24 о невозможности снятия «Ферейна» с учета, передать налоговое дело в ГНИ по Карачаевскому району и обязать налоговую инспекцию не чинить препятствий в финансово-хозяйственной деятельности «Ферейна». В июле арбитражный суд Москвы удовлетворил этот иск.

Тогда ГНИ № 24 стала тянуть время. Она отправила дело «Ферейна» не в республиканскую налоговую инспекцию Карачаево-Черкесии, а в налоговую полицию города Черкесска. Там им никто не заинтересовался, и через четыре месяца оно отправилось обратно в Москву. По мнению адвокатов Брынцалова, за это время ГНИ рассчитывала выиграть тяжбу с «Ферейном» в других инстанциях. Но тщетно — у Брынцалова оказались первоклассные юристы. И в ноябре 1996 года в Москву был привезен начальник Карачаевской республиканской инспекции, которому Подругина вручила дело «Ферейна» по акту приема-передачи лично в руки.

Надо сказать, что родная Карачаево-Черкесия встретила Брынцалова не очень приветливо. Регистрацию «Ферейн» получил сразу же в феврале 1996 года. Однако без налогового дела республиканская налоговая инспекция не могла поставить его на учет. Черкесы терпели эту ситуацию полгода, а 1 июля 1996 года глава администрации Карачаевского района Рамазан Койчуев отменил собственное решение о регистрации «Ферейна».

«Ферейну» снова пришлось взывать к суду — на этот раз в Карачаево-Черкесии. Итог многоходового разбирательства был подведен лишь на прошлой неделе: Высший арбитражный суд Карачаево-Черкесии признал законной регистрацию «Ферейна» в ауле Новый Карачай Карачаевского района.

Итак, «Ферейну» наконец удалось законно скрыться от московских налоговых служб. Однако за ним остался должок в 24 млрд. Но Москва их наверняка не получит, потому что «Ферейна», по сути, уже не существует. В нем работают всего два сотрудника: генеральный директор и главный бухгалтер. Объем производства равен нулю. Банковские счета закрыты, и инкассовые поручения с них вернулись в налоговую инспекцию. Даже лицензия Минздрава отозвана 19 ноября прошлого года.

— Налоговые службы своими действиями уничтожили процветающее предприятие, — патетически заявил мне Брынцалов. Но тут же сбавил пафос: — Я раздробил «Ферейн» по нескольким предприятиям, даже не помню, сколько их у меня. Налоги они платят по месту своей регистрации, не в Москву.

С начала 1996 года все сотрудники «Ферейна» подали заявление о переводе в ИЧП «Фирма „Брынцалов“, которое зарегистрировано в Электрогорске. Люди на производстве, по их словам, знают, что на бумаге перевелись в ИЧП, а в остальном работают, как работали. Все оборудование тоже либо сдали в долгосрочную аренду, либо передали безвозмездно…

… В итоге завод работает по-прежнему успешно, но никаких денег Москва с него не получает. Брынцалов считает, что его вынудили уйти несговорчивые фискальные органы:

— Когда я давал деньги, они засчитывали их в счет выплаты штрафа и пени. А основной долг оставался прежним. Так даже бандиты не поступают. В итоге Москва лишилась около 80 млрд рублей в год, которые «Ферейн» мог бы давать городу в виде налогов.

Однако руководителю московской налоговой инспекции Дмитрию Чернику такого налогоплательщика не жалко:

— Брынцалов — человек увлекающийся, он иногда путает миллионы с миллиардами. Не так уж много денег он приносил Москве, а платил крайне нерегулярно. И Карачаево-Черкесия едва ли что от него выиграет. У меня на приеме Брынцалов откровенно заявил: «Если там налоговая окажется, как в Москве, то в Якутии зарегистрируюсь или на Кипре».

Как выяснил «Ъ», Брынцалов не врал Чернику. По некоторым данным, в Черкесии все же недостаточно льготное налогообложение. Поэтому Брынцалов уже дал задание своим юристам выбрать для его предприятий настоящий российский офф-шор. Очевидно, это будет либо «Калмыкия», либо «Алтай».

Впрочем, Брынцалов не окончательно простился с Москвой. В качестве жеста доброй воли ИЧП «Брынцалов» готово расплатиться по долгам «Ферейна» с московским Фондом занятости, хотя формально оно не имеет к «Ферейну» никакого отношения. Причины такой доброты Брынцалова политические:

— Ссориться с Юрием Михайловичем я никогда не буду, хоть он мне скажет, что я ему 500 миллиардов должен. Я с ним не хочу ругаться. Он великий человек, будущий президент России. Я так думаю».

А я думаю, с чисто женской безрассудной эмоциональностью: «Ох, и лихой мужик! Ой, и удалец этот Брынцалов!»

Ну и как вам все это? Тем, кто с легкостью записал было Владимира Алексеевича в категорию «придурков» и то и дело рассуждающих с высоких трибун о пользе морали и нравственности? Обещает навести порядок и одновременно вроде вовсе не замечает безудержного рвачества в самых высших эшелонах российской власти?

Ну и кто, кто там еще готов хвататься за голову, нудить, скорбеть и вопить: «Ох, уж этот Брынцалов! Ну хуже его не придумаешь! Ну прямо ужас и ужас! Ну прямо кошмар какой-то!» Кто?!

ГДЕ ВЗЯТЬ 500 000 ДОЛЛАРОВ?

Про эту женщину мне многие на «Ферейне» сказали четко:

— Она многое знает о Брынцаловых. Но ни с кем разговаривать не любит об этом.

Она — это Брынцалова Нина Григорьевна, жена двоюродного брата Владимира Алексеевича.

И я как-то поддалась на это «не любит». Решила пренебречь… Тем более что — не прямая родня.

И ошиблась. И едва не проморгала самого важного, самого информированного «свидетеля защиты».

В журналистской работе бывает: вдруг тебя так и потянет именно к тому человеку, о котором тебе говорят либо гадости, либо стращают его некоммуникабельностью. И ты какое-то время находишься под впечатлением чужих настроений…

… В то утро я почему-то решила срочно связаться с Ниной Григорьевной. Мне дали ее телефон, однако еще раз предупредили:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});