Академия - Анна Кондакова

не умер... Да уж, вот это каламбур».

И правда, каламбур, мать его...

***

Не знаю, что ощущают люди во время смерти, но я ощутил покой и невесомость.

Совсем недолгую. Всего мгновение пустоты.

А потом сознание выдало череду картин, звуки, запахи — кашу из последних событий. Плеск лечебного озера, першение в горле от надсадного кашля, боль от удара кнутом по спине, вспышки красных глаз чароитов, дым Котлованов, смех Мичи, взрывы бомб, хрип умирающего ниуда, крики Мидори, скрежет гнущихся стен верхолёта, тёплые губы Джанко и длинное «к-х-х-х-х...» Бажена Орлова.

И всё это постоянно прерывалось словами Галея:

— Да уж, вот это каламбур... вот это каламбур... каламбур...

А потом смешивалось с хохотком Горо:

— Ты всегда в шубе купаешься, снежный мальчик?

Последними я увидел своих родителей.

Сначала была мама.

Я стоял у её больничной койки, смотрел на бледное исхудавшее лицо и поредевшие волосы. Вокруг снова пахло медикаментами. И тут вдруг мама резко села, очнувшись от комы, подняла голову и открыла глаза... злые и красные, как у чароитов.

Не успел я ужаснуться, как видение сменилось другим.

Там был отец.

Он стоял один, раненый, посреди чёрной земли Котлованов, смотрел на небо и шептал моё имя, будто просил о помощи. Из его живота торчал нож, по рубашке текла кровь.

Моё сердце заколотилось, как бешеное.

Мне до боли в глотке захотелось окликнуть отца, позвать его, сказать, что я здесь, что иду на помощь, но я даже глаза открыть не смог, зато услышал далёкие голоса:

— ...вы же сами видели его астральное тело... ошибки быть не может... у него не случится ни одного числового прорыва, вот увидите... его сила скованна, он не сможет её освободить...

— Освободить можно всё, что угодно, элитарий Паук. Было бы желание. И я уверен, что измерения неверны... вы определили его не в ту группу, он должен учиться в другой...

— Не согласна, элитарий Салиман... наша задача — судить объективно, по показателям, а не в мечтах... приборы не ошибаются... к тому же, перед нами сидит прямая угроза государству...

— Или не угроза, а потенциальный основатель сильного магического рода... глава нового Военного Дома... из него можно сделать такого мага, который восстановит былое величие Стокняжья. Именно этого все мы ищем в наших студентах, не так ли? Для этого и существует Академия.

— Этот мальчик — в первую очередь угроза, элитарий Салиман. Он — угроза! И я определила его в нужную группу, как бы вы им ни восхищались.

— Это не восхищение, а разумные доводы. При всём уважении, но вы ошиблись, элитарий Паук. У него есть психодух в шестнадцать лет, и нет Знамения. Это уникальный случай. Нельзя слепо доверять приборам, когда мы видим факты собственными глазами.

— Он магический уродец, и наличие психодуха ещё ни о чём не говорит. Некоторые дети созревают раньше остальных. А приборы не ошибаются!

— Вы сами знаете, что ошибка возможна всегда!

— Вот вы сами и ошибаетесь, элитарий Салиман!

— Господа! Уважаемые коллеги! Не будем спорить. Лучше измерим ещё раз.

Мои запястья снова кольнуло.

Голоса стихли, ощущения пропали, и я опять провалился в пустоту, но уже без видений. Вообще, без ощущений и понимания, кто я и где. Так прошла целая вечность, моё тело даже стало привыкать быть никем, но тут послышалось мерное тиканье маятника.

Тик-так... тик-так...

Скрип.

И снова тик-так, тик-так, тик-так...

Глаза легко открылись, и всё вернулось на место. Зал, трон, моё тело, запах больницы и тревога.

Передо мной всё так же сидели три Алхимика, а перед ними стояли аппараты, только сейчас они работали.

По трубкам куба элитария Алмазова шёл пар, по проволоке проскакивал заряд, горели все лампочки. У шара-колбы элитария Салимана стояла пробирка с несколькими каплями крови, от которой шёл дымок. А маятник на пирамиде элитария Паук раскачивался, как бешеный. Глаз на его стрелке искрился синим и будто укоризненно пялился на меня.

Все три Алхимика напряжённо смотрели, как я просыпаюсь.

— Измерение завершено, ученик, — сообщил мне элитарий Алмазов. — Решение по вам принял каждый из Комиссии Академии.

Он взял в руки деревянный судейский молоток и занёс его над столом.

— Итак. Мной определено ваше активное число резерва. Сто!

Удар его молотка будто расколол мне череп.

Сколько?..

Сто?

У Мичи триста, а у меня сто? Какого чёрта?

Мне даже опомниться не дали. Слово тут же взял второй Алхимик, элитарий Салиман. Он поднял молоток, глянул мне прямо в глаза и произнёс:

— Такого потенциала в истории Академии ещё не бывало, ученик. А может, потенциал ещё выше. Это крайний максимум на шкале измерений, а другой шкалы у нас нет. Итак, потенциальное число резерва — двадцать тысяч!

Он ударил молотком, и снова этот гулкий звук отпечатался у меня в мозгу.

Я перевёл взгляд на женщину.

Она сощурила глаза за очками, взяла молоток и объявила приговор:

— Низко-слабая группа по каждой из шести Линии обучения! Претендент на отчисление! Измерение завершено! Вы свободны!

***

Когда я вышел из зала, память тут же дала сбой.

Только что я помнил всё, что со мной произошло, а через секунду в сознании осталось только несколько моментов: как вошёл, как увидел Комиссию, молотки и алхимические аппараты, как прочитал таблички на столах, сел на трон, получил приговор и вышел.

Всё.

Хотя нет, не совсем всё.

Где-то на закрайках сознания сохранились обрывки видений про родителей, а ещё — спор элитария Салимана и элитария Паук. Дебаты о том, угроза я или потенциальный основатель сильного магического рода. А ещё — ошиблись ли приборы.

Наверное, пока я пытался вспомнить всё это, вид у меня был такой же ошарашенный, как и у Мичи, когда он прошёл Комиссию.

Меня обступили ребята.

— Ну? — Мичи оглядел моё лицо и скривился: — Всё так плохо?

— Сколько? — спросила Мидори.

— Говори уже, а то у меня будет сердечный приступ, — взмолилась Кика.

Горо тоже ждал от меня ответа, хоть и молчал, стоя дальше всех.

Я нахмурился и ответил, сам не веря в происходящее:

— Низко-слабая группа по всем Линиям обучения. Претендент на отчисление.

Мичи усмехнулся.

— Шутка такая, да? Не обижайся, старик, но с юмором у тебя хреново.

— Это не шутка.

Все побледнели и смолкли, и вот теперь заговорил Горо.

— Это сразу было понятно. Раньше тебе просто везло, слабосилок.

Он обогнул