По ту сторону рассвета - Ольга Брилева

Плеск воды, стук топоров, отблески факелов и костров в черной запруде… Вода прибывала — теперь она доставала Гили до пояса. Ноги болели от холода…

— Камней!

…Мычали в упряжке волы, трещала под тяжестью булыганов телега…

— Быстрее, быстрее!

— Гили! Руско! Где тебя балроги носят? Ярн зовет!

— Иду! — Гили выскочил из воды. Ветер обжег еще злее, Гили побежал, чтобы разогреть кровь.

— Кто тебя просил лезть в воду? — напустился на него Берен, забыв, что сам же велел помогать… — Ладно, обсохнешь, пока добежишь. Смотри! — он показал на вершину одного из холмов, похожую на странное лицо с длинным носом и без губ, черное на темно-синем небе. — Поднимешься туда, будешь смотреть за долиной. Найдешь палку подлиннее, сделаешь себе знамя, — в руки Гили ткнулся сверток белой ткани. — Как только верховые будут отбиты, а пехота как следует ввяжется в бой — крепко ввяжется, ты понял? — маши им со всей дури! Если они сломают наши ряды — не думай о нас: подавай сигнал. Оружие при себе? Тогда — бегом!

Гили помчался бы во все лопатки, даже не будь этого приказа: от холода спасало только движение. До холма было не меньше мили, и предстояло еще спуститься с Ущелины и подниматься на вершину… Аккурат к рассвету он там и окажется…

Поднявшись к верхушке Ущелины, он в последний раз оглядел запруду в пламени костров и мятущихся факелов. Вода заполняла теперь каменную впадину странной формы — словно какой-то великан ткнул в землю кулаком. Перехлестывая через плотину, она все так же срывалась вниз водопадом, заливая и норовя сбить с ног людей, подпирающих плотину бревнами. Что с ними будет, если прорвет сейчас или в ближайшее время — Гили боялся себе представить.

Он сбежал с холма и потрусил вверх по склону следующего.

* * *

Ранним утром боевые порядки горцев выстроились на склоне под Ущелиной, напротив Бешеного Брода. Воинов в этом войске было — всего ничего. Даже свободных данов там оказалось совсем мало — все больше те, кого вожди поколения Барахира не посчитали бы за войско: батраки, рабы с рудников, юнцы, старики и женщины. Оружие было под стать ополчению: кирки, молоты, косы, загнутые торчком, топоры и дубье.

В первую линию Берен все же наскреб достаточно людей — две с половиной сотни воинов с боевым опытом, вооруженных мечами и щитами, кое-как одетых в доспехи. Правым флангом он поставил командовать старосту Лэймара, левым — старшину рудничных. За ними выстроил стрелков — благодаря подъему долины те могли стрелять прямо поверх голов. Сам же он собирался возглавить серединное… как бы это поточнее сказать… Если бы речь шла о настоящем войске, он сказал бы «знамя». С ним были нолдор Элвитиля — около трех десятков — и те поселяне, которых он находил самыми крепкими и лучше всего вооруженными. На их долю выпадало оттеснить орков поближе к стремнине.

Первому ряду из всех воинских добродетелей нужнее всего была твердость духа, и Берен искренне надеялся, что не ошибся в тех, кого поставил туда. Оставалось надеяться, что и в Скулгуре он тоже не ошибся. Но на всякий случай он выбрал несколько десятков особенно горячих юнцов и послал их на всхолмие по левую сторону от лощины, подкрепив тридцаткой стрелков Леода. Скверно сработанные, слабые охотничьи луки годились разве что позлить противника. Самострелов там было штук тридцать.

— Делайте что хотите, — наставлял он свежеиспеченных вояк. — Хоть задницы им показывайте, но чтобы они обозлились и начали переправляться.

Страшно гордые порученным заданием, стрелки полезли на холм. Остальные сосредоточились в долине. То тут, то там загорались костры — вымокшие за ночь люди сушились и грелись у огня, спали, пекли еду — главным образом тут же пойманных сурков или простые лепешки.

Берен не имел ничего против, но проследил, чтобы все расположились там, где они должны будут стоять.

Солнце уже взошло высоко, когда с холма сбежали двое мальчишек, посланных предводителями стрелков.

— Они едут, ярн!

Берен скомандовал построение, Лэймар затрубил в рог. Люди поднялись, затаптывая костры, построились в ряды за небольшой засекой, стараясь держаться кучками — по селам, по родам, по бревнам, к которым их из года в год приковывали на ночь надсмотрщики…

— Если мы не сдержим первый натиск, это воинство накивает пятками, — тихо сказал Леод.

— Ну так давайте же сдержим, — ответил Элвитиль.

Когда на другом берегу Фреридуина показался авангард орочьей колонны, по рядам людей прошел гомон. Боевой задор, полыхавший ночью, свели на нет усталость и холод; даже те, кто откопал из-под земли завернутые в просаленную тряпку мечи и доспехи, теперь, сравнивая свое неказистое вооружение с блестевшим на солнце вооружением всадников Скулгура, испытывали страх. Но больше чем сами всадники, пугали людей волки под ними. Не такие умные и большие, как твари болдоговых отрядов, они все же были велики и свирепы.

Берен вскочил на коня и свистнул в два пальца, призывая к молчанию. Потом, подняв руку, он проехал вдоль строя из конца в конец, и те, на кого он смотрел, чувствовали, как страх сменяется уверенностью и твердостью.

Голый до пояса, князь был защищен только старинным доспехом, обшитым бронзовыми бляхами. Все видели, что на нем нет ни шлема, ни наручей, ни поножей. Простые кожаные штаны были в грязи и в сосновых чешуйках после ночной работы, а лицо он, по обычаю древних, разукрасил углем и красной глиной так, чтобы издали было видно: он собирается или умереть, или отправить всех врагов на Запад по красной дорожке. Диргол, перекинутый через плечо, прикрывал правую руку.

— Люди народа Беора! — крикнул Берен, вернувшись к середине строя. — Я знаю, о чем вы думаете, глядя на выродков, гарцующих на том берегу. Вы думаете, что вы — голодны, раздеты и скверно вооружены, а они — откормлены, закованы в железо и у каждого — щит, меч и пика. Так вот, ни хрена это им не поможет! Мы голодны потому что они жрали от пуза. Мы вооружены хрен знает чем, потому что десять лет горбатились в кузнях, вооружая их — себе же ковали только цепи. Мы одеты как попало, потому что они забирали себе и шерсть, и шкуры, и кожи, и лен, а если им что-то нравилось из нашей одежды — не брезговали вытряхивать нас из последних рубашек. Мы терпели это десять лет, горцы! Десять лет они у нас вот тут — как клещи, они сосут нашу кровь! — он похлопал себя рукой по затылку. — И сегодня мы поступим с ними как с клещами. Мы раздавим их. Мы их смоем. Мы стряхнем их с себя, или я сын не своего отца! Слушайте, горцы. Пусть тот, кто боится, покинет строй и идет домой! Я не хочу танцевать со смертью в компании трусов. Если мне суждено сегодня умереть — я уйду на Запад с людьми, ни один из которых не пожалеет о жизни раба! У них железные панцири? Отвага будет нашим доспехом! У них шлемы? Наша правда защитит нас лучше всякого шлема! У них копья? Наша хитрость — вот наше острое копье! А когда мы разделаемся с ними, мы заберем все, что захотим! Поживимся тем, что у них в обозе, наденем хорошие сапоги, которые сделаны из шкур наших волов руками наших жен! Тот, кто сегодня умрет, никогда больше не будет голодать и работать на Моргота, воя под ударами бича! Тот, кто сегодня победит, наестся досыта, возьмет хорошую добычу и вернется домой героем! Но тот, кто сегодня побежит, не получит ни шиша! Ну, горцы! Кто из вас идет домой, стирать штаны?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});