Основание - Айзек Азимов

— Моя? Ах да, опять моя политика умиротворения. Вы, кажется, еще никак не можете понять наших основных нужд. Наши проблемы отнюдь не кончились после того, как последний корабль с Анакреона улетел с планеты. Они только начались. Четыре королевства были нашими врагами более, чем когда-либо — и каждое из них не вгрызлось нам в горло только потому, что боялись остальных трех. Мы балансировали на лезвии бритвы и малейшее колебание в любом направлении… Если бы, например, одно из королевств стало слишком сильным или два объединились в коалицию… вы понимаете?

— Безусловно. Тогда-то и наступило бы время начать наши переговоры о войне.

— Напротив. Тогда-то наступило бы время начать наши переговоры о предотвращении войны. Я натравливал одно из государств на другое. Я помогал им по очереди. Я предложил им науку, торговлю, образование, медицину. Я сделал так, что Терминус стал более ценен для них как мир процветающий, нежели как военная добыча. В течении тридцати лет это помогало.

— Да, но вы были вынуждены окружить свои научные дары тайной совершенно безобразной мистики. Вы сделали из техники полурелигию, полу… черт знает что. Вы создали иерархию священников и сложные, не имеющие значения ритуалы.

Хардин нахмурился. — Ну и что с того? Я вообще не понимаю, какое это имеет отношение к нашему спору. Так происходило с самого начала потому, что варвары смотрели на нашу науку, как на волшебство, и им легче было так принимать ее. Появилось духовенство, и если мы поддержали его, то только следуя линии наименьшего сопротивления. Это не играет большой роли.

— Но эти священники обслуживают атомные энергостанции, я это играет большую роль.

— Верно, но ведь мы их обучали. Их знания чисто эмпирические, и они твердо верят в чудеса, которые их окружают.

— А если один из них потеряет веру и будет достаточно умен, чтобы откинуть всяческий эмпиризм в сторону, а в результате докопается до настоящего технического прогресса и продаст вас тому, кто подороже заплатит? Какую ценность мы будем тогда представлять для королевств?

— Очень маленькая вероятность, Сермак. Вы рассуждаете поверхностно. Лучшие люди со всех королевств съезжаются на Основание каждый год, и мы готовим их в духовенство. Если вы считаете, что после нашего учения, когда они практически на имеют элементарных научных знаний или того хуже — имеют неверные знания, священники могут сами дойти до основ атомной энергии, электроники, теории гиперперехода — у вас очень романтические знания о науке. Требуется не только глубокий ум, но и годы труда, чтобы научиться всему этому.

Во время одной из ответных речей Иоган Ли резко поднялся и вышел из комнаты. Теперь он вернулся и, когда Хардин кончил говорить, наклонился к уху своего начальника. Они о чем-то пошептались и Ли передал ему свинцовый цилиндрик. Бросив враждебный взгляд на депутацию, он вновь опустился в свое кресло.

Хардин вертел цилиндрик в руках, наблюдая за посетителями сквозь отблеск света на его поверхности. А затем он резко открыл его. И только у Сермака хватило выдержки не бросить взгляд на выпавшую оттуда бумажку.

— Короче говоря, господа, — сказал он, — правительство придерживается мнения, что оно знает, что делать.

Он говорил и читал одновременно. Лист бумаги покрывал сложный узор кода и наверху в трех словах была дана расшифровка. Он бросил на нее взгляд и небрежно выкинул лист в мусоропровод.

— А на этом, — сказал вновь Хардин, — мы заканчиваем интервью. Очень рад видеть вас всех здесь. Благодарю за то, что вы пришли.

Он пожал руки каждому в отдельности и они ушли.

Хардин почти уже никогда не смеялся, но после того, как Сермак и его три компаньона ушли по его мнению достаточно далеко, он сухо хмыкнул и с любопытством посмотрел на Ли.

— Как тебе понравилась эта «битва гигантов» Ли?

— Вовсе не уверен, что он блефовал, — проворчал Ли. — Относись к нему по-доброму и, вполне вероятно, он все-таки выиграет следующие выборы.

— О, вполне вероятно, вполне вероятно, если конечно до этого ничего не произойдет.

— Советую, чтобы все произошло на этот раз так, как надо, Хардин. Говорю тебе, у Сермака есть последователи. Что, если он не будет ждать следующих выборов? Я помню еще времена, когда мы с тобой заставили кое-кого поплясать, несмотря на этот плакат, что ты нацепил на стену.

Хардин поднял брови.

— Ты сегодня настроен пессимистично, Ли, да к тому же еще и выдумываешь. Насколько я помню, наш маленький путч обошелся без всякого насилия, ни одна живая душа не пострадала. Это была необходимая мера, принятая в нужный момент, и все прошло гладко и безболезненно, хотя и с великими трудами. Что касается Сермака, он противник каких бы то ни было компромиссов. Ты и я, Ли, не Энциклопедисты. Мы ко всему готовы. Слушай, старина, подключи своих людей к этому молодняку, только вежливо. Пусть они не знают, что за ними следят, но будь повнимательнее, ты меня понимаешь?

Ли раздраженно засмеялся.

— Ты думаешь, я такой дурак, что буду сидеть и ждать сложа руки, пока мне прикажут? Сермак и его люди уже месяц у меня под наблюдением.

Мэр ухмыльнулся.

— Ты всегда хочешь быть первым? Ну, хорошо. Кстати, — мягко добавил он, — посол Вересов возвращается на Терминус. Временно, надеюсь.

Последовало короткое молчание, несколько напряженное, а затем Ли спросил:

— Что было в письме? Наши дела продвигаются?

— Не знаю. Не могу сказать, пока не поговорю с Вересовым. Может быть, да. В конце концов, должно же что-то произойти до выборов. Но с чего это ты вдруг помрачнел?

— Потому что не знаю, что из всего этого выйдет. Ты слишком умен, Хардин, и ты много скрываешь.

— И ты тоже, — пробормотал Хардин.

Потом он громко спросил:

— Это значит, что ты собираешься вступить в новую партию Сермака?

Ли против воли улыбнулся:

— Ну, хорошо. Ты выиграл. А теперь, не хочешь ли пообедать?

2

Сальвору Хардину, убежденному шутнику, приписывали множество эпиграмм, многие из которых, вероятно, апокрифичны. Тем не менее считают, что он однажды сказал:

— Хорошо всегда быть честным, в особенности, если у тебя репутация лгуна. пользоваться этим секретом, учитывая, что он уже четырнадцать лет играл на Анакреоне целых две роли, которые часто и неприятно напоминали ему танец человека на раскаленном металле.

Для народа Анакреона он был первосвященником, представителем Основания, которое для этих варваров было символом волшебства и центром религии, которую они создали не без помощи Хардина за последние тридцать лет. И в качестве первосвященника он построил там свой дом, ставший для него темницей, потому что в глубине души он презирал тот ритуал, в центре которого находился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});