Белый шиповник - Наталия Орбенина

– – Если вам понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам. – Он поклонился, давая ей понять, что разговор закончен.

Дома Катерина Андреевна пересказала мужу происшедшее с большой досадой.

– А ты что полагала, матушка, что он на грудь тебе бросится и слезами зальется?

Почему-то она полагала, что Роев поступит именно так. Ей казалось, что, поплакав в ее материнских объятиях, Владимир простит и по-прежнему останется другом дома.

Не-е-т! Он крепкий орешек оказался! Самолюбие его уязвлено сильно! Этот негодяй Верховский правильно все рассчитал, что не дома, не в России дельце провернуть надо. Здесь бы его Владимир из-под земли достал, полицию бы всю на ноги поставил, стреляться бы с ним стал, а то бы и просто поколотил!

– Нет, это не такой человек, чтобы сносить подобную обиду! И к нам он более не придет, нет, не придет! – заключил Василий Никанорович.

После мучительного визита к Роеву Катерина Андреевна решилась еще на один отчаянный шаг. Она хотела попытаться разузнать местонахождение беглецов с помощью княжны Верховской. Ведь тетя и племянник так дружны, она наверняка что-нибудь да знает! Ковалевская долго собиралась с духом, прежде чем оказалась перед домом Верховских. Хозяйка встретила ее холодным недоумением. Да, племянник в Париже.

Но с кем он проводит там время, это его дело, он взрослый человек. Соблазнил, развратил невинную девушку? Сами виноваты, плохо воспитывали девицу! И вообще княжна ничего не желает знать! Экая невидаль, такое случается со многими легкомысленными особами! Побегает и вернется с повинной головой! Хотя так и быть, она будет молчать о случившемся, это в интересах обеих сторон.

Катерина Андреевна вышла на улицу как оплеванная и долго не могла успокоиться. Такого унижения ей до сих пор не случалось переживать.

Ковалевский оказался абсолютно прав. Роев действительно не мог проглотить подобного оскорбления и обиды. Поначалу он даже замыслил застрелиться. Завел пистолет и держал его в кабинете, в ящике письменного стола. Но потом передумал. Жажда мщения постепенно стала овладевать им. Он стал размышлять об отставке.

Поехать во Францию, найти преступных любовников, а дальше? Далее непонятно. Оторвать Надю от негодного развратника всеми силами, увезти домой. А что потом? Насильно вести под венец? Терзать своими притязаниями в первую брачную ночь? Или, как пишут в бульварных романах, найти и застрелить обоих, а затем покончить с собой? Господи, как глупо и мерзко!

И что теперь делать с огромной и пустой квартирой, да еще в двух шагах от дома родителей сбежавшей невесты? Надо перебираться в другое место, а это опять хлопоты!

Роев рассчитал почти всю прислугу, оставив себе повара и старого камердинера. Приходящая прислуга и прачка убирали дом. Роев жил в кабинете, спальне и гостиной. Прочие комнаты погрузились в гулкую пустоту, пугая в темноте зачехленной мебелью.

Часть вторая

Глава четырнадцатая

На тихой парижской улочке, на предпоследнем этаже большого многоквартирного дома, поселилась русская пара, муж и жена Верховские.

Они наняли квартиру с обстановкой и, к большому удовольствию домовладельца, оплатили жилье на несколько месяцев вперед. Поэтому он не очень интересовался своими новыми жильцами, не совал нос в их дела. Что собственно им и нужно было, теперь особенно. Евгений и Надя жили тихонько, как две мышки, никого не принимая, нигде не бывая. Если Евгений еще выходил из дому, то его мнимая жена почти безвылазно проводила время в своем убежище, а если и покидала его, то только под густой вуалью. Прошел месяц после их побега. Евгений аккуратно навел справки в гостинице и узнал, что Ковалевская поспешно уехала и, судя по всему, в полицию не обращалась. Но это не успокоило Надю. Чувство вины неотступно грызло ее. Оно было столь сильно, что даже радость и любовь, которые она испытывала к Верховскому, не могли его заглушить. Иногда ей казалось, что все происходящее – сон. Потому что она не могла так поступить, и с ней не могло произойти подобное. Однако произошло. Произошло все то, о чем она так страстно мечтала, желала и стыдилась.

В день побега она взяла грех на душу и подло обманула простодушную и добрую мать, изобразив внезапную боль в животе. Девушка сама удивилась, как легко и просто удалась мистификация. Потом последовали лихорадочные сборы, пришлось ограничиться только самым необходимым. Непросто оказалось решить вопрос с драгоценностями. Но ведь родители подарили их ей, и потом все же она надеялась, что будет прощена со временем. Поэтому решено было ценности взять, неизвестно, как еще пойдут дела. А вот подарок Роева она брать не собиралась, но в суматохе сборов забыла о нем, и коробочка с бриллиантами осталась лежать в шкатулке с прочими украшениями. Поэтому Надя была уверена, что не пропадет – при ней были ценности, которые можно было при случае обратить в деньги.

Верховский встретил ее за углом гостиницы, и они спешно отъехали в экипаже с поднятым верхом. Долго кружили по незнакомым улицам и наконец прибыли на место. В новое жилище Надя вошла со смешанным чувством. Вот здесь начнется ее новая жизнь с любимым человеком, ради которого она пожертвовала всем! Отказалась от семьи, от доброго имени.

– Ну вот, Наденька! Это наше гнездышко!

Вы довольны моим выбором? Давайте я покажу вам комнаты! – бодрым голосам провозгласил князь.

Они прошлись по квартире, оказавшейся действительно очень милой. Но девушка не могла еще прийти в себя и начать радоваться. Ей мешал стыд за содеянное.

– А вот и наша спальня, милая! – нежно проговорил князь и, взяв ее за руку, подвел к огромной кровати.

Надя вздрогнула. Ах да, конечно! Именно тут произойдет неизбежное превращение ее из невинной девушки в падшую женщину.

Увидев выражение лица возлюбленной, Евгений нахмурился и произнес:

– Вы вольны поступать, как пожелаете. Вы тут не моя рабыня, а хозяйка положения. Ежели вы еще не готовы к.., к определенным переменам, я буду спать один, в гостиной на диване.

В один миг Надя приняла решение. Обратной дороги нет, чего тянуть и страшиться? Пусть новые ощущения вытеснят прежние переживания!

Верховский ожидал слез, стенаний, долгих уговоров. Поэтому изумление застыло на его лице, когда вдруг юная беглянка начала стремительно освобождаться от одежд. Изумление сменилось восторгом. Евгений стал умело помогать преодолевать крючочки и пуговки, попутно сдергивая и свой наряд. Ничего не говоря, он осыпал ее каскадом поцелуев. Она отвечала на них с нарастающей страстностью. Верховский, сжимая Надю в своих объятиях, ощутил великое волнение, которое не испытывал никогда, и вовсе не оттого, что ему предстояло лишить девственности девицу, а потому, что он чутьем опытного бойца понял, как она восхитительно чувственна.