Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие - Уильям Роберт Миллер

В таком состоянии он появился на массовом собрании 15 января. В этот день ему исполнилось двадцать восемь лет. Он молился вместе с паствой, когда вдруг из самых глубин его души вырвался громкий крик: «Господи! Я верю, что никто не умрет из-за нашей борьбы за свободу в Монтгомери. Но если кто-то должен умереть, пусть это буду я!»

«Нет! Нет!» ― взревела толпа. Мартин попытался продолжить проповедь, но не смог. Он молча стоял на кафедре, у него сильно кружилась голова. Через минуту рядом с ним оказались два священника. «Пойдем, Мартин, ― сказал один из них, ― тебе надо присесть». Но он еще несколько минут простоял, как парализованный. Наконец к нему вернулась способность двигаться, и с чужой помощью он дошел до скамьи. И вдруг ему стало легко-легко. Так же, как и тогда, когда он в двенадцать лет выпрыгнул из окна. Он спокойно выслушал слова сочувствия и утешения, с которыми присутствовавшие подходили к нему. Дома он крепко заснул.

Продолжавшийся целый год автобусный бойкот окончательно закончился только 28 января. И тут не обошлось без инцидента, на сей раз уже последнего. Ночью 27 января на порог жилища Кинга был подложен сверток с динамитом, но он не взорвался. На следующий день было арестовано пятеро белых мужчин. Ни один из них впоследствии не был осужден, но теракты тотчас прекратились.

Совсем недавно Мартин Кинг был всего молодым священником из негритянской церкви в Монтгомери. А к середине 1956 года Кинг уже стал знаменитостью. Столь внезапная слава и ответственность оказались для него слишком тяжелым бременем. Он чуть было не сломался. Варианты, из которых в 1954 году он выбирал себе жизненный путь, теперь казались ему невероятными. Теперь он был завален по горло совсем другими делами.

Он вполне мог бы зарабатывать 75 000 долларов в год, разъезжая по стране с публичными выступлениями или приняв должность проповедника в большой, преимущественно белой церковной общине на Севере, и его голос продолжали бы слушать миллионы людей. Однако судьба выбрала для него совершенно иной путь. На какое-то время он решил остаться в Монтгомери. Церковь на Декстер-авеню должна была послужить приемлемой базой для его все более расширяющейся деятельности, поскольку именно Юг оставался в центре его внимания. Он здесь родился, здесь и надо было продолжать сражение. КЮХР, созданная во времена суровых испытаний, вполне соответствовала этому предназначению. Среди первых же ее начинаний было послание президенту Эйзенхауэру с просьбой «незамедлительно приехать на Юг и выступить в каком-либо из крупных городов с призывом подчиниться решениям Верховного суда США как законам, обязательным для всей страны». Это обращение, как и аналогичные обращения к вице-президенту Никсону и к генеральному прокурору Браунеллу, были вежливо отклонены либо оставлены без внимания. Во время второго съезда КЮХР 14 февраля в Новом Орлеане эта инициатива была повторена, причем в более решительных выражениях. Президенту предлагалось созвать в Белом доме конференцию, посвященную правам человека и гражданина. Далее его ставили в известность, что в случае, «если с его стороны не будут предприняты решительные меры, мы будем вынуждены организовать массовый поход на Вашингтон».

Между тем в воскресенье, 10 февраля, со многих церковных кафедр страны было зачитано написанное Кингом специальное обращение Национального Совета Церквей по проблеме расовых отношений. Оно называлось «Общество без сегрегации для всех» и призывало «изгнать сегрегацию из всех сфер американской жизни».

Тем временем совет общины баптистской церкви на Декстер-авеню решил, что Кингу необходим отдых, и проголосовал за выделение пастору и его семейству 2500 долларов на поездку за границу. Правление МАУ добавило еще 1000 долларов. Мартин и Коретта решили потратить эти деньги на визит в Золотой Берег, который вскоре должен был объявить свою независимость. 3 марта Кинги прилетели в Нью-Йорк, где присоединились к составу американской делегации, включавшей Ралфа Банчи, А. Филипа Рэндолфа и Эдема Клейтона Пауэлла. Официальным представителем правительства США являлся вице-президент Никсон, однако премьер-министр молодого государства Кваме Нкрума пригласил также лидеров негритянского движения Америки. Путешествие, занявшее двое суток из-за остановок в Лиссабоне и в Монровии, оказалось очень приятным. Доктору Кингу разрешили посидеть в кресле пилота, и он с улыбкой заявил своим спутникам: «Еще бы несколько тренировок, и я смог бы сам довезти нас всех до Аккры».

Мартин и Коретта до этого никогда не выезжали за пределы Соединенных Штатов. Им очень понравилось очарование старинного Лиссабона, по которому в качестве добровольного гида их провел Эдем Пауэлл. В аэропорту Монровии их встречал Ромео Хортон ― выпускник Морхаусского колледжа, который в тот момент был президентом Банка Либерии. Однако самое важное и интересное началось тогда, когда они прилетели в Аккру. Их определили в гостевой дом колледжа Агимота вместе с одним английским семейством и сразу же повезли на церемонию провозглашения независимости. Вечером 5 марта пятидесятитысячная толпа собралась на стадионе для игры в поло. Ровно в полночь, с последним ударом часов Нкрума, облаченный в яркий африканский наряд, встал со своего места и произнес: «Битва закончена. Гана ― наша любимая страна, навеки свободна». Британский колониальный флаг был медленно спущен, и вместо него взвился вверх национальный стяг Ганы. Толпа разразилась громкими криками: «Свобода! Свобода! Гана свободна! Гана свободна!» Для Мартина и Коретты эти мгновения имели особое значение. Они переживали торжественный момент освобождения той земли, откуда их предки были похищены и вывезены в качестве рабов. И в течение всех дней торжеств и отдыха они были счастливы постоянно находиться среди свободных чернокожих людей, которые взяли бразды правления своей жизнью в собственные руки. Кинги были в курсе той ненасильственной политики «позитивного действия», с помощью которой Нкрума привел свою страну к независимости. Во время неофициального завтрака премьер-министр рассказал им о том, с какой радостью он узнал новости о борьбе негров в Монтгомери. Мартина, в свою очередь, вдохновила эта встреча с Нкрумой; она укрепила его веру в то, что именно ему предназначено стать вождем собственного народа.

Однако полностью восстановить свои физические силы Мартину не удалось. Еще в Гане он и Коретта заболели тропической лихорадкой. Приступы у обоих продолжались несколько дней. Призрак смерти, преследовавший Мартина в последнее время, теперь вернулся к нему в новом обличье. Его болезнь оказалась значительно серьезнее, чем у Коретты, но оба все-таки справились с нею. По дороге домой они проехали через всю Нигерию, затем посетили Рим, Женеву, Париж и Лондон. В Нью-Йорк они прилетели 25 марта. Мартин задержался здесь, чтобы переговорить с председателем НАСПЦН Роем Уилкинсом и А. Филипом Рэндолфом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});