Однажды орел… - Энтон Майрер

Заместитель министра кивнул головой и посмотрел на Брокау.

— Фред, а каково ваше мнение относительно масштабов и интенсивности сопротивления китайских коммунистов?

Поведя могучими, как у защитника команды американского футбола, плечами, представитель Центрального разведывательного управления с важным видом авторитетного специалиста живо ответил:

— Все донесения указывают на значительное брожение как в провинции Гуанси, так и в провинции Гуандун, следствием чего является значительное нарушение отправления различных гражданских функций и функций поддержания порядка. Я сказал бы, что военная операция предлагаемого здесь типа имеет превосходные шансы на успех.

И снова непродолжительная пауза. Заместитель министра, поигрывая очками, уныло уставился в лежавшие перед ним бумаги. Было ясно, что, отправляясь сюда, он намеревался предпринять какие-то действия быстро и решительно, однако это оказалось несколько более затяжным и сложным делом, чем он предполагал.

— То, что вы предлагаете, Котни, весьма серьезное предприятие, — произнес он медленно, как бы выбирая слова. — Предприятие, связанное со значительным риском.

— Сэр, я по собственному опыту знаю, что, не рискуя на пути к намеченной цели, никогда не удается достичь чего-либо стоящего.

— Прошу извинить меня за то, что перебиваю вас, но я должен внести в дискуссию замечание исключительной важности, — раздался монотонный, спокойный голос Бимиса. — «Комнетрин» и «Тонкаллой», по всей вероятности, прекратят свое существование, если только не будут предприняты позитивные, решительные шаги по сдерживанию наступления, ведущегося Хай Минем. Совершенно очевидно, что правительственные войска абсолютно не в состоянии справиться с его силами. План, подобный тому, что нарисовал генерал Мессенджейл, дает нам самые подходящие средства для того, чтобы отбросить назад ведущих подрывную деятельность коммунистов. И если мы намереваемся предпринять здесь что-либо во имя наших заокеанских интересов, то мы должны сделать это сейчас или же вовсе никогда и ничего не делать.

Дэмон продолжал разглядывать лица сидящих. Он был ошеломлен невероятностью происходящего. До чего же ловко все придумано! Эти гоминдановские дивизии, если только их можно назвать дивизиями, там, в Баосине; официальный протест Хотиена и сделанное Хоань Чаком заявление о своих намерениях; ультиматум Чан Кайши, который — это совершенно ясно любому дураку — является попросту попыткой сохранить лицо (каким же образом этот засевший в своей островной цитадели в тысяча двухстах милях отсюда мелкий, продажный политикан может настаивать на создании между остатками своей состоящей из оборванцев армии и войсками Хоань Чака демилитаризованной зоны шириною в десять километров как на категорическом условии? Это же явный абсурд); неоднократные полеты Мессенджейла в Тайбэй для совещаний с генералиссимусом; Девятый флот, вышедший в море из Тракфонга; осуществляемые Брокау диверсионные операции на китайской и таиландской границах; наконец, поставленные под угрозу крупные капиталовложения «Комнетрина» в производство каучука и горнорудную промышленность. Капиталовложения — вот что является первопричиной происходящего сейчас кошмара. «Торговля следует за флагом», — прочитал он где-то давно. Ныне, кажется, все изменилось: над крупными капиталовложениями, надежно прикрывая их, появляется развевающийся стяг. А может быть, так оно всегда и было…

— Генералиссимус в беседе со мной настойчиво подчеркивал, сэр, — продолжал Мессенджейл, обращаясь к заместителю министра, — что он готов бросить на эту операцию все свои ресурсы. Он убежден, что время выбрано правильно и успех обеспечен.

Заместитель министра покачал головой, покусал дужки очков. На его лице по-прежнему сохранялось спокойное выражение пристального внимания, но Дэмон чувствовал, что Мессенджейлу удалось склонить его в пользу операции. Ведь все представлялось таким правильным, таким необходимым, таким неизбежным…

— Генерал Бэннерман, каково ваше мнение?

— В высшей степени одобряю, сэр! — Хотя Пол значительно сбавил свой вес, физиономия его оставалась по-прежнему полной. Как много восхитительных вкусных вещей было в Киото, Бад-Годесберге, Париже, Анкаре, Сеуле и вот теперь здесь, в Кау Луонге. «Ох, уж все эти пышечки! — бывало, говорил Рейбайрн, наблюдая за маленькими парижанками, которые, подблескивая глазами, торопились домой. — Вы только посмотрите на них, командир…» За буйные годы службы в оккупационных войсках и в миссиях за рубежом Бэннерман пришел к заключению, что противостоять пышечкам, как в прямом, так и в переносном смысле, просто немыслимо. Ходили слухи, что здесь, в Кау Луонге, он содержал двух хотиенских красоток, каждую в отдельных апартаментах, и что устраиваемые им холостяцкие вечеринки являют собой нечто жуткое даже на фоне оргий, учиняемых военнослужащими из мобильных войск. В настоящий момент Бэннерман, помаргивая от непривычного умственного напряжения, преданно смотрел через стол на заместителя министра. На пунцовой, безобразно раздутой, как если бы распухли кости его черепа, физиономии Пола отчетливо выступали багровые стежки вен, так что теперь он походил не столько на нетерпеливого ребенка, сколько на не лишенного некоторой способности соображать поросенка средней величины, быть может, на одного из спутников Улисса, оставшегося в том облике, который получил во дворце Кирке по мановению творящего зло волшебного жезла. Однако Пол знал, чего хочет, или, точнее, чего от него хотят.

— Это совершенно безупречное комплексное решение проблемы, сэр, — торжественно проговорил он тонким дребезжащим голосом. — Тем самым раз и навсегда была бы устранена проблема коммунистической инфильтрации из Китая: мы крепко-накрепко запечатали бы все пункты проникновения коммунистов в Индокитай, все без исключения. Если вы желаете знать мое мнение, то скажу, что настало время перенести войну на территорию противника, вместо того чтобы откатываться на заранее подготовленные позиции и ожидать, когда они нанесут нам удар еще до того, как мы пошевелимся…

Веселое оживление среди сидящих за столом. Заместитель министра улыбнулся, отчего лицо его неожиданно стало по-мальчишески приятным.

— Разделяю ваше нетерпение, генерал.

Бэннерман облизнул губы. На крыльях его носа блестели крошечные капли пота.

— Я не хотел бы быть столь резким, — продолжал он, — но станешь резким, когда несешь такие потери. Мои ребята выдерживают основную тяжесть борьбы, получая при этом чертовски мало поддержки. Мне кажется, что нам надо каким-то образом начать выбираться из этой трясины.

— Не могу полностью не согласиться с вами. — Взгляд холодных серых глаз остановился на Дэмоне. — А что вы скажете, генерал?

И вот настал все тот же любопытный момент. Хотя к нему обращался заместитель министра, Дэмон напряженно ощущал, что вот-вот встретится с пристальным взглядом Мессенджейла. Все эти годы всегда младше Мессенджейла по чину, всегда слабее, а не сильнее. Всегда изгой, и всегда его голос был голосом еретика. Плохой солдат… Только теперь он не лежит на больничной койке, обессиленный многочисленными ранами… И нет ребят из «Саламандры», за которых он чувствовал бы личную ответственность.

Дэмон глубоко вздохнул и сказал:

— Сэр, я решительно против.

Заместитель министра часто заморгал глазами, словно его разбудили среди ночи.

— Против? Против чего?

— Против всего замысла.

— Вот это да, Сэм! — с шутливым гневом воскликнул Бэннерман. Остальные, однако, молчали.

— Ваши доводы, генерал?

Дэмон подался грудью вперед. «Здесь ничего не происходит», как сказал бы Джои Крайслер. Продолжай, если уж прыгнул в эту яму обеими ногами.

— Прежде всего с оперативной точки зрения: войска генерала Чэня крайне ненадежны и небоеспособны.

Послышался приглушенный ропот.

— Что ни задумай, Ночной Портье всегда против! — сказал Мессенджейл, непринужденно рассмеявшись. — Сэмюел, на основании чего именно вы пришли к такому заключению?

— На основании пяти дней, проведенных мною в Баосине, генерал.

Все смотрели на него в изумлении.

— Вы были там? Инспектировали армию Чэня? — спросил заместитель министра.

— Я ознакомился с этой армией вплоть до рот и отделений. Несколько раз, обманув приставленных ко мне штабных офицеров, мне удавалось поговорить и с офицерами, и с солдатами. Они совершенно деморализованы, они разлагают и приводят в ярость хотиенцев, среди которых живут. Эта армия существует преимущественно разбоем и торговлей опиумом: я получил достаточно явных свидетельств и того, и другого. Старшие офицеры остались точно такими же испорченными и продажными, какими были во время войны с Японией. Дисциплины в этих войсках фактически не существует, как не существует и плана боевой подготовки. Их оружие и снаряжение — наше оружие и снаряжение, сказал бы я, — Дэмон бросил быстрый злой взгляд на Брокау, — в ужасном состоянии. Как эффективная боевая сила, «армия» генерала Чэня не представляет никакой ценности.