Бей ушастых! Часть 3 - Марина Владимировна Добрынина

сегодня в полдень.

— Вот в полдень и напомнишь, — пробормотал я, накрывая ее рот поцелуем. А то сейчас еще что-нибудь придумает.

Одним словом, утро у нас с Саффой получилась отличное. Потом мы еще поспали и, наверно, спали бы намного дольше, если бы нас не разбудили самым наглым образом.

Кардагол телепортировался в спальню, полюбовался открывшимся ему видом — я и Саффа с переплетенными в замысловатой комбинации конечностями, и бодренько рявкнул:

— Подъем!

Я от неожиданности подпрыгнул, Саффу локтем нечаянно пихнул, она что-то прошипела и махнула рукой в сторону Кардагола. Он поставил блок и даже пригнулся на всякий случай. Но это превращающее было самонаводящимся, и блок проигнорировало, ударив точнехонько по Повелителю времени. Зеленоватый дымок, и вот уже поверх кардаголовой одежды сидит крупная крыса и гневно шевелит усиками. А Саффа продолжила спать, счастливо улыбаясь во сне.

— Саф, — я осторожно тронул ее за плечо, — птичка моя, открой глазки.

Она промычала что-то типа "ага", придвинулась ко мне поближе и сложила на меня ноги, продолжая умиротворенно сопеть. Она что, даже не поняла, что только что превратила одного из величайших магов этого мира в крысу? Тоже мне спящая красавица!

— Саффа, — тихо позвал я. Будить волшебницу резко и громко не хотелось. Мне не улыбается за компанию с Кардаголом крыской какой-нибудь по полу скакать, пока Саффа изволит выспаться и понять, что натворила.

Но, кажется, она начала просыпаться. Точнее просыпаться начали ее руки, которые зажили своей жизнью и поглаживали меня в таких местах, что я напрочь забыл о сидящем на полу Кардаголе. Что ж пришлось ему посмотреть представление. Хотя я все же надеюсь, что у него хватило совести отвернуться…

— Проснулась? — спросил я у удовлетворенно улыбающейся волшебницы. Она согласно кивнула и потянулась.

— Это хорошо, что ты лежишь, — осторожно начал я, — не вставай пока. У меня для тебя две новости. Обе плохие.

— Что случилось? — Саффа тут же села, пытаясь прикрыться уголком одеяла.

— Новость первая. Ты превратила Кардагола в крысу.

— Когда?!

— Час назад. Вторая новость — он все еще здесь, и видел, чем мы тут занимались.

— Ты знал и промолчал? Эрраде, как ты мог?

— Ты же хватала меня за разные места, вот я и потерял голову, — сделав невинные глаза, оправдался я.

— Я тебя хватала?!

— Ну, не хватала, гладила. Какая разница? Ты лучше расколдуй Кардагола, нехорошо это — в полдень у нас бой с Арвалией, а один из главнокомандующих крысой по полу шуршит.

Саффа завернулась в одеяло, перебралась на край кровати и посмотрела вниз, где на ковре сидела крупная крыса с ехидной мордой. Я натянул на себя простынь. Ну, его, котика этого! Лучше прикрыться на всякий случай.

Какое-то время волшебница молча изучала дело рук своих и, наконец, прошептала:

— Лин, прости.

— Ну… хм… прощаю. А за что?

— Я привязку на тебя сделала.

— И я должен эту крысиную морду целовать?

— Я же не специально!

— Да, это понятно, — проворчал я, понимая, что злиться на нее смысла нет. Ведь она и правда не нарочно так сделала. Что ж, придется мне подвиг совершить.

Схватил я крыса этого за шкирку и чмокнул. Вот не подумал, что делаю. А надо было думать. Потому что, получив расколдовывающий поцелуй в усатую морду, крыс мгновенно превратился в Кардагола. А поскольку я его держал, полулежа на кровати, то превратившийся Кардагол оказался на мне. Я попытался его спихнуть, он в свою очередь попытался с меня скатиться, Саффа решила нам помочь, в итоге мы запутались в одеяле и простыне этой злосчастной, в которую меня угораздило задрапироваться. Саффа выбралась из этой кучи первая и куда-то телепортировалась.

Кардагол тихо заматерился, сетуя на то, что коварная шептунья превратила его, воспользовавшись тем, что он ослабил щиты, сберегая силы для сражения. Я хотел было, нецензурно возразить по поводу того, что Саффа специально момент выбирала, но Кардагол так старался поскорее с меня слезть, тем самым еще больше запутывая ноги в простыне и в брошенном Саффой одеяле, что мне смешно стало. Я заржал. Кардагол замер и уставился на меня. Да уж, интимная такая картинка — лежит на мне мужик и в глаза заглядывает. Причем серьезно так, без намека на улыбку.

— Ну, что ты замер, растудыть тебя в тудыть? — помурлыкал я и оскалился, надеясь, что это сойдет за улыбку. — Шевелись, давай… котик.

— Погоди, зайчик, сейчас ноги из этой простыни выпутаю, и будет тебе счастье, — пропыхтел Кардагол и, кажется, еще что-то хотел добавить, судя по появившемуся на лице ехидному выражению, не очень для меня приятное, но его перебили.

— Лин! Кардагол!?

Интересно, как долго Вальдор стоял в дверях и эту милую сценку наблюдал? На лице его был написан такой ужас и смущение, что…в общем, я приблизительно представляю, о чем он подумал.

Вальдор

Расходимся к вечеру утомленные, но довольные друг другом. Расходимся все, даже я, потому что усыпальница моя, хоть и уютная, успела уже надоесть. Напоследок прошу Шеоннеля набросить на меня давешнюю иллюзию. Сам себе даю обещание с эльфами не общаться. Мало ли что. С ними опомниться не успеешь — с драной шкурой останешься. Нет уж, увольте. Хватит мне на сегодня потрясений.

Пойду-ка я себя порадую. Нервишки успокою. Расслаблюсь.

Иными словами, сунув руки в карманы и весело насвистывая, направляюсь к жене. По дороге пару раз уворачиваюсь от желающих дать мне подзатыльник за недостаточно почтительный для лакея вид, один раз огрызаюсь на какого-то мелкого дворянчика (видел как-то, имя не помню), и, можно сказать, без приключений добираюсь до спальни Аннет.

И что у нас тут такое? Шторы задернуты, запах какой-то затхлости. Сама королева лежит в постели под одеялом.

— Привет, дорогая! — заявляю я, прождав перед этим пару минут, пока она сама соизволит обратить на меня внимание.

А в ответ — тишина.

Приближаюсь к постели.

— Курочка моя, ау, покажи личико.

Слышу отчетливое:

— Пошел вон!

И, вроде, как рыдания.

— Аннет! Разве так следует разговаривать с супругом и повелителем?

Кончик одеяла приподнимается, чтобы показать мне один глаз.

— Ты кто? И что ты здесь делаешь? Я Гарлана позову! — бормочет обладательница этого прелестного голубого ока.

— Муж я твой! Вальдор! А Гарлана можешь позвать. Он подтвердит!

— Уйди! — шепчет моя драгоценная. Ну, уйди, это не пошел вон. Это уже обнадеживает.

— Девочка моя, — проговариваю я ласково, наклоняясь над постелью и делая попытку стянуть одеяло вниз. Попытка не удается, Аннет крепко удерживает одеяло на своих позициях. Но, кажется, кое-чего я добился: после слов "девочка моя" рыдания становятся громче и отчетливее.

Присаживаюсь на