Мудрость ангельская о Божественном провидении - Эммануил Сведенборг

113. Человек не может сознавать вожделений своего зла; он, правда, сознает их удовольствия, но мало размышляет о нем, ибо удовольствия веселят мысли и отгоняют размышления; если бы со стороны не знал он, что это зло, то назвал бы его добром и совершал бы в свободе, по рассудку своей мысли; поступая так, он себе их присваивает: насколько признает он позволительными их, настолько увеличивает двор царящей любви, которая есть его жизненная любовь: вожделения образуют двор той любви, ибо они как ее министры и сателлиты, посредством которых она управляет внешними, составляющими ее царство: если царь - дьявол, то его министры и сателлиты - безумства, а подданные его царства - неправды всякого рода, которых министры, называемые мудрецами, хотя они безумны, заставляют казаться истинами и признаваемыми быть за истины, с помощью рассуждений, извлеченных из иллюзий и с помощью фантазий. Разве состояние такое человека может быть изменено иначе, как удалением зла в человеке внешнем? Таким даже образом удаляются вожделения, связанные со злом; иначе нет выхода для вожделений, ибо они замкнуты, как осажденный город или как затянутый нарыв.

114. IV. Зло в человеке Внешнем не может быть удалено Господом иначе, как посредством человека. Во всех христианских Церквях было принято пунктом доктрины, что человек, приступая к Святому Причастию, должен исследовать себя, увидеть и признать свои грехи и покаяться, отрекаясь от них и отвергая их, потому что они от дьявола, и что иначе грехи не отпускаются ему и он осужден. Англичане, хотя стоят они за доктрину отдельной веры, но проповедуют открыто в молитве перед Святым Причастием исследование, признание грехов, покаяние, раскаяние и обновление жизни и угрожают тем, кто этого не делает, говоря, что в таком случае дьявол войдет в них, как в Иуду, наполнит их всяким нечестным и пагубным их душу и тело. Немцы, шведы и датчане, которые также в доктрине одной веры, поучают тому же самому в момент перед Святым Причащением, даже с угрозою, что если поступят иначе, то подвергнут себя адским карам и вечному осуждению за смешение святого со скверной. Эти угрозы производятся громко священниками перед теми, кто должен приступать к Тайной вечере и услышаны бывают ими с полным признанием, что это так. Между тем, те же самые личности, слушая в тот же день проповедь об одной вере и мнение, что Закон не осуждает, ибо Господь его исполнил за них, что сами собою они не могут сделать добра, которое бы не было ради заслуги, что, таким образом, добрые дела в себе не имеют ничего спасительного, но что спасает одна вера, возвращаются домой совершенно позабыв прежнюю проповедь и отбросив ее, насколько размышляют они по проповеди об одной вере. Теперь из этих двух учений, которое вернее. Две вещи, противоположные одна другой, не могут быть истинами: или без исследования, без знания, без признания, без исповедания, без отречения от грехов, следовательно, без покаяния нет отпущения грехов и, следовательно, спасения, а вечное осуждение, или же такие действия ни в чем не способствуют спасению, потому что Господь крестною страстию вполне удовлетворил за все грехи людские в пользу тех, которые в вере, и пребывающие в одной вере, с убеждением, что это так, и с доверием на вменение заслуги Господней, суть без грехов и представляются перед Богом как бы с омытым и блестящим лицем. Из этого весьма очевидно, что общее верование всех Церквей в христианском мире есть такое, что человек должен себя исследовать, видеть и признать свои грехи и затем от них удерживаться, и что иначе нет спасения, но осуждение. Что в этом тоже божественная истина, ясно видно из Слова, по местам, где повелевается человеку покаяние, например, по следующим: Иисус сказал: "Сотворите достойные плоды покаяния; уже секира при кроне дерева лежит; всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубят и бросят в огонь" (Лука, III, 8, 9). "Если не покаетесь, все погибнете" (Лука, XIII, 3, 5). Иисус проповедывал Евангелие царствия Божия, - "Покайтесь и веруйте в Евангелие" (Марк, I, 14, 15). Иисус послал учеников своих и, пойдя, они проповедывали покаяние (Марк, VI, 12). Иисус сказал Апостолам, что надлежало проповедану быть Покаянию и отпущению грехов во всех народах (Лука, XXIV, 47). Иоанн проповедовал крещение Покаяния для оставления грехов (Марк, I, 4; Лука, III, 3). Подумай также об этом по какому-либо разумению, и если в тебе религия, то увидишь, что покаяние в грехах есть дорогой, ведущей к небу, а вера, отдельная от покаяния, не есть верою, и что те, кто не верят, потому что они не каются, суть на дороге, ведущей в ад.

115. Те, которые в вере, отдельной от милосердия, и убедились по изречению Павла Римлянам, что человек спасен верою без дел закона (III, 28), чтят это изречение как солнце, почему и становятся подобны тем, которые с усилием устремляют глаза на солнце, от чего их ослепленное зрение ничего не замечает среди света; в самом деле, они не видят, что подразумевается в этих местах под делами закона, а именно обряды, описанные Моисеем в своих Книгах, которые везде названы Законом, но не Заповеди; таким образом из опасения, дабы не подразумевали Заповедей, объясняет он это место, говоря: "Уничтожаем ли мы Закон верою? Никак, но утверждаем закон". Утвердившиеся по этому изречению в отдельной вере, устремляя взгляды на это изречение, как на солнце, не видят также, что когда Павел исчисляет Законы веры, то это сущие законы милосердия. Что есть вера без этих законов? Они не видят также места, где исчисляет он злые дела, говоря, что совершающие зло не могут войти в небо. Поэтому видно, какое затмение введено одним этим местом, дурно понятым.

116. Что зло в человеке Внешнем не может быть удалено иначе, как посредством человека, потому что это от Божественного Промысла, дабы все, что человек слышит, видит, мыслит, желает, произносит и делает, казалось ему совершенно как от него; что без этой видимости не было бы для человека никакого восприятия Божественной Истины, никакого побуждения делать добро, никакого усвоения любви и мудрости или милосердия и веры, никакого затем сочетания с Господом, следовательно, никакого преобразования, никакого возрождения и, таким образом, никакого спасения, было показано выше (71-95 и след.). Очевидно, что без этой видимости не может быть ни покаяния в грехах, ни даже веры; также далее, что человек без этой видимости не человек, но лишенный рациональной жизни, он подобен животному; вопроси, если желаешь, свой рассудок, представляется ли иначе, чем как так, что человек мыслит по себе самому о добре и об истине как духовной, так гражданской и нравственной, и тогда восприми доктрину, что всякое добро и всякая истина от Господа, и никакого нет добра, никакой нет истины от человека, не признаешь ли ты за следствие, что человек должен делать добро и мыслить истину, как бы по себе самому, но тем не менее признавать, что оное по Господу, следовательно, удалять также зло, как бы сам собою, но тем не менее признавать, что это делает по Господу.

117. Многие не знают, что они во зле, потому что не совершают его во внешних, боясь законов государственных, так же, как потери доброго имени, и таким образом привыкают избегать зол как вредящих их выгодам; но если не избегают они зол по принципу религиозному, потому что это грехи и против Бога, то вожделения зла с их удовольствиями остаются в них, как нечистые воды, замкнутые или стоячие; пусть исследуют они мысли свои и свои намерения, и они найдут их такими, если только знают, что такое грех. Таковы во множестве утвердившиеся в вере, отдельной от милосердия; веруя, что Закон не осуждает, они даже не обращают внимания на грехи, и некоторые сомневаются, есть ли грех, и думают, что если есть, так то не грех перед Богом, потому что они прощены. Таковы те природные моралисты, верящие, что жизнь гражданственная и нравственная с ее предусмотрительностью производит все, а Божественное Провидение ничего не производит. Таковы заботливо ищущие репутации честности и искренности ради почета и наживы. Но кто таков, и в то же время презирает религию, становится он по смерти духом вожделения; такие духи представляются себе людьми, но издали, другим, приапами, и видят в темноте, а не в свете, как совы.

118. Из предыдущего следует теперь подтверждение пункта V, а именно: что человек должен как бы сам собою удалять из человека Внешнего зло. Это тоже было пояснено в трех главах Учения Жизни для Нового Иерусалима, а именно в первой, что никто не может избегать грехов, до степени внутреннего отвращения к ним, иначе как посредством борьбы против них (92-100); во второй, что человек должен избегать грехов и бороться против них как бы сам собою (101-107); в третьей, что если кто-либо избегает грехов по другому поводу, чем тот, что они грехи, то их не избегает, а только делает, что они не показываются перед светом (108-113).

119. VI. Тогда Господь очищает человека от вожделений зла в человеке Внутреннем и от самого зла в человеке Внешнем. Если Господь очищает человека от вожделений зла тогда, когда человек удаляет зло как бы сам собою, то потому, что Господь не может ранее очистить его, ибо зло в человеке внешнем, и вожделения зла в человеке внутреннем, и они совокупны между собою как корень со стволом; если же зло не удалено, то нет и отверстия, ибо зло препятствует; оно запирает дверь, которая не может быть отперта Господом иначе, как посредством человека, как было сказано. Когда таким образом человек отворяет дверь как бы сам собою, то Господь в то же время искореняет вожделения. Это также потому, что Господь действует в сокровенном человека, а через сокровенное в последующих до последних, и человек обретается, в то же время, в последних; посему пока последние удерживаются запертыми самим человеком, то никакое очищение не может быть соделываемо Господом; но лишь во внутренних совершается Господом действие, такое же, как действие Господнее в аду, которого человек, пребывающий в вожделениях и в то же время во зле, есть формой, действие, которое лишь есть распределением, дабы одно не уничтожило другое, и дабы добро и истина небыли нарушены. Что Господь понуждает и настаивает постоянно, дабы ему человек отпер дверь, ясно видно из слов Господних в Апокалипсисе: "Се стою у двери и стучу, если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, а он со Мною" (III, 20).