Поверь в любовь - Кара Уилсон

Были, правда, и другие возможности. Во-первых, Сет может пользоваться инвалидной коляской. Во-вторых, он мог бы согласиться на визиты профессиональной медсестры. Но Сет есть Сет, и он сопротивлялся, не хотел смириться с коляской, а на второе предложение наложил свое вето. Отец не оставлял Джеймсу иного выбора, кроме как продлить пребывание в Порт-Армстронге. Самым неприятным было то, что ему придется переехать в отцовский дом, а это приведет к частым стычкам, потому что они не могли пробыть и пяти минут в одной комнате, чтобы не разругаться. Только богу известно, что начнется, когда они станут жить под одной крышей.

Мелоди смогла бы держать Сета в узде. Ей достаточно взглянуть на старика своими огромными невинными глазами и…

Джеймс нахмурился. Он не сбросил газ на повороте, позабыв, что на дороге лежала ледяная корка. Машина сделала вираж и встала, гладя капотом туда, откуда Джеймс ехал.

Чертова машина лучше понимает вещи, чем он сам! Зачем нужны обвинения в том, что она ведет какую-то игру, когда и дураку ясно, что Мелоди абсолютно искренна? Ради садистского удовольствия причинить боль? Ей или себе? Джеймс успел заметить внезапную горькую усмешку ее милого нежного рта, мучительную боль, превратившую ее глаза в бездонные озера.

Джеймс чертыхнулся и стукнул кулаком по рулевому колесу. Его пронзила острая боль от пальцев до локтя, он содрогнулся и снова выругался, как уличный хулиган.

Джеймс не принадлежал к породе людей, способных пнуть ногой щенка или ударить ребенка. Он не лез из кожи вон, чтобы потрепать нервы у других и радоваться этому. Ему нравилось думать, что, несмотря на происхождение, в душе его есть нечто от благородного рыцаря, прирожденная порядочность. Когда же он стал другим?

Он знал: это произошло в день приезда в Порт-Армстронг, когда он попал в гущу перекрестного огня между различными слоями общества. Будь проклят этот задрипанный городок со всеми его обитателями!

Мелоди поджарила себе новый ломоть хлеба, открыла банку с консервами и поставила ее подогреваться в микроволновую печь, налила в термос горячего шоколада. Поставив все на поднос, она отправилась в гостиную и устроилась на ковре перед горящим камином.

Что-то стукнуло слегка в застекленную дверь балкона. Мелоди подняла глаза. Снова раздался стук, и за дверью появилось лицо Джеймса.

— Привет! — крикнул он и улыбнулся смущенной неуверенной улыбкой, словно опасаясь, что получит в лицо порцию фасоли, которую Мелоди собиралась есть.

У нее не было сил снова испытать фиаско, постигшее ее только что. Легче было впустить его внутрь, выслушать и покончить со всем этим раз и навсегда — если, конечно, у него есть что сказать.

Мелоди открыла дверь и кивком дала понять Джеймсу, что он может войти. Затем она отступила подальше, сложила руки на груди и стала ждать.

— Прошу, извини меня, — сказал он, осторожно потянув ее к камину. — Я жалкий бесчувственный болван, но это только когда я нахожусь близ тебя.

— От этого мне должно быть легче, Джеймс?

— Нет, — согласился он, — но, понимая это, я чувствую себя лучше. Я не нахожу оправданий своему поведению.

Джеймс смотрел на нее, ожидая какого-нибудь ответа. Мелоди искала, что сказать. Она сделала жест в сторону подноса.

— Хочешь фасоли?

Одна щека украсилась ямочкой.

— Конечно.

— Я принесу еще одну тарелку и…

Он задержал ее, поймав конец пояса от халата, когда она проходила мимо.

— Я это сделаю сам, разреши.

Пока он гремел ящиками и дверцами буфетов, Мелоди подложила дров в камин. Возвратившись в гостиную, Джеймс сбросил свитер и опустился рядом с Мелоди на ковер.

— Ты знаешь, из-за тебя я потерял голову, — сказал он, положив себе на тарелку половину фасоли и схватив кусок поджаренного хлеба. — Я вел приятный размеренный образ жизни, пока не появилась ты и не перепутала все.

— Упрек несправедлив, — ответила она не очень убежденным тоном.

— Я понимаю, — размышлял Джеймс, задумчиво жуя хлеб, — что человек лишь до известных пределов хозяин своей судьбы, а интересна жизнь как раз неожиданным. Я хочу сказать, не дай бог, если бы все дни были похожи один на другой.

— Не дай бог, — вторила ему Мелоди, вновь захваченная впечатлением сексуальности от движений его рта, губ.

— Но с другой стороны, только идиот упрямо пытается загнать жизнь в рамки, которые для него никогда не предназначались. Это люди не на своем месте.

Мелоди кивнула:

— Они занимаются не тем…

— Вот именно, не своим делом! Взять, например, тебя или меня. — Джеймс бросил взгляд на Мелоди и поспешил отвести глаза. — Я создаю корабли, что заставляет меня быть больше математиком, чем художником. Хотя я слежу, чтобы линии были красивы, но строю суда, прежде всего учитывая скорость хода и надежность. И ты… — Джеймс запнулся.

— А я коллекционирую старую одежду, — подсказала ему Мелоди, вспомнив намеки Хлои насчет взрослой женщины, забавляющейся переодеваниями и делающей на этом карьеру. — Куда ты клонишь, Джеймс?

Он с грохотом поставил тарелку на стол. Его профиль на фоне огня камина тревожил своей красотой.

— Не говоря уж о происхождении и воспитании, мы несовместимы, — изрек он.

Мелоди не знала, что на нее нашло.

— Я знаю, — ответила она, и ее руки скользнули ему под рубашку, чтобы нежно погладить его грудь.

Мелоди захватила его врасплох. Она ощутила, как замерло на миг его сердце, а потом заторопилось нагнать упущенное, сбиваясь с темпа. Она почувствовала жар, внезапно накаливший его кожу, и ответную теплую волну в собственном теле.

Джеймс медленно повернулся и посмотрел на нее. Осторожно заглянул в глаза и на мгновение прикрыл свои. Его пальцы легли на руку Мелоди; ей показалось, что он собирается убрать ее руку со своей груди. Но вместо этого он притянул Мелоди к себе так, что их губы встретились.

Джеймс попытался что-то сказать, но она знала, что, если она позволит ему заговорить, очарование будет разрушено. Важен не завтрашний день, не следующий год, а момент, переживаемый сейчас. Это был голос инстинкта, который не поддавался влиянию таких сил, как разум и логика. Нужно набраться смелости, чтобы прислушаться к требованиям плоти, которая точнее отражала состояние Мелоди, чем ее сознание.

Мелоди обняла Джеймса за шею и запечатала ему рот поцелуем. В этот поцелуй она вложила всю свою страсть, пытаясь сломить его сопротивление, пока не сдали ее нервы.

Мелоди преуспела быстрее, чем могла ожидать. Джеймс стал целовать ее в ответ — без колебаний, без особой нежности, но в страстном порыве. Легко скользя руками по ее телу, Джеймс притягивал ее к себе все сильнее. Комната опрокинулась, и под головой ее оказался плед. Джеймс навис над нею, раздевая ее, касаясь ее, наслаждаясь ее наготой. Мелоди видела, как ее руки расстегивали пуговицу за пуговицей на его рубашке, как они скользнули по его обнаженным плечам, двинулись вниз исследовать его твердый, как ствол дерева, живот.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});