Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст] - Татьяна Рожнова

Прошлые судимости — первая.

Следует к избранному месту жительства — Туринские рудники, Свердловской обл. ст. Надеждинск (Свердловская обл.)

Видом на жительство служить не может.

При утере не возобновляется.

Нач. Яйского отд. УИТЛ и НКВД по НСО // Моргунов Начальник 2-й части // Семякин»{1194}.

Из письма Марии Петровны Араповой Военному прокурору Ленинградского военного округа от 23 мая 1956 года: «…по постановлению бывшего Особого Совещания при НКВД СССР от 9 октября 1937 года я была осуждена, как „член семьи изменника Родины“ к заключению в ИТЛ сроком на 5 лет.

По отбытии этого срока я была освобождена из мест заключения 16 декабря 1942 года с паспортными ограничениями, после чего проживала в Свердловской Области, в гор. Красно-Турьинске»{1195}.

Александр Павлович Арапов рассказывал: «После освобождения маме было предложено либо остаться в Сибири на поселении, либо уехать на Урал. Так как главным инженером строящегося алюминиевого завода при Турьинских рудниках в то время был муж Натальи Осиповны Смирновой (сестры моего отца) — Василий Васильевич Смирнов, то мама выбрала Урал, чтобы рядом была хоть одна родная душа. <…> До войны я почти не знал русского языка, так как с бабушкой говорил на ее родном языке — по-немецки, а с няней только по-французски. Когда началась война, мне было 5 лет, и от постоянной стрельбы и бомбежек я разучился говорить. Но бабушка и Мажель продолжали со мной активно заниматься — разговаривали на трех языках, чтобы восстановить речь. Это им удалось, испуг понемногу прошел».

В семейном альбоме Александра Павловича сохранилось довоенное фото, приводимое здесь, на котором маленький «Сашик» в беленьком свитерочке, стоящий в дедовском кресле, рядом с бабушкой «Сандрой». Одно из немногих детских воспоминаний, оставшихся в памяти 5-летнего ребенка, — это чудом сохранившийся от того горького времени тот самый, простенький (любимый!) свитерок, и ныне бережно хранящийся в его доме. А фотография хранит полустершуюся надпись: «Бабушка умоляет Сашика не шалить. Май 1941 г.»

| |

Апрель 1943 года

По Указу «товарища Сталина» в СССР введена каторга «для особо опасных преступников». Советский народ «горячо поддержал» это решение.

23 января 1944 года

Город Красногвардейск переименован в город Гатчину.

26 января 1944 года

День освобождения Гатчины.

Вот каким запомнился этот день 7-летнему сыну М. П. Араповой:

«…Я был где-то за ширмой. Ничего не слышал, потому что спал. Утром проснулся, смотрю — бабушка лежит у кровати с простреленной головой, а Мажель — на полу у приоткрытого подпола. Обе мертвые. Лужи крови. Горел свет. Потом говорили, что по городу ходили и стреляли какие-то штрафные роты… Затем соседка, жившая напротив нашего дома, забрала меня к себе, но оставить у себя не могла, и сдала меня в гатчинский детский приемник».

8 февраля 1944 года

В этот день Сашу сдали в гатчинский детприемник, оттуда — в Токсово, а затем — в Ленинградский Областной детдом на Фонтанке, 6.

«После трагедии с бабушкой, я долго молчал, а когда заговорил, то только по-французски, и меня в детдоме никто не понимал. Почти целый год я приходил в себя от потрясений и контузии, в школу пошел только в 1946 году. А когда в детдоме меня отыскала моя тетя Наталья Осиповна, „Татуся“, то дядя „Гига“ написал об этом маме в Краснотурьинск», — вспоминал А. П. Арапов.

Но первой эту трагическую весть сообщила Марии Петровне ее соседка из Гатчины:

«18 февраля 1944 года.

Уважаемая Мария Петровна! Ваши 2 письма получены известной Вам Анной Васильевной Шапошниковой, которая и отвечает Вам.

Сообщаю Вам скорбную для Вас весть. При взятии Гатчины в последних числах января сего года Ваша мама была убита. Мадемуазель, тяжело раненная, умерла в больнице через 2 дня, а Сашенька Ваш остался жив и его взяли в Гатчинский Детдом. Дом Ваш наполовину разрушен, но часть его имеет жилой характер. Дом никем не занят. Никаких вещей не сохранилось. Сашу никто из знакомых не мог приютить. Приблизительно с неделю он находился у меня. Сначала очень тосковал и просился к бабушке, мадемуазель, а потом стал говорить хочу к маме Маре. Но бабушки уже были мертвые, а Вы далеко. Я живу очень бедно в подвальном помещении, ничего не имею сама и ничем ему быть полезной не могла. В Детдоме его навестила моя знакомая, а сама я едва хожу сломленная горем, т. к. от детей не имею ни одной весточки и думаю живы ли они и как доживать мне старой и без всякой возможности заработать.

Итак про Сашу имею сведения из Детдома, что он здоров, но тоскует. Я ему послала Ваше письмо, чтобы ему стало известно что его мама жива и думает о нем и как только будет возможность, то возьмет его к себе. Хоть он еще и мал, но эта весточка может дойдет до его сердца и ободрит его. Конечно никто не сомневается, что Вы с первой возможностью постараетесь его взять к себе, так как бедный мальчик совсем растерян от всего постигшего его.

Очень мне грустно, что приходится написать Вам такое печальное письмо, такое сообщить Вам горе, но ничего не поделаешь. Ваша мама так ждала этой минуты, когда Гатчина будет вновь у русских, так ждала повидаться с Вами, но вот бог не дал этого.

Мария Петровна, я не знаю Ваших религиозных убеждений, но примите совет мой и отслужите по Вашей маме заочное погребение и молитесь о ней, ей теперь больше ничего не надо. Непременно отслужите погребение заочное, так как она похоронена без погребения; я и этого для нее не могла сделать за болезнью. Ну желаю Вам по возможности спокойнее отнестись к неизбежному и найти успокоение в мысли, что Вы в данных условиях так необходимы Вашему Саше. Если через меня захотите ему написать, то мой адрес следующий:

г. Гатчина, Лен. обл., ул. Хохлова д. № 13 Анне Васильевне Шапошниковой.

Уважающая Вас (Подпись)»{1196}.

Затем от Шапошниковой пришло еще одно письмо:

«22 марта 1944 года.

Получила Вашу телеграмму, а вчера письмо, на которое и отвечаю. Прежде всего считаю необходимым сообщить, что Ваш сын Сашенька уже не в Гатчине. Детей его возраста переправили (вскоре же после его принятия в Детдом) в Токсово по Финляндской ж/дор., так что это было до получения Вашего 2-го письма и мы ему так и не смогли ничего передать о его маме. Если Вы найдете возможным приехать за ним или кого попросите приехать, то конечно с этим делом надо поспешить, потому что возможно что опять куда-либо детей переправят и Вам будет труднее его найти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});