Дознание Феррари (сборник) - Владимир Колабухин

– Гражданин, уже двадцатый километр, – тормошил его за плечо сосед. – Вам как будто бы нужна эта остановка?

Глазунов перевёл дух, поблагодарил соседа и поднялся с сиденья. На лице выступила испарина, рубашка под пиджаком взмокла…

«Надо же, какая чертовщина приснилась, – подивился он, пробираясь к выходу. – Нервишки совсем сдали».

Он сошёл на обочину. Автобус обдал его жаром и покатил дальше.

Глазунов осмотрелся. Да! Вот слева знакомый съезд на просёлочную дорогу. Вот столб, у которого «голосовала» Наташа. Она могла появиться здесь только с просёлочной дороги, потому что прямо по шоссе и в обратном направлении населенных пунктов нет. Значит, надо идти по просёлочной…

Он достал платок, вытер лицо, распахнул куртку, чтобы хоть чуть-чуть охладиться и, не торопясь, зашагал по узкой щебёночной дороге.

Прошёл не более полукилометра, дорога свернула влево и повела к сосновому бору. Глазунов остановился в раздумье: что делать – идти дальше или вернуться? Есть ли в бору какое-либо жилье? И всё-таки решил довести дело до конца, узнать: куда же ведет дорога. И вскоре сосны обступили его со всех сторон.

Глазунов прошагал ещё минут десять, прежде чем дорога сделала новый поворот, и он очутился перед глухой высоченной оградой с железными створками ворот, за которыми укрывался потемневший от времени большой особняк.

Глазунов сошёл с дороги в глубину сосен, укрылся за массивным стволом, задумался: что за особняк?

Дом рыбака, как объяснили ему в автобусе, находился по другую сторону шоссе и много дальше двадцатого километра. Санаторий? Но за дощатой оградой ни звука, кругом тишина.

Он стал ждать, не покажется ли кто на дороге. Если бы из ворот вышли люди, можно организовать «нечаянную» встречу с ними, поговорить… Могли прибыть или выехать машины – тоже стоило понаблюдать…

Так он и простоял с полчаса, прячась за соснами. Но ни на дороге, ни за оградой особняка не было никакого движения. А уже начинало вечереть.

Красноватые лучи солнца всё слабее освещали стволы сосен, удлиняли тени…

Глазунов достал из пачки сигарету, закурил. Положение, в котором он по своей воле оказался, всё более смущало его: сколько можно чего-то ждать? Со стороны смешно, наверное, видеть его таящимся за деревьями. Не лучше ли вернуться в город, признаться Корнееву в поражении?

И всё-таки решил выждать ещё с полчаса. И был вознаграждён за терпение: створки железных ворот раздвинулись, и на дорогу выкатилась машина. Он до боли напряг глаза: новенькие «Жигули» синего цвета – «девятка!» А за рулём Длинный, в шапочке «петушок»…

Машина укатила, и Глазунов принялся размышлять, что же предпринять дальше. В груди волной поднималась радость: «Нашёл их логово!»

Лучи солнца совсем погасли, и он переместился ближе к ограде. За ней по-прежнему царила тишина, в которой, как он теперь был уверен, скрывался Бес.

«Может, лучше вернуться в город и обратиться за помощью к Корнееву?» – засверлила в мозгу прежняя мысль. Но Глазунов опять отбросил её, выругав себя за возникшую вдруг несвойственную прежде нерешительность. Нет, он проберётся в особняк и сам попытается выручить Наташу. К тому же его задача облегчается хотя бы тем, что с отъездом Длинного в доме на одного бандита стало меньше. Что же время терять? А с Бесом, если тот встанет на пути, как-нибудь справится. В скверике тот напал из-за спины, да ещё втроём. Пусть попробует удержать его, встретившись лицом к лицу… Потом и Корнеев со своими детективами может вступить в дело, так сказать, завершить.

Он настолько ушёл в себя, что не заметил, как стало совсем темно.

Неожиданно яркий луч автомобильных фар, вырвавшийся с дороги, осветил ворота и небольшую табличку на ограде: «Однодневный пансионат «Уют», которую Глазунов раньше почему-то не заметил.

Глазунов с недоумением замер: «Пансионат?» В груди заныло от досады. Он-то считал, что нашёл убежище Беса, а теперь что же – возвращаться ни с чем? Вряд ли здесь прячут Наташу.

Чёрная «Волга» развернулась у ворот. Из машины вывалился круглый, как шар, толстячок в плаще и шляпе, нажал под таблицей круглую кнопку. Динамик на входной двери зашипел, потом выплеснул густой баритон:

– «Уют» слушает.

– Я на отдых, – радостным дискантом отозвался толстячок.

– Номер путёвки?

– Пятый.

– Проходите.

Дверь отворилась, и толстяк прошмыгнул за ограду. «Волга» сорвалась с места.

Вся сцена заняла не более минуты, Глазунов даже не успел осмыслить её как следует.

«Надо было остановить машину и двигаться к дому, – снова с досадой подумал он. – Теперь когда ещё доберусь до города. Последний рейсовый автобус уже ушёл, наверное».

Он взглянул на часы. Поздновато, а до шоссе ещё топать и топать. Глазунов опять достал сигарету.

«А всё-таки, как здесь оказался Длинный?»

Он нервно закурил, проигрывая в уме варианты ответа. Получалось, что не случайно. Именно отсюда убегала от своих преследователей Наташа, и именно здесь вновь появляется Длинный. Уж не в «Уюте» ли разыгралось начало всей драмы?.. Что из того, что этот особняк – пансионат? В нём вполне могут свить себе гнездо такие, как Бес и Длинный, и их хозяин.

Глазунов придавил носком ботинка окурок сигареты.

«Будь что будет: попытаюсь пробраться в это гнездышко. Только бы найти в него щёлочку».

Он двинулся вдоль ограды, обходя слева и старательно ощупывая крепкие тесовые доски. Прошёл метров пятьдесят до угла – все доски приколочены намертво. Направился вдоль следующего пролёта. Тот оказался ещё длиннее, а доски так же прочно пригнаны одна к другой. Опять свернул за угол, и опять доски не поддавались…

А небо вдруг затянуло тучами, и стало совсем темно.

Притаившись на прежнем месте, он с унынием отмечал про себя, как всё новые и новые машины доставляли к воротам «Уюта» радостно-возбуждённых мужчин и женщин. Вернулся и Длинный…

Наконец вокруг улеглась тишина. Она-то и подтолкнула его к очередным действиям. Ещё раньше, обходя ограду, он приметил с тыльной стороны груду строительного мусора: разбитые кирпичи, обрезки арматуры, обломки досок и брёвен… Теперь решил воспользоваться этим хламом, чтобы проникнуть на территорию особняка. Спотыкаясь на кочках и рытвинах, Глазунов осторожно двинулся в обратном направлении. Идти мешали кусты и деревья. Они цеплялись острыми ветками, царапали лицо… В кромешной тьме трудно ориентироваться, и время от времени он прижимался плечом к забору, чтобы не сбиться с пути. Груда мусора должна находиться справа от него и не дальше 25–30 метров. Кусты там редели, деревья отступали…

Он насчитал сорок шагов, прежде чем с трудом увидел то, что нужно. Подтащил к ограде доски. Пару наиболее широких и длинных приставил под углом к ограде, подпёр их для прочности обрубками брёвен и принялся карабкаться вверх. Но ограда была так высока, что он никак не мог забраться, не раз срывался. Всё происходило, как в недавнем сне в автобусе!.. Он весь взмок, пальцы саднили, кое-где на ладонях содралась кожа… И лишь последним усилием, в каком-то отчаянном рывке, ему удалось зацепиться за козырёк ограды, подтянуться и забросить на него отяжелевшее от усталости тело.

С минуту он отдыхал, сидя на козырьке, как всадник на старой кляче. Потом стал осторожно сползать по другую сторону ограды. Второго самодельного трамплина внизу, конечно, не было, и он повис, как куль с песком. Но вскоре одеревеневшие пальцы рук разжались, и он мешком грохнулся оземь. Тотчас где-то злобно залаяла собака.

«А сон-то мой в руку» – с тревогой подумал Глазунов, растирая ушибленное колено.

Он тяжело поднялся, осмотрелся. В темноте смутно угадывались очертания кустов и деревьев, а за ними, далеко-далеко, там, где должен находиться особняк, одиноким светлячком мерцал слабый огонёк.

Глазунов на некоторое время замер, чутко вслушиваясь в замирающий лай собаки. А потом опять стал пробираться. В установившейся тишине он слышал каждый свой шаг. Под ногами мягко пружинила и шуршала опавшая с сосен хвоя. По спине катился холодный пот, в ушах звон, сердце билось так, словно стремилось вырваться наружу.

Он почти добрался до особняка, когда чьи-то грубые руки крепко схватили его за плечо.

«Всё, голубчик, приехали!» – раздался над ухом сиплый голос. Те же руки резко развернули его, в глаза ударил луч фонарика.

– Ба! Да это же наш старый знакомый, – протянул тот же голос, и Глазунов догадался, кому он принадлежит – Длинному.

– А мне-то сказали, что какой-то ханурик вертится у ворот. Спасибо собачке, помогла… Тащите-ка его, ребята, к шефу!

Глазунов попытался вырваться, но получил такой удар под ложечку, что перехватило дыхание. Он переломился от боли и рухнул на жухлый пень.