Эндимион. Восход Эндимиона - Дэн Симмонс

Нет, этого не случится. Алдикакти приговорили к отлучению от Церкви и смертной казни за некомпетентность. Если Мустафу, Коньяни и прочих, включая самого Исодзаки, обвинят в измене, мгновенная смерть будет наилучшим исходом – на который не приходится рассчитывать. Модуляторы боли в замке Святого Ангела будут трудиться целую вечность.

Кардинал дю Нойе явно по собственной инициативе решила воскреснуть старухой. Как большинство стариков, она выглядела цветущей – зубы все на месте, морщинок самый минимум, глаза ясные; правда, очень коротко подстриженные волосы – седые, а кожа туго обтягивает скулы, ну и что? Она не стала тратить время на долгое вступление.

– Ваше Святейшество, ваши преосвященства, уважаемые директора… Я представляю здесь организацию «Cor Unum», префектом и президентом которой являюсь, а также частное учреждение, известное как «Опус Деи». По причинам, которые вскоре станут вам известны, администраторы «Опус Деи» не смогли присутствовать лично.

– Продолжайте, ваше преосвященство, – сказал кардинал Лурдзамийский.

– Транспорт «Сайгон-мару» был закуплен нами для «Опус Деи» семь лет назад на заводе по утилизации отходов.

– С какой целью, ваше преосвященство? – спросил Симон Августино.

Кардинал дю Нойе обвела взглядом собравшихся, последним посмотрела на Папу и опустила глаза.

– С целью переправки безжизненных тел с планеты на планету, ваше преосвященство. К сожалению, в последний раз операция окончилась неудачей.

Трое директоров Гильдии не то чтобы издали некий звук, но все же это было больше, чем обыкновенный вздох.

– Безжизненных тел… – повторил кардинал Лурдзамийский с интонацией прокурора, который заранее знает ответы на все свои вопросы. – Откуда были эти тела, кардинал дю Нойе?

– Отовсюду, ваше преосвященство. За последние пять лет «Опус Деи» действовал на Хевроне, Кум-Рияде, Фудзи, Неверморе, Седьмой Дракона, Парвати, Циндао-Сычуаньской Панне, Новой Мекке, Мао Четыре, Иксионе, Кольце Ламберта, Горечи Сибиату, Безбрежном Море, Северной Литторали, терраформированной луне Возрождения Малого, Новой Гармонии, Новой Земле и на Марсе.

«Все планеты за пределами территории Ордена, – отметил про себя Исодзаки. – Или те, где Орден не имеет реальной власти».

– Сколько всего тел перевезли ваши транспорты, кардинал дю Нойе? – вкрадчиво поинтересовался Симон Августино.

– Приблизительно семь миллиардов, ваше преосвященство, – ответила женщина.

Кендзо Исодзаки сосредоточился на том, чтобы никоим образом не выдать своего изумления. Семь миллиардов тел. Транспорт класса «Сайгон-мару» может перевезти за раз около сотни тысяч – если складывать их как дрова. Получается, что ему нужно было совершить приблизительно семьдесят тысяч рейсов с планеты на планету. Чушь какая-то. А может, у них десятки таких транспортов… причем сверхсовременных, класса «нова», вмещающих сотни тысяч? Все миры, о которых только что упомянула кардинал дю Нойе, в последние четыре года были закрыты для Гильдии – под предлогом карантина из-за торговых или дипломатических разногласий со Священной Империей.

– Это все нехристианские миры, – услышал Исодзаки свой собственный голос. Подобное нарушение протокола он позволил себе впервые. Все присутствовавшие дружно повернулись к нему. – Это нехристианские миры, – повторил он, опуская даже титулы, с которыми следовало обращаться к собравшимся. – Или христианские, но с преобладанием нехристиан, такие как Марс, Фудзи или Невермор. Получается, что «Cor Unum» и «Опус Деи» истребляют нехристиан? Но зачем куда-то перевозить тела? Почему просто не оставить их гнить на родных планетах, которые впоследствии заселят колонисты?

Его Святейшество поднял руку. Исодзаки замолчал. Папа кивнул кардиналу Лурдзамийскому.

– Кардинал дю Нойе, – продолжил госсекретарь, как будто и не было вопросов Исодзаки, – каково было назначение этих транспортов?

– Не знаю, ваше преосвященство.

Кардинал Лурдзамийский кивнул.

– А кто дал разрешение на эту операцию, кардинал?

– Комиссия «Мир и справедливость», ваше преосвященство.

Голова Исодзаки невольно дернулась. Кардинал дю Нойе в открытую возлагала вину за эту жестокость… за беспрецедентное массовое убийство на одного человека. У комиссии «Мир и справедливость» был один-единственный префект. Папа Урбан Шестнадцатый, бывший Юлий Четырнадцатый. Исодзаки опустил голову, пряча глаза. Может, попытать счастья, попробовать добраться до этого мерзавца и придушить его собственными руками? Впрочем, он не пробежит и половины расстояния, как его подстрелят. Но как хотелось попробовать!

– Кардинал дю Нойе, – продолжал Симон Августино с таким видом, словно не произошло ничего особенного, словно не открылась чудовищная правда, – вам известно, каким образом эти люди… эти нехристиане… были приведены в безжизненное состояние?

«Приведены в состояние, – мысленно повторил Исодзаки. Он всегда ненавидел эвфемизмы. – Убиты, ублюдок недорезанный».

– Нет, – ответила дю Нойе. – Моя задача состояла в том, чтобы предоставлять «Опус Деи» необходимый транспорт, не более того. Куда они доставляли эти тела и каким образом обезжизнивали, меня не касалось и было мне не интересно.

Исодзаки опустился на одно колено – не для молитвы, просто он больше не мог стоять. «Сколько столетий, о боги моих предков, пособники массовых убийств отвечали точно так же? Со времен Горация Гленнон-Хайта. Со времен легендарного Гитлера. Целую вечность…»

– Благодарю вас, кардинал дю Нойе, – сказал Симон Августино.

Женщина отступила в полумрак.

Как ни странно, Папа медленно поднялся, подался вперед, его белые туфли тихо шаркали по каменным плитам. Он шел мимо хранящих молчание людей – мимо кардинала Мустафы и отца Фаррелла, мимо кардинала Лурдзамийского и монсеньора Одди, мимо кардинала дю Нойе и мужчины у нее за спиной, мимо пустых подушечек, оставленных офицерами Флота, мимо Эрона и Хей-Модино, мимо Анны Пелли Коньяни… Он подошел к Исодзаки, который с трудом сдерживал рвоту; перед глазами директора плясали черные точки.

Его Святейшество возложил руку на голову директора, в этот самый момент размышлявшего о том, как ему убить Папу.

– Встань, сын мой, – произнес палач миллионов. – Встань и слушай. Мы повелеваем.

Исодзаки медленно встал. Ноги почти не держали его. Руки покалывало, будто кто-то всадил в него заряд из парализатора. Тело отказывалось подчиняться. В тот миг он был не способен сжать пальцы на чьем-либо горле. Трудно было просто стоять.

Папа Урбан Шестнадцатый положил руку на плечо Исодзаки, помогая ему устоять на ногах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});