Белый лоцман - Петр Бобев

Маленький быстроходный корабль несся над волнами, из трубы его вылетали тучи черного дыма. Встретившись с ним, Белый поплыл рядом и стал с любопытством разглядывать его.

На высокой передней палубе группа моряков суетилась около какого-то особенного предмета, а на вершине мачты, в подвешенной корзине, будто птица в гнезде, сидел человек и смотрел в бинокль.

Заметив в океане кипящий круг, в котором подскакивали окруженные кальмары и два длинноруких кита, наблюдатель в корзине радостно вскрикнул. Корабль резко повернул в ту сторону и лег на борт; следом за ним потянулась длинная пенистая борозда, а две высокие, расходящиеся клином волны поползли к горизонту.

Киты (Белый узнал их — Меченая со своим детенышем), ничего не подозревая, продолжали охотиться. Беззаботные, довольные обильной добычей, они взлетали над водой, словно дирижабли, и снова с шумом шлепались в волны. Затем открывали свои огромные рты и глотали оглушенных моллюсков.

Судно сбавило ход. Моторы смолкли. На палубе наступила тишина, такая угрожающая тишина! Человек, пригнувшийся около странного предмета на носу корабля, впился в китов своими серыми глазами, как хищная птица. Вдруг раздался страшный гром. Из странного предмета вырвался огонь, и гарпун-граната полетел вперед, увлекая за собой толстую веревку. Он ударил в спину Меченой, но попал косо, не в нужное место, отскочил и, поранив шею китику, бултыхнулся в воду. В тот же миг загремел второй взрыв. Это разорвалась граната гарпуна.

На поверхность всплыли убитые кальмары. У китеныша хлынула из спины кровь, и он стал медленно тонуть. Меченая обезумела. Неужели ее дитя убито? Материнское горе, удвоенное собственной болью, заставило ее в ярости устремиться к кораблю. Доплыв до него, она подскочила над волнами и обрушилась на палубу. Корабль задрожал, накренился на одну сторону, но успел выпрямиться.

При этом неожиданном толчке гарпунщик, стоявший на носу корабля, и боцман, сидевший в корзине на мачте, не смогли удержаться и полетели в воду.

На палубе, проломленной ударом массивного тела, началась паника.

Китиха же, опомнившись после своего страшного прыжка и довольная, что отомстила, подплыла к сыну, медленно погружавшемуся в глубь океана, нежно обняла его своими четырехметровыми руками, и пользуясь лишь одним хвостовым плавником, быстро вынесла на поверхность.

Снова подступивший туман окутал корабль и спасательную шлюпку. Послышались тревожные крики, ругань.

Наконец гвалт смолк. По спущенному трапу поднялись под град насмешек дрожащие от холода гарпунер и его помощник. С них ручьями стекала вода. И странно, сейчас их глаза не походили на глаза хищников. Они смотрели испуганно, кротко. Оба почти бегом пересекли верхнюю палубу и скрылись в своей каюте. А китобойный катер осторожно двинулся вперед. Два матроса, стоявшие на его носу, наматывали веревку на вал, вытягивая пустой гарпун.

Белый уловил сквозь туман призывные крики своих соплеменников. Пир закончился и те, вечные скитальцы, снова отправлялись в путь. Подчиняясь своему инстинкту, Белый понесся на эти крики — следом за теми, кто не хотел его; понесся следом за своим ненавистным врагом, который причинил ему самое большое зло в жизни — заставил его в одиночестве скитаться по свету.

18

Еще два дня тащился Белый за своим стадом, смущенный, с чувством раздвоенности. Иногда, после стычек с остервенелыми самцами, он вспоминал скалистый остров и оставленного друга, с которым было так хорошо и спокойно. Тогда какой-то неясный порыв тянул его плыть назад — туда, сквозь туман, к острову, к другу. Но лишь на мгновение…

Потому что другой инстинкт, который был сильнее всего, снова звал его к беснующемуся стаду, к себе подобным. Он как бы забывал о недавней схватке и приближался к дельфинам.

И опять Оскаленный набрасывался на него. Боли в животе, причиняемые ненасытными глистами, истощили его и озлобили пуще прежнего.

Так прошло целых три дня!

Даже и ночью, перед рассветом, когда Белый пытался примкнуть к дремлющем на волнах дельфинам, караульные тут же обнаруживали его и, разбудив стадо, своем прогоняли.

До каких пор будет он продолжать эту бессмысленную погоню за ними?

К вечеру туман несколько рассеялся, но солнце не показалось. Небо затянула темная завеса туч, и океан ощетинился, стал еще мрачнее. Пошел снег. Мокрые снежные хлопья таяли, не достигнув морской поверхности, и все же вода похолодела. Покачиваясь на волнах, спал старый синий кит — великан океана, тридцатиметровый айсберг из мяса и жира. Дельфины окружили его, но в тот же миг смертельный ужас заставил все стадо содрогнуться: вдалеке показалась шайка касаток, и впереди — их старый вожак с гарпуном в спине — сильный, здоровый.

Кит, не подозревая об опасности, крепко спал, тяжело пыхтя и сопя.

И вдруг вся стая бросилась к нему, накинулась на него сверху, вцепилась зубами в его губы. Ошеломленный кит лишь перевернулся от ужаса на спину и замер. А хищники яростно рвали его тело.

Дельфины, словно обезумев, летели вперед. А вместе с ними и Белый. Они сбавили ход только когда обреченный кит и его мучители остались далеко позади, и шум жестокой расправы затих, заглушенный другими звуками моря.

Уже совсем стемнело. Лишь на западе, над горизонтом, вспыхивали последние зарницы, но вскоре и они погасли.

И именно в это мгновение, когда уже спустился полный мрак, вода побелела, заискрилась от множества всплывших светящихся организмов. Удивительное, сказочное сияние! Каждый гребень пламенел огненной пеной, каждая капля, брызнувшая над волной, была жемчугом, по спинам дельфинов скользили жемчужные струи, жемчужные борозды оставались там, где они прошли. Мерцали, словно светляки, бесчисленные светящиеся рачки. Караваны медуз плыли куда-то, словно роскошные неоновые лампы.

Убедившись, что опасность миновала, Оскаленный снова вспомнил о своем белокожем враге, который во время их бегства успел пробраться в стадо. Челюсти его свирепо защелкали. Опять он здесь? Когда же, наконец, он перестанет вертеться у него под носом, раздражать его, напоминать о том страшном времени унижений?

Атака была молниеносной. Прежде чем Белый успел понять угрожавшую ему опасность, его окружили разъяренные самцы. Пытаясь спастись, он отпрыгнул назад, но путь к бегству был отрезан.

Оскаленный решил покончить с ним раз и навсегда. Он добрался до его нижней челюсти, вцепился в нее и замотал головой, чтобы сломать ее, оторвать.

Но Белый был ловок. Почувствовав, какая над ним нависла опасность, он быстро перевернулся на бок, что-то крикнул, но челюсть его уже была спасена. Ей не хватало лишь трех сломанных зубов.