Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

— Как это «сейчас»? — серьезно забеспокоилась я.

— А так, обыкновенно. Я видел его позавчера собственными глазами, когда он заходил в «Бристоле» в лифт, и потом когда он выходил из того же лифта вместе с мисс Элизабет Норман.

— Значит, он виделся с ней!

— Думаю, что успел на нее наглядеться, и есть основания предполагать, что не откажет себе в этом удовольствии и в дальнейшем.

— Вы ошибаетесь, дядюшка, — ответила я немного раздраженно. — Яцек был в Варшаве буквально несколько часов. Его вызвали из Парижа по поводу каких-то документов, и он должен был тем же вечером вернуться. Я наверняка знаю, что он уехал обратно.

— Пусть будет так, — согласился дядя Альбин. — Во всяком случае, он виделся с ней.

Я с трудом смогла спросить;

— А… а долго он у нее был?

Дядя неделикатно засмеялся.

— Ах вот ты о чем! Ну, как тебе сказать… Яцек пробыл в ее номере что-то около часа. Поскольку ты знаешь своего мужа лучше чем я, то тебе проще сделать из этого какие-то выводы.

Я взглянула на дядю почти со злостью. Он потешался, явно потешался над моим беспокойством. Видно, думал, что я ревную. Я совсем не ревнивая, но не очень приятно, когда твой муж на целый час запирается в номере отеля с какой-то рыжей выдрой!

— Вы опять ошибаетесь, дядя! — ответила я холодно. — Мне доподлинно известно, что Яцека ничто уже с ней не связывает…

— Я не имею ни малейшего намерения подрывать твою веру в добродетели мужа, — добавил он с уважением, очень похожим на издевательство.

— Потому что ничто не может ее подорвать, — отметила я, однако на всякий случай тайком, чтобы не заметил дядя, трижды постучал пальцем по дереву.

— Тем лучше, — покачал он головой. — В конце концов, и у меня не возникло никакого подозрения, по крайней мере, в данном случае. Выходя с ней, Яцек был бледен, зол и, как видно, с трудом владел собой. У меня сложилось впечатление, что их разговор был не очень приятным.

— Не понимаю только, — заметила я, — зачем они вели этот разговор в номере, а не в вестибюле или ресторане.

— А меня это совершенно не удивляет, — пожал плечами дядя. — Мы можем догадываться, какая была тема их разговора, а такие вещи, согласись, ни к чему слышать другим, будь то прислуга или случайные соседи. Как по мне, то их встреча нисколько нам не мешает.

— Почему?

— А потому, детка, что при первом же удобном случае я спрошу ее о Яцеке.

— Вы скажете, что знаете его?

— Что ты, боже упаси! Скажу, что видел ее в обществе молодого пана, которого иногда встречаю. И постараюсь вытянуть из нее, что она о нем думает. Таким образом, можно будет завести разговор на тему, которая нас интересует. А поскольку я дам понять очаровательной Бетти, что мое любопытство вызвано ревностью, то смогу зайти достаточно далеко в нескромных вопросах.

Мы как можно подробнее обсудили все эти дела. Когда я уже выходила, дядя задержал меня.

— Чуть не забыл, детка. Позволь вернуть тебе долг с благодарностью. Вот тысяча злотых.

Я вовсе на это не надеялась и попыталась возразить.

— Но, дядюшка, мне сейчас совсем не нужны деньги. И вообще это не горит…

— Нет, нет, — настаивал он. — Еще как горит. Если бы на почтовом переводе не надо было указывать фамилию отправителя, я послал бы тебе эти деньги в Голдово.

— Наверное, вам в последнее время сильно везло в игре, — заметила я, пряча деньги в сумочку.

— Да, дорогая. Видно, только твое присутствие в Варшаве приносит счастье в игре Тото. Я таки содрал с него немалую денежку. С него и с его приятелей. Они очень порядочные люди.

Только теперь я вспомнила о Тото. Даже сама удивилась, что так долго могла о нем не думать. По сути, следовало бы задуматься над этим глубже. Собственно говоря, Тото скучный. О чем с ним можно разговаривать?.. Он интересуется такими вещами, которые меня ничуть не задевают. Забавным бывает только тогда, когда я притворяюсь равнодушной, задумчивой или увлеченной кем-то другим. Тогда он способен оживиться. Единственное его неоспоримое достоинство — это широкая натура. Год назад, когда мы с Яцеком были в Таормине, я написала Тото, что соскучилась по Блумсу (тогда мой любимый Блумс был еще жив). Тото за один день получил паспорт и визу и самолетом привез мне Блумса. Вез его из Варшавы на Сицилию. И не забыл о трубочках с кремом. Да, он безусловно имеет свои достоинства. Но ни к чему скрывать перед собой, что он мне уже немного надоел. Тогда в Таормине он расположил к себе даже Яцека, который давно уже привык к тому, что за мной всегда ухаживает немало мужчин. Помню, Яцек сказал мне тогда:

— Я думал, он просто ухаживает за тобой, но теперь мне кажется, что это более глубокое чувство. Вот уж не подозревал, что он способен на такое.

Я коротко сказала:

— А я и теперь этого не подозреваю.

Это успокоило Яцека. Он почтительно поцеловал мне руку и сказал:

— Я всегда верил в твой инстинкт и хороший вкус. В тот же вечер Тото вылетел обратно в Варшаву, и мы больше о нем не вспоминали. Это был с его стороны широкий жест. Правда, возвращаясь домой, я имела с Блумсом много хлопот. В Неаполе он потерялся, и Яцеку пришлось целый день его искать. Поэтому мы опоздали на поезд. А в Венеции бедняга прыгнул в воду за какой-то чайкой, а поскольку именно тогда к нам приближался пароходик и я боялась, что он наедет на Блумса, то Яцек и еще один пан из местного консульства прыгнули в канал спасать его.

Это было весьма по-рыцарски с их стороны. Единственное, что было мне неприятно, — это то, что собравшаяся на берегу толпа людей глупо хохотала. Правда, оба имели довольно забавный вид в своих костюмах, с которых струилась вода. Но все закончилось благополучно, и все путешествие вместе с хлопотами, доставленными Блумсом, оставило бы у меня самые приятные воспоминания, если бы не плохое настроение Яцека. Правда, он ничего мне не сказал, но я догадалась, что его снова стала мучить ревность к Тото. Поэтому он даже к Блумсу охладел.

А когда Тото встретил нас на вокзале в Варшаве, Яцек поздоровался с ним с такой ледяной вежливостью, что Тото даже немного испугался.

Я решила, что не сообщу ему о своем приезде из Голдова. Но, к сожалению, меня ждала досадная неожиданность: когда я позвонила Роберту, трубку взяла горничная и сказала мне, что хозяина уже два дня нет в Варшаве. Кажется, он во Львове, но наверняка она не знает. Не знает также, когда он вернется. Поскольку вечер у меня был свободный, мы пошли с Тото ужинать. А после того с несколькими приятелями зашли к нему на бокальчик шампанского.

Уже где-то за полночь появился Владек Бжесский и притащил с собой двух танцовщиц, когда-то выступавших в «Адрии». Это были молодые очаровательные венгерки, весьма забавные. Они показали нам несколько танцев, конечно, таких, которых нельзя показывать в общественных местах. Это было довольно непристойное, однако интересное зрелище. Туля напилась до бесчувствия и начала кричать, что спляшет со старшей из девушек тот же танец. Конечно, получилось чудовищно. Мужчины чуть не лопнули от смеха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});