Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

Почтенный Хэ стал откланиваться. Симэнь вручил ему лян серебра и отправил с ним за лекарством Дайаня.

Под вечер Пинъэр приняла снадобье, но и оно не принесло ни малейшего улучшения.

— Нельзя ей давать столько лекарств! — предупреждала хозяина Юэнян. — Тем более на голодный желудок. К чему зря человека травить? Помнишь, еще У Бессмертный предсказывал ей обильное кровотечение на двадцать седьмом году жизни? А ведь ей как раз двадцать семь. Послать бы за Бессмертным. Он сказал бы, что ей на роду написано. Может, какая зловещая звезда ее судьбой правит? Тогда молебен заказали бы Бессмертному.

Симэнь тотчас же вручил слуге свою визитную карточку и направил его к командующему Чжоу, но там сказали, что Бессмертный У — странник, который не задерживается подолгу на одном месте, подобно плывущему облаку.

— Когда Бессмертный У появляется в здешних краях, — объяснили слуге, — он обыкновенно останавливается в храме Духа Земли на юге от города. Но в этом году он еще в четвертой луне отбыл в горы Удан.[993] Советуем вам обратиться к прорицателю Хуану. Он проживает в храме Истинного Воина.[994] Известный вещатель. И берет только три цяня серебра. Но по домам он не ходит. Будущее видит словно в зеркале.

Симэнь послал к прорицателю Чэнь Цзинцзи. Тот взял с собой три цяня и направился на север к храму Истинного Воина. На воротах Хуана висела надпись: «За три цяня предсказываю грядущих дней судьбу по начертаниям преднебесной схемы “Книги Перемен”».[995]

Чэнь Цзинцзи отвесил прорицателю поклон.

— Не могли бы вы, учитель, сказать судьбу одной особы? — обратился он к Хуану, вручая серебро. — Двадцати семи лет от роду,[996] родилась в полуденный час под седьмым знаком, пятнадцатого дня в первой луне.

Прорицатель углубился в расчеты.

— Жизнь этой женщины, — начал он, — связана с восьмым годом синь-вэй, двадцать седьмым месяцем гэн-инь, двадцать восьмым днем синь-мао и девятнадцатым часом жэнь-у, когда она появилась на свет, и нерасторжима с тем, кто носит пояс и печать.[997] Судьба ее определяется годами с четверкой. Ее четырехлетний возраст — под пятьдесят шестым знаком цзи-вэй, четырнадцатилетний — под пятьдесят пятым знаком моу-у, двадцатичетырехлетний — под пятьдесят четвертым знаком дин-сы, тридцатичетырехлетний — под пятьдесят третьим знаком бин-чэнь. Действие этих роковых лет.[998] одновременно проявилось в текущем году, соответствующем тридцать четвертому знаку дин-ю, так как последний поражает знак небесного ствола в обозначении его рождения[999] Ее судьба теперь зависит от звезды Кету.[1000] Нарушен так же покой Пяти демонов Погребальных Врат, которые готовят страшное несчастье. Кету — звезда непроглядного мрака. Непостоянство и перемены, одна загадочней другой, — ее натура. Своим видом он напоминает спутавшийся шелк, где не найти конца. Когда же Кету вторгается в судьбу человека, его подстерегают таинственные испытания и недуги. Их роковой исход, равно разоренье, гибель детей, обыкновенно приходятся на месяцы первый, второй, третий, седьмой, девятый. Человека ничтожного, невоздержанного на язык, постигает разорение. Крайне опасно такое совпадение для особ женского пола. Из чего можно заключить:

На чью судьбу прольется светЗвезды Кету, тот тянет следВ своей рассохшейся ладьеПо суше, а не по воде.Всем близким обреченного, увы,Не приподнять с надеждой головы,Скорбя душой, им не к кому воззвать,Им остается молча горевать.Коль женщина Кету озарена,Судьба ее и вовсе не длинна,Особенно когда родить должнаИли недавно родила она!..

Что же касается той, о чьей судьбе вы хотите узнать, то:

Она родителей своих так рано потеряла,Вот отчего и счастье к ней намного опоздало,Но чаровница что ни год, то становилась краше,Взросла красавица — и вот жизнь стала полной чашей.Потом у любящей четы на свет дракон родился,[1001]Почетом упоен, супруг пред слабыми гордился.Он, потонув в своих страстях, расстанется с любимой,Она, как лист сухой, падет, попав в «чертог куриный».[1002]

Записав судьбу, предсказатель Хуан запечатал конверт и вручил его Цзинцзи. Когда тот вернулся домой, Симэнь сидел с Ин Боцзюэ и сюцаем Вэнем. Хозяин взял конверт и пошел в дальние покои к Юэнян.

— Предсказание не предвещает ничего доброго, — сказал он.

Не узнай Симэнь дурных предвестий, все бы шло своим чередом, а тут у него на лбу три морщины залегли, и душу многопудовая печаль терзала.

Да,

И богачу в расцвете силгрозит тяжелая утрата.Так узнает он невзначай,сколь беден он, — близка расплата.Дни нашей жизни сочтены,и как достатки ни обильны,Переиначить срок нельзя —перед судьбою мы бессильны.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава шестьдесят вторая

Даос Пань совершает жертвоприношение и молебен с зажженными светильниками. Симэнь Цин в голос оплакивает Пинъэр

Судьба и щедрой и лихой бывает.Своим поступкам каждый цену знает.Ты молод иль состариться успеешь —За все тебе воздастся, что содеешь.Заботы дня, всех дел твоих теченьеПродумывай в часы отдохновенья.Будь сердцем вечно к правде устремлен —Природы высший выполнишь закон.

Итак, Симэнь не знал, что и делать, когда увидел, что никакие снадобья не помогают Пинъэр, а врачи и прорицатели не предвещают ничего утешительного.

Первое время Пинъэр еще как-то боролась с недугом: сама причесывалась, умывалась и по надобности вставала с постели. Но потом у нее пропал аппетит. Изнурительные кровотечения подорвали силы. Еще совсем недавно она напоминала распустившийся цветок, теперь же, худая и непривлекательная, настолько ослабла, что была не в силах подняться с проложенной бумагой подстилки. А чтобы не пахло, она наказывала горничным жечь благовония. Руки ее исхудали и повисли, как серебряные нити. Симэнь через день бывал на службе, а все остальное время проводил около больной, плакал и рыдал.

— Шел бы ты, дорогой, в управу, — уговаривала его больная, — а то службу упустишь. А я уж как-нибудь. Только вот кровотечения покою не дают. Может, перестанут. Аппетит появится, тогда и поправлюсь. А ты ведь мужчина. Нельзя тебе как на привязи дома сидеть.

— Дорогая моя! — отвечал со слезами на глазах Симэнь. — Могу ли я оставлять тебя в таком состоянии?!

— Какой ты глупый! — говорила Пинъэр. — Если суждено мне умереть, все равно не удержишь. Давно собиралась тебе сказать, да все не решалась. Не знаю отчего, но когда рядом никого нет, меня охватывает страх. Кажется, встает передо мной какой-то человек, будто тень неясная с ребенком на руках. И во сне все время его вижу. Размахивает то ножом, то дубинкой и осыпает меня руганью, а как потянусь за ребенком, отпихивает. Сколько раз с собой звал, дом, говорит, купил. Только я тебе не говорила.

— Смерть человека — что угасание светильника, — успокаивал ее Симэнь. — Ну где он[1003] теперь, через столько лет?! Это от долгой болезни у тебя нервы расшатались. Какие у нас в доме могут быть демоны и злые духи? Сама посуди. Но я велю съездить к отцу настоятелю У за амулетами. Повесим на дверях и увидим, посмеют ли они беспокоить тебя.

Симэнь направился в переднюю постройку и велел Дайаню седлать коня и ехать в монастырь Нефритового владыки за амулетами.

По дороге Дайань повстречал Ин Боцзюэ с Се Сида и спешился.

— Батюшка дома? — спросили они.

— Дома, — отвечал слуга.

— А ты далеко отправился?

— За амулетами в монастырь Нефритового владыки.

Боцзюэ и Сида пошли к Симэню.

— Се Цзычунь только что узнал, что невестка плоха, — говорил Боцзюэ. — Вот и пришли справиться о здоровье.

— Эти дни ей немного полегчало, — пояснил Симэнь. — Похудела, скажу я вам, до неузнаваемости. Я уж не знаю, что и делать. Раз ребенок умер, говорю, его не вернешь, а она ночи напролет плачет. С горя и заболела. Как я ее ни уговаривал, ничего не помогло. Ну что мне теперь делать, а?

— Брат, а зачем ты послал в монастырь Дайаня? — поинтересовался Боцзюэ.

Симэнь рассказал друзьям о страхе, который охватывает Пинъэр всякий раз, когда она остается одна, и продолжал:

— Не появилась ли в доме нечисть? Чтобы ее отогнать, думаю развесить на дверях амулеты. Вот и послал за ними к настоятелю У.

— Нечисть, брат, тут ни при чем, — заявил Се Сида. — Просто нервы у невестки расшатались.

— Брат, а нечисть отогнать не так трудно, — подхватил Боцзюэ. — За городскими воротами в обители Пяти священных гор.[1004] живет даос Пань. Гонителем нечисти зовется. Как он ловко ее изгоняет! Пять громов небес на них насылает[1005] Амулетами и наговорной водой несет спасение. Ты бы его, брат, пригласил. Ему достаточно заглянуть в спальню невестки. Сразу любую нечисть узрит. А как недуги лечит!