О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ) - "Katherine Cavallier"

Она даже перестала произносить его имя, называя его коротким местоимением. Всем вокруг было ясно, кого она подразумевала, выстраивая вокруг себя сплошную каменную стену, чтобы больше никто не посмел пробраться через её трещины.

Манипуляция чувствами — самое жестокое, что он мог выбрать. Он мог бы предложить ей сотрудничество, дружбу, даже холодное простое общение, но не эти взгляды, не этот флирт, тогда от этого ей не было бы так отвратительно от самой себя. Но Малфой решил играть грязно, и ей нечего было ему возразить.

Гермиона постепенно приходила в себя, так и не вернувшись к работе. Её ждали затяжные праздники, и их она решила провести незабываемо и ярко, как делала это всегда, чтобы вернуться к жизни, которую она так любила.

Выкрашенные в красивый тон волосы, новая стрижка, новый маникюр и целое состояние на новый гардероб в качестве подарка Джинни. Новое ощущение самой себя, опущенной до уровня пола и поднятой ей же самой до самой высокой звезды.

Приёмы всегда были одной из самых мерзких вещей, которые ей доводилось видеть, но этот Гермиона не пропустила. Запущенный родителями Гарри ежегодный праздник под Рождество, все средства с которого пойдут на помощь детям из неблагополучных семей. Из практически последних средств Грейнджер пожертвовала значительную сумму, нисколько об этом не пожалела.

Сжимая в руках приглашение на листе плотного картона, она потянулась за телефоном и написала Гарри короткое сообщение: «Я буду». Если она не может помочь себе, она сделает все возможное, чтобы помочь другим, пока ждет завершения скандала. Главное — она не сдастся, чем бы он не закончился.

Она появилась под руку с одиночеством, но в компании друзей, сияя самой яркой звездой среди всех. Платье мести должно было быть чёрным, но в её случае оно было красным, переливаясь на свету, как самые удивительные алые розы в садах под солнцем. Гордо поднятая голова, золотые украшения в волосах. Не сломанная, не убитая, только сильная и смелая Гермиона Грейнджер в объективах камер.

— На самом деле, Гермиона, я рад тебя видеть, — Поттер улыбнулся ей у фуршетного стола, протягивая бокал с шампанским. — Мы с Джинни подумали, что тебе нужно время, и не ошиблись.

— Ты прав, знаешь, — она чуть приподняла уголок губ. — Оно было мне нужно. Думаю, что все разрешится лучшим образом.

— Новостей так и нет?

— Скорее всего появятся после нового года, вряд ли можно ждать, что они будут работать в праздники, — Грейнджер фыркнула. Для любого журналиста скандальной хроники Рождественские каникулы были самым сладким временем, они едва ли поднимали голову от работы, пока весь остальной мир отдыхал.

— Тогда ждем. Дай мне знать, если тебе будет что-нибудь нужно, — Поттер погладил её по ладони кончиками пальцев и удалился, чтобы найти Джинни. Гермиона проследила за ним глазами, искорки счастья сверкали в её глазах, когда она заметила небольшой предмет в его кармане. Гарри не один раз говорил, что хотел бы сделать предложение Уизли на одном из важных для них мероприятий, похоже, сегодня было как раз такое.

Светская жизнь тянула своей красотой и изыском, но отталкивала количеством яда, пропитавшем людей. В стенах этого зала лесть была обычным делом, и, пожалуй, это Гермиона ненавидела больше всего. И всё же она понимала, сколько сплетен сможет собрать за вечер, поэтому с легкостью направилась к знакомым для непринужденного разговора.

Хейзел, которая занималась обзором всего судебного процесса и всей работы Грейнджер, как раз оказалась в одной из компаний, где девушка и находилась. Удивительно, что даже в мире журналистики, где каждому хотелось урвать свой лакомый кусочек славы, находились друзья или хотя бы более-менее лояльные знакомые, хотя начали они явно не с той ноги. Уошберн была типичной стервой из фильмов, высокая блондинка с голубыми глазами, вечно с красной помадой на губах и на каблуках, готовая раздавить любого. Гермиона ошиблась тогда, приняв её за высокомерную пустышку, позже найдя в ней умную и добрую союзницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я читала всё, что ты писала за время работы, и я уверена, что там нет клеветы, — едва они чуть шагнули от остальных в сторону, призналась Хейзел. — Они просто тянут время. Вряд ли The Guardian в восторге от того, что им придётся на всю страну рассказать, что ты абсолютно честный журналист.

Грейнджер едва не подавилась шампанским, резко поднимая глаза к коллеге. Её осенила внезапная мысль, которая раньше никогда не появлялась даже близко на горизонте, и даже сейчас Гермиона не хотела рассматривать её как серьезный мотив. Но всё-таки… Это входило в часть плана? Опубликовать материал, который точно дойдет до всех, в отличие от судебного дела?

— Что? — Уошберн приподняла брови, наблюдая за Гермионой. — Я сказала что-то не то?

— Нет-нет, — поспешила оправдаться она в свою очередь. — Ты права. Я всегда занималась сбором только фактов. Просто… всё это выбивает меня из колеи.

— Если вдруг что, мы всегда ждем тебя в Daily Express, — журналистка подмигнула, и это на мгновение согрело сердце. Но не успели они обе улыбнуться мысли о работе вместе, как глаза Хейзел оказались прикованы куда-то за спину Гермионы, в толпу, с явным недружелюбием в них. — Не оборачивайся, — её предупреждение послало прилив тревоги по всему телу.

Казалось, Гермиона уже знала, что она увидит. Она не последовала совету, медленно разворачиваясь на своих шпильках в сторону дверей зала. Где прямо сейчас в улыбках и приветствиях рассыпался никто иной, как Драко Малфой под руку со своей матерью.

Одинаковая мысль промелькнула у обеих девушек, но только Хейзел была достаточно смелой, чтобы произнести её вслух.

— Он что, правда думает, что может вот так явиться сюда?

Действительно. Малфой не мог не знать, что Гермиона здесь будет, это прием её лучшего друга, но он всё равно пришёл, да ещё и настолько ослепительно светящийся. Пальцы на ножке бокала сомкнулись слишком сильно, норовя переломить хрупкое стекло.

Грейнджер нашла в себе силы развернуться прежде, чем встретиться с ним взглядом и натянуть что-то похожее на усмешку.

— Не прекращать же ему восстановление своего имиджа после всего.

Хейзел гневно закатила глаза.

— Сегодня Рождество, он мог выбрать любое другое место, хоть собственный корпоратив, но он здесь. Придурок.

Гермиона не могла не согласиться, она подавила кивок и лишь мысленно послала его к черту. Держаться вдалеке без любой новости о нем и не злиться было так легко, она могла почти не заботиться о его личности, лишь о себе. Когда он настолько близко, в паре метров, ей становилось тяжело дышать.

— Может быть, мне стоит последовать твоему примеру и тоже написать парочку материалов о нем.

Грейнджер почти рассмеялась и отрицательно качнула головой.

— О, поверь мне, оно того не стоит.

— Стоит, если я хоть раз ещё увижу то, каким потерянным он становится, когда пытается сделать вид, что его не задевает всё, что ты пишешь.

— Его не задевает.

— Вранье, — пропела Хейзел, через секунду снова хмурясь. — Он идет сюда.

— Отлично, мне давно хочется послать кого-нибудь к черту, — Гермиона оказалась с ним лицом к лицу, как раз, когда между ними оставалось всего несколько шагов. Она не была уверена, как он видел её со стороны, но вероятно проблеск разочарования в его глазах намекал на всю её отстранённость и холод на лице. Действительно, у нее поднялась бы рука оставить на этой идеальной коже красный след от ладони за то, что он сделал.

— Хейзел, — Малфой почтительно кивнул с легкой улыбкой, тронувшей его губы, хриплый голос прозвучал столь знакомо, чувство, по которому она скучала. — Гермиона. Мисс Уошберн, не потрудитесь оставить нас наедине на пару мгновений?

Она довольно быстро отрезала.

— Нет.

— В чем дело, Малфой? На всю страну рассказывать о личном не страшно, а перед другим человеком вести разговор уже не по себе? — ядовито съязвила Грейнджер, приподнимая бровь. Он окинул её коротко взглядом с ног до головы, не выражая почти никаких эмоций. Малфой ждал этого. Черт, она предсказуемая до ужаса.