Дальние берега времени - Фредерик Пол

Один из них отодвинул панель в стене. Другой взял Чудика на руки и пронес через эту скрытую дверь. Чудику было хорошо: его павлиний хвост словно испускал волны удовольствия и тепла, раскатывавшиеся по всему телу. Мы продвинулись по какому-то переходу, и здесь я обнаружил ответ на один мучивший нас вопрос. На стене, вдоль которой мы пролетели, мелькнула надпись. Топливный резервуар. Чудик опустошил его и превратил в свое убежище, откуда и наблюдал за нами.

Я снова испытал нечто вроде шока. Происходившее дальше было не совсем понятно, но я продолжал смотреть. Под руководством Чудика Доки по одному перенесли нас к телепортатору и, сделав с каждого копию, отправили к новому месту назначения. Покончив с одним делом, они взялись за другое. Один из Доков поднял бесчувственное тело Розалины, а другой открыл какой-то шкафчик на стене и извлек из него небольшой предмет, похожий на миндальный орех. Тем временем первый Док, выпустив когти, сделал надрез на шее Розалины.

Я впервые видел, как осуществляется имплантация.

Я видел, как это сделали с Розалиной, Деласкесом, Джимми и со мной.

Я видел, как это сделали с Пэт Эдкок, женщиной, которую я любил. Я видел ее безжизненное, обмякшее тело. Оно было совсем рядом. Меня тянуло к ней. И когда все закончилось, я снял шлем и тупо уставился в пространство.

Пиррахис сказала что-то, но я не слышал, что именно. Я встал и подошел к балконной двери. Открыл ее и вышел.

Уже наступила ночь, и надо мной сияли огромные, прекрасные, бесконечные звезды. Я не смотрел на него. Я видел перед собой Пэт, отданную сначала в руки Чудика и его послушных Доков, а потом заброшенную на Землю, к людям, над которыми нависла опасность превратиться в покорных исполнителей воли Возлюбленных Руководителей.

Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным. Беспомощным и бесполезным.

Пол слегка качнулся, и я почувствовал присутствие Пиррахис. У меня мелькнула мысль: а выдержит ли балкон наш вес? О, с другой стороны, какое теперь это имело значение?

— Даннерман? — осторожно произнесла она. — Я сделала неправильно, показав вам Чудика?

Я помолчал, потом покачал головой.

— Вы здесь ни при чем, Пиррахис. Плохо то, что все катится к чертям, а я ничего не могу сделать.

— Да, — тихо сказала она. — Я знаю, что вы чувствуете. Я повернулся и посмотрел на нее:

— Знаете? Вы знаете, каково это? Видеть любимого человека, превращенного в робота, и не иметь возможности помочь ему?

— Конечно, знаю, Даннерман! Знаю давно, все то время, что носила контроллер, установленный Другими. Я чувствовала себя еще более беспомощной, чем вы сейчас. Я исполняла их приказы! Я потеряла надежду. А потом пришли хорши, и я обрела свободу!

— О? И вы думаете, есть шанс на то, что кто-то придет и поможет мне?

Она долго смотрела на меня, и мне казалось, что в ней идет какая-то борьба.

Прямота и честность взяли верх над состраданием.

— Нет, — сказала Пиррахис. — По правде говоря, я так не думаю.

Глава 22

Было трудно примириться с тем, что я обречен до конца жизни — возможно, очень долгой жизни — оставаться на этой планете вместе с хоршами. Я пытался думать о том, что полезного можно было бы сделать. Но размышлять об этом у меня не было сил. Я начал думать о том, как можно сделать свое существование хотя бы более или менее сносным. Вряд ли некоторыми из этих мыслей можно гордиться, но — черт возьми! — впервые в жизни я потерпел поражение. Я не видел возможности помочь другим, а потому мои мысли потекли в другом направлении.

Когда наконец появился Берт, спешивший поделиться со мной хорошими новостями, я решил испытать на нем некоторые из посетивших меня идей.

— Это все очень здорово, Берт, — сказал я, — но у меня есть кое-какие свои мысли.

Не знаю, что рассказала ему Пиррахис о моем состоянии. Наверное, она ничего не скрыла, и, похоже, ему это не понравилось.

— Какие мысли? — резко спросил он.

— Вы могли бы при желании оказать мне услугу. Если ваши соотечественники позволили вам оставить меня как игрушку или домашнее животное, то, может быть, они не станут возражать против еще одной?

Змеиная шея повернулась так быстро, что я едва успел отпрянуть в сторону. Мне показалось, что я оскорбил его чувства.

— Я не люблю спрашивать разрешения у других на то, что мне делать. И я не понимаю, что вы имеете в виду, Дэн.

— Я имею в виду Пэт Эдкок.

— А-а… — протянул он. Может быть, у него получилось не совсем «а», но выдох явно означал, что мой знакомый все понял. Его теплое дыхание коснулось моего лица. — Вы хотите, чтобы я сделал для вас копию вашего сексуального партнера, не так ли?

В его тоне крылось некоторое разочарование. Во мне. И я занял оборонительную позицию.

— Я прошу слишком многого?

Джабертаприч помолчал, задумчиво раскачивая шеей.

— Не знаю, слишком или нет. Скажите, зачем вам это надо? Теперь уже я рассердился.

— А как вы думаете? Потому что мне плохо, одиноко и уныло, вот почему.

— И вы полагаете, что вам станет легче, если рядом будет кто-то, кто вам дорог, и кому потом тоже станет плохо, одиноко и уныло?

Конечно, в его изложении это прозвучало совсем по-другому, но хорш не дал мне возможности защититься. Он взял меня за руку и сказал:

— Поговорим об этом потом, Дэн, а сейчас нам надо идти. Нас ожидает Великая Мать.

Вообще-то ждать пришлось нам. Мы поднялись на верхний уровень, и довольно юный хорш проводил нас в комнату, намного большую, чем моя собственная, и более хорошо обставленную. На огромной кровати лежала престарелая женщина-хорш. Нечто вроде металлического корсета обтягивало ее туловище в самом широком его месте. Спать в нем было, наверное, не очень удобно, но она не спала. Длинная шея безвольно свисала с кровати, а полуоткрытые глаза невидяще смотрели на нас.

— С ней все в порядке? — шепотом спросил я.

— Ш-ш! Конечно, все в порядке. Она просто просматривает какие-то файлы. Эта штука у нее на животе действует так же, как ваш шлем, понимаете?

Я понял, довольно быстро сообразив, что у хоршей мозг находится в животе, так как их голова для этого слишком мала. Я продолжал смотреть на Берта, ожидая от него ответа на мою просьбу, но мой спутник, опустив голову, смотрел на пол. Не знаю, о чем он думал, но когда я уже собрался повторить свой вопрос, Великая Мать пошевелилась. Ее члены выпрямились. Она подняла голову и посмотрела на меня.

Для Берта это стало своего рода сигналом. Сорвавшись с места, он бросился ей на помощь, чтобы снять «корсет». Убрав аппарат в плетеную коробку, Берт повернулся ко мне и с гордостью сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});