Месть Фантомаса - Пьер Сувестр

Так, можно было услышать, как во время беседы выкрикивали, приветствуя имя какой-нибудь персоны, известной в мире политиков или в предместье Сен-Жермен, а на пороге появлялся лакей в обшитом галуном костюме либо слуга с гладко выбритым лицом и напомаженными волосами.

А то еще раздастся имя какой-нибудь мировой знаменитости, например Виктора Гюго, Мак-Магона, Клебера… Это означало, что водителей или кучеров называли не по фамилии их господ, а по названиям проспектов или бульваров, на которых жили их хозяева. Со всей этой элитой слуг перемешивался всякий подозрительный сброд, девицы с непокрытой головой, нищие, которые, пресмыкаясь и раболепствуя, предлагали посторожить лошадей или присмотреть за машиной, чтобы те, кто отвечал за свой транспорт, могли воспользоваться минутой свободы и сходить опрокинуть стаканчик.

Слуги были рады, в свою очередь, поиграть в господ, и охотно принимали предложения оборванцев.

Затерявшись в толпе, Эрнестин и Мимиль внимательно смотрели по сторонам, не упуская при этом из виду своих сообщников, Дьяка и Бороду, которые напялили на себя удивительным образом преобразившие их наряды.

Борода, вырядившись в голубую блузу и нацепив на голову большую мягкую шляпу, смахивал на крестьянина или, по крайней мере, жителя пригорода, который выглядел чужим в этом обществе.

Он бродил по улице, стараясь не уходить далеко от своего дружка Дьяка.

Дьяк ловко преобразился в кучера из богатого дома, который, хотя и не на службе, все равно по привычке, а также из-за тщеславия не расстается с атрибутами своей профессии. На нем был красный в клетку сюртук с рукавами из черного люстрина. Он все время жевал табак, как это делают многие кучеры, которые не могут курить на рабочем месте, а потому и утешают себя дешевым пакетиком жевательного табака.

Внезапно Дьяк остановился перед водителем, который отходил от великолепного лимузина. Автомобиль был полностью задрапирован изнутри тканью кремового цвета, в то время как снаружи машина была со вкусом выкрашена в темно-каштановый цвет.

— Эй, Казимир, — воскликнул Дьяк, приближаясь с распростертыми объятиями и улыбкой на лице к водителю.

Шофер машинально ответил на дружеское пожатие. Однако после короткой паузы он наивным голосом спросил:

— Но я что-то тебя не узнаю?

— Ты меня не узнаешь, — вскричал Дьяк, — значит, ты не помнишь Сезара? Вспомни, Сезар, который служил у Ротшильдов в прошлом году…

Нет, Казимир не припоминал.

Но ему хотелось верить, что он знает Сезара, — с тех пор, как он поступил на службу к Соне Данидофф, он увидел и узнал столько людей, что его забывчивость была вполне простительна…

К тому же Сезар выглядел славным и приветливым малым, достаточно было глянуть на его светившуюся от радости рожу, чтобы быть уверенным, что вскоре от него последует предложение зайти в пивную. Дьяк, довольный, что так быстро и легко стал другом шофера Сони Данидофф, о существовании которого он узнал два дня назад, действительно, подмигнув, предложил:

— Послушай, Казимир, а не опрокинуть ли нам по стаканчику?

Дьяк как нельзя лучше попал в цель.

Выпивка была одним из грешков Казимира. Отличный шофер, степенный и серьезный мужчина, он имел два порока: любил выпить, о конечно, не злоупотребляя и не напиваясь в стельку, и любил поболтать.

Дьяк познакомил Казимира со своим спутником Бородой, которого он представил под кличкой Папаша Каучук.

— Славный малый, — сказал он, — занимается тем, что покупает и продает шоферам новые и использованные шины.

В этот момент подошел еще один жулик, Мимиль, вызвавшийся покараулить автомобиль. Он уже давно следил за беседой троих мужчин и вышел из тени точно в нужный момент, когда шофер княгини Сони Данидофф начал оглядываться по сторонам, надеясь отыскать какого-нибудь нищего, которому можно было доверить посторожить машину.

Расщедрившись, Казимир дал «нищему» двадцать су, прибавив при этом:

— Хорошо следи за моей «старушкой», никому не разрешай подходить к ней, а когда я вернусь, я дам тебе в два раза больше того, что ты сейчас получил.

— Спасибо, патрон! — воскликнул Мимиль, склоняясь до земли перед шофером. — Будьте спокойны, присмотрим как надо…

Молодой бандит заговорщески переглянулся со своими сообщниками, которые тут же поволокли ничего не подозревающего Казимира к ближайшей пивной, где уже гуляла многочисленная подвыпившая публика.

Едва они устроились за столиком, как Казимир из вежливости начал уверять, что узнал своего приятеля Сезара, хотя на самом деле никогда его не видел. После второго стакана он уже искренне верил, что помнит место, где он впервые встретил его.

— Это, наверное, было на приеме в Министерстве иностранных дел…

Дьяк, самоуверенно кивая головой, время от времени радостно восклицал:

— Ах, я знал, Казимир, что ты все же вспомнишь меня…

Мимиль начал скучать на своем посту, хотя Эрнестин, бродившая неподалеку, время от времени подходила к нему, чтобы обменяться парой слов. Но показываться вместе было небезопасно — вид их совсем не внушал доверия, — и они избегали долгих разговоров.

Время между тем шло, и Мимиль удивлялся, что ни Дьяк, ни Борода не подходили сообщить ему о «продолжении программы».

Но вот наконец на углу улицы Монсо и бульвара Малешерб появился величественный силуэт Бороды.

Псевдоторговец автопокрышками выходил из пивной. Он быстро подбежал к Мимилю и тихо, но четко отдал распоряжения. Борода торопился, так как времени оставалось в обрез.

— Этот идиот, — сказал он, имея в виду Казимира, — никак не остановится, все уши прожужжал о машинах и всем таком прочем. У меня башка раскалывается от его рассказов о карбюраторах и коробках передач! Уже сыт этим по горло… Но он, правда, рассказал и кое-что интересное, слушай сюда, Мимиль, это касается тебя… По словам этого болтуна, кран для выливания бензина из бака машины княгини Данидофф находится рядом с подвесом левой рессоры… В баке осталось еще около шестидесяти литров бензина, чего хватит на многие километры. Нам же нужно, чтобы эта кляча остановилась, проехав пятьсот метров отсюда, то есть на углу улиц Монсо и Тегеран, именно туда направит свою машину Казимир после бала… Итак, ты сольешь из бака почти весь бензин; когда Казимир обнаружит, что в баке горючего нет, ему придется идти на ближайшую станцию обслуживания автомобилей… В этот момент мы и появимся, чтобы освободить красавицу княгиню от ее тяжелых драгоценностей.

Мимиль с ловкостью обезьяны и умением опытного механика — что и говорить, летчиком он был неплохим, и все, что касалось машин, не было для него новым — точь-в-точь выполнил распоряжения своего сообщника, который тотчас же вернулся в кабачок, чтобы задержать Казимира до последнего момента.

Но водители и кучеры уже зашевелились. Час был поздний, и чувствовалось, что бал скоро подойдет к концу.

Казимир, вернувшись к автомобилю, щедро наградил жулика обещанными сорока су, и тот тут же пропал.

Через несколько минут Мимиль подходил к Эрнестин, ждавшей его на улице Тегеран.

— Внимание, — прошептала через четверть часа Эрнестин, пристально всматривавшаяся в направлении бульвара Малешерб. Она наконец увидела, что от особняка Томери начали одна за другой отъезжать машины.

— Внимание, — повторила она, — по-моему, бал закончился, все уже сваливают.

На забитой транспортом авеню Валуа пыхтели двигатели машин, лошади от нетерпения приплясывали на месте, раздавались громкие распоряжения.

Бал окончился, и каждый торопился занять место в своей машине, чтобы поскорее вернуться домой.

Дьяк и Борода, затерявшись в толпе, обступившей подходы к особняку Томери, не без волнения ожидали выхода княгини Сони Данидофф.

Наблюдая за покидавшими бал, оба бандита не могли не заметить, что гости богатого сахарозаводчика выходили не с веселыми лицами, как люди, довольные ужином и танцами, а испуганными, бледными, растерянными, словно они пережили сильное душевное потрясение…

— Ну и рожи у них, — шепнул Борода на ухо Дьяку, который, думая о том же, добавил:

— У них такой вид, словно они возвращаются с похорон…

В это время внутри дома послышался сначала неясный, затем все более громкий гул, перекинувшийся на улицу. Понемногу из слухов стало ясно, что на балу у Томери случился какой-то неприятный случай, говорят, даже ограбление…

В дело вмешалась полиция, точнее говоря, к месту преступления прибыли самые высшие представители префектуры города.

Новость о происшествии в особняке Томери распространялась с быстротой молнии. Однако, если приглашенным Томери она была известна в деталях, то бедноте, толпившейся на улице, с которой светские люди не общались, оставалось только строить на этот счет самые разные предположения.