Солнечный луч. На пороге прошлого - Цыпленкова Юлия Валерьевна (Григорьева)

– Душа моя, что вы там несли? Пыль с мозга стряхивать? Поласкать в тазу?! А про стетоскоп и клизму? – спросил магистр. – Эти приборы, прошу великодушно меня простить, но они для совершенно разных мест! И даже их применение различно по своей сути…

– Ах, оставьте, – отмахнулась я. – Всё это мелочи, и они несущественны.

– Да как же несущественны? – возмутился хамче.

– Здесь нет ни клизмы, ни стетоскопа, я просто хотела обескуражить.

– Вам это удалось, – усмехнулся магистр.

– Тогда давайте займемся, наконец, делом, – сказала я, и мы все вместе направились к будущей больнице.

Глава 7

Солнце щедро заливало землю уже по-летнему теплыми лучами, хоть до наступления лета еще и оставалось семь дней. Белый мир утопал в разноцветье пробудившейся жизни. Он благоухал пьянящими ароматами, и душа отзывалась бурным ликованием и радостью.

Закрыв глаза, я наслаждалась весной, солнцем и теплым ветром, ласкавшим мое лицо легкими прикосновениями. И не сдержав своего восторга, я вскинула руки и воскликнула:

– Хвала тебе, Отец! И тебе, Хэлл! Хвала вам, великие духи!

После рассмеялась и, открыв глаза, поспешила вновь взять в руки вожжи. Сегодня я сама правила повозкой, в которую был запряжен мой восхитительный Ветер, такой же стремительный и игривый, как и Великий Странник – мой Покровитель.

Это был мой первый опыт управления повозкой, и не скажу, что забиралась в нее полная уверенности в себе. И если бы не норов саулов, то я вручила бы вожжи Берику. Однако в этом случае Ветер не сошел бы с места. Или я, или повозка останется стоять на месте.

– Жизнь моя, это несложно, – поучал меня Танияр еще дома. – Всё то же самое, что и сидеть в седле. Да, саулы предпочитают возить всадника на своей спине, но не противятся и повозке. Кто еще будет сидеть в повозке – саулу плевать, главное, чтобы правил тот, кому он доверяет всей душой. И беречь тебя Ветер будет точно также.

– Быть может, ты поедешь с нами? – спросила я с надеждой.

– Улбах засмеет, если меня будет возить жена, – ответил с улыбкой дайн. – Я поеду рядом на Тэйле.

До ашруза мы с дайном и магистром шли вместе. Там нас уже ждал отряд из пятнадцати ягиров, готовых сесть в седло, Тэйле и, конечно, мой красавец Ветер. Последний выражал яркое несогласие с тем, что его впрягли в повозку. Мяуканье и шипение я услышала еще издали и сразу поняла, кто именно бранится на все лады.

– Мой мальчик, – усмехнулась я. – Никто так красиво и витиевато не может выразить свое отношение к происходящему.

На негодование саула никто внимания не обращал. Ягиры стояли возле своих скакунов и переговаривались. Здесь были не только наши… О Хэлл, что за чушь! Здесь были все наши воины! Именно так и никак иначе. И родом они были из разных частей Айдыгера. Да, одежды их все еще оставались разного цвета, но причиной тому было лишь то, что до сих пор этому никто не уделил внимания.

– Ужасное упущение, – фыркнула я, досадуя на саму себя, и Танияр ответил внимательным взглядом.

Какая глупость думать только о великом и не замечать малого. Впрочем, с одной стороны это даже было и неплохо – Айдыгер был объединенными землями, но с другой – воинство оставалось воинством и следовало определиться с их одеяниями и знаками различий. Герб тоже был нужен новый.

– Что надумала, жизнь моя? – спросил супруг, так и не дождавшись ответа на немой вопрос.

– Нашла себе еще одно важное занятие, – усмехнулась я. – Только и всего.

– У Ашити голова большая, – широко улыбнулся Берик, шагнувший нам навстречу – теперь только немой не повторил шутку Архама.

– Обычная, – я пожала плечами, – но я умею удобно складывать ее содержимое, и потому вмещается в мою голову многое.

После хмыкнула и направилась к своему негодующему саулу, мне до его душевного состояния дело было уж точно.

– Милости Отца, – кивнула я ягирам, склонившим головы при приближении дайна, а затем сразу же раскинула руки и поспешила к Ветру: – Мой бедный мальчик, ты опять бранишься…

Саул тут же обернулся на мой голос и поспешил навстречу, жалуясь на несправедливую судьбу. Повозка, разумеется, тронулась следом, и Ветер зашипел на нее, даже клацнул зубами, но негоднице угрозы были безразличны, и она продолжила катиться за сердитым скакуном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Сядь, дайнани, в повозку, – подсказал ашер, на которого всё это время ругался Ветер. – Он увидит, что всё это для тебя и сразу успокоится.

Мы с саулом повернули головы к мужчине, и он, махнув рукой, ушел в ашруз, а мы с Ветром остались. Разумеется, я была согласна с ашером, но! Как же можно было сразу взять и сесть? Даже не поговорив?! В конце концов я ведь тоже стала тагайни, рыжеволосой, зеленоглазой, но все-таки признанной дочерью Белого Духа. А любой уважающий себя тагайни обязан высказать свое мнение, даже когда его не просят. Что до саула, так он и вовсе был урожденным иртэгенцем. И мы с Ветром приступили к делу.

А когда я при помощи супруга все-таки забралась в повозку и взяла в руки вожжи, Ветер уже деловито переступал передними ногами, готовый ехать, будто и не ругался на то недоразумение, что тащилось следом за ним. Он спокойно отнесся к тому, что в повозку сел Элькос, но на Берика покосился с подозрением, потому что мой телохранитель устроился рядом со мной. Однако увидев, что ягир не пытается забрать вожжи, успокоился и затопал вперед, как только услышал знакомое:

– Хэй.

Управлять саулом, запряженным в повозку, оказалось и вправду почти так же легко, как и саулом под седлом. Разве что непривычно, но я быстро осваивалась, а Берик помогал мне советами. В общем-то, для того он и сидел рядом со мной, а не на своем Элы.

А спустя еще некоторое время поездка начала приносить удовольствие и не только мне. Ветер резво перебирал ногами, время от времени мяукая, словно радовался наконец возможности пробежаться вместе со своей всадницей, пусть она и сидела не на спине. И даже Элькос, когда саул разогнался, издав:

– Ух! – весело рассмеялся, а после воскликнул: – Вот это скорость!

– Нет, друг мой, это вовсе не скорость, – с улыбкой ответила я. – Саулы бегают много быстрей, а сейчас всего лишь резвая рысь. Если вас однажды выберет один из этих восхитительных скакунов, то вы сумеете познать, что такое настоящая скорость.

– Думаете, у меня есть шанс? – живо заинтересовался магистр, но ответил ему Берик:

– В тебе есть сила, хамче, саулы ее чувствую. Попробуй.

– Это было бы замечательно, – отозвался Элькос. – Когда я могу это сделать?

Я легко рассмеялась и оставила Берику отвечать на вопросы магистра. Танияр поглядывал на нас со стороны, и я увидела на его лице улыбку. Улыбнувшись в ответ, я вновь переключила внимание на дорогу. Мне не хотелось разговаривать, мне хотелось насладиться бегом моего Ветра и видами окрестностей, где я не была с прошлого лета.

И вот тогда я и воскликнула свое:

– Хвала тебе, Отец! И тебе, Хэлл! Хвала вам, великие Духи!

Без причины, просто оттого, что на душе моей было легко и радостно. Тут же отозвался саул и побежал еще быстрей без всяких понуканий. За спиной охнул магистр. Я понимала его, когда-то и сама с опаской держалась за край скамейки, чтобы не вылететь через бортик. А теперь не опасалась.

Ягиры, которые ехали по обе стороны от повозки, как и их дайн, тоже поглядывали на нас, и на губах некоторых мелькали улыбки. Чаще это были воины прежних Зеленых земель. В глазах остальных ясно читалось любопытство. Не все еще привыкли ко мне, и это объяснялось просто. Кто-то вернулся с началом весны домой, а на их место прибыли новые ягиры. Но и в Иртэгене с момента моего возвращения я больше общалась с простыми обывателями. Да и с теми, кто стоял на воротах днем в холодную пору, больше обменивались только приветствием.

Более всего мы разговаривали с ягирами во время моих поездок по бывшему тагану, но это было прошлым летом и еще до того, как три тагана превратились в дайнат. Так что новые воины ко мне всё еще продолжали привыкать. К тому же в прошлом году я отличалась только цветом глаз, а теперь еще и белоснежные волосы превратились в пламя, какого в Белом мире не видели. А может, и видели, но очень давно, и до нынешних времен рыжих попросту не осталось. Слишком много всего было, что ушло в небытие.