Приключения сомнамбулы. Том 1 - Александр Товбин

Остались одни, Влади устало выключил вентилятор.

Унялся флюгер.

Затаила дыхание гардина.

доверительно

– Этот свалившийся дом, как забытая клизма в заднице, – ворчал Филозов, запихивая бумаги в стол, – с первых минут аварии бешенный темп взвинтился, день рождения жены толком не дали справить, а потом…до писсуара не добежать, четвёртое заседание не могу минуту выкроить, объяснить тебе зачем вызывал. Засмеялся. – Ты же случайно под горячую руку попал! Ничего, ничего страшного, не сердись! Ну, потратил вечерок на проверку жалобы от паникёрши-пенсионерки, потом «Цинандали» кахетинского разлива за государственный счёт попил. Теперь, если дурью надоест маяться, в тайнах красоты разберёшься, коротко и ясно напишешь справку. Что худого-то? Ещё и статейку тиснешь.

Накручивал телефонный диск.

Славненько! Попал случайно под горячую руку, а дело – в прокуратуре!

– Властилина Павловна? – ласково запел Влади, – узнали? Желаю, если не охладели, наложить на вас контрибуцию…карандашик лизнули? Красной и белой рыбки по полкило, кило осетрового балычка холодного копчения, так…зернистой не осталось? А-а-а, Григорий Васильевич дочку выдавал замуж, забыл, забыл, тогда кетовой, мы люди простые, у нас разблюдовка скромная…апельсины только? Бананов нет? Жаль, хотел сынулю побаловать! От апельсинов диатез у бедняжки.

Положил трубку.

– На правлении Творческого Союза приняли, отметить надо! – Влади полистал перекидной календарь. Послезавтра – в Осаку, обратно…ага, и Виталий Валентинович из Французских Альп, закрыв лыжный сезон, подоспеет, – назначил дату вечеринки. – Ты с Жанною, в конце концов, познакомишься, давно пора.

– Так ты меня ещё четыре заседания тому назад лишь для того вызывал, чтобы пригласить в гости? – ядовито сощурился Соснин.

– Не только! – сладко заулыбался Филозов и, потирая ладонью лоб, изобразил крайнюю озабоченность, – не в службу, а в дружбу, Ил, срок поджимает, мало, что помощники Григория Васильевича оседлали, так теперь Салзанов пришпоривает: сочини, ради Христа, развёрнутый отчёт о моей поездке в Финляндию, ну, от печки танцуй – упомяни про независимость, доставшуюся от Владимира Ильича, мирно-нейтральную линию Паасикиви-Кекконена, потом расписывай строгую, слитую с природой архитектуру, тебе раз плюнуть… и для справки что-нибудь почерпнёшь.

– Справка-то тебе зачем? – начал с конца Соснин.

– Она тебе необходима, пойми! Как ещё местоположение дурацкого окна объяснить? Профанам нужна бумага.

– Что за пожар с твоим командировочным отчётом? Смолянам-то зачем погонять?

– Открою карты. Григорий Васильевич задумал книгу «В гостях у северного соседа», её уже анонсируют. Отчёт мой станет вводной главой. Вот и не слезают, замордовали.

мрачнее тучи

Владилен и впрямь выглядел плохо, забегался.

Долго жаловался – служебная «Волга» ремонтировалась, у жены-Жанны её игрушку на колёсах вынужденно украл, тем паче ей ездить нельзя, вляпалась, сбила какого-то подслеповатого перечника, который на красный свет пёрся, у неё права отобрали, а ему как-то несолидно на «Жигулёнке» ездить, но без машины…забот и помимо грохнувшегося дома хватало…. – Ох, подвёл меня твой однокашник, ну скажи, откуда я мог знать, что у Шанского в подвале с сомнительными англичанами пьянствуют, скульптуры выставляют похабные?

Поднял покрасневшие от ежедневных заплывов в хлорированной воде глаза и, встретив взгляд Соснина, вздохнул. – Да, глаза после бассейна щиплют немилосердно, давно надо новую систему очистки ставить.

– Какую ещё бутылку не делают тебе стеклодувы? – вспомнил Соснин.

– Ох, не спрашивай, допекли, все формы давления перепробовал… – опустив глаза, интригующе помолчал. – Если переселять из домов-угроз, то куда? – вернулся к проклятым вопросам.

– За границу переселяй, там качественно строят, а дома пустуют. Почему бы в Швейцарию не переселять? Так мило на бережку Женевского озера, я всё твоей открыткой с гейзером фонтанным не налюбуюсь. Про себя подумал – теперь в Японию отправляется, интересно, какую пришлёт открытку?

Влади было не до шуток, опять нервно потёр ладонью лоб. – Жена лишилась колёс, на нём теперь все покупки, лекарство домашние поручили искать для Тимки, у бедняжки диатез, хорошо бы облепиховым маслом смазывать, но не достать.

Соснин достал, как фокусник, банку.

Влади был сражён.

Предложил подвезти, но Соснин под благовидным предлогом отказался; в машине его укачивало.

по коридору (обратно)

Акварели и рисунки уже снимали, выставочные щиты оголялись.

Какой будет новая картина Художника? Что он там пишет, на крупнозернистом холсте, многократно отшкуренном, загрунтованном?

Где-то здесь, согнав сотрудников, поперёк коридора ставили накрытый кумачом стол, за стол усаживались двое из органов, парторг… Запомнили ли всё, что тогда довелось увидеть и услышать, потолок, стены?

Не споткнуться, ступени.

Осторожнее, скоро поворот.

В темени за «Службой пути» повезло, осветилось опасное колено коридора; женская рука из приоткрытой двери высыпала голубям горсть пшена.

краем уха и краем глаза

– Сзади поддевай, сзади!

– А-а-а…

– Х… на!

– Жуй два!

– Три соси!

– Четвёртый попроси!

Демонтировали перепугавшее пожарных зеркало. Соснин спустился по последнему маршу. Гардеробщицы обсуждали событие.

– Правда? Пока я в буфет ходила…

– Да, чуть не разбили, когда бежали, выставили свои железки, а сзади, за ними, тележки скакали, рукава быстро-быстро разматывались.

– И лестницу залили, теперь вытирай. Надевая плащ, обернулся.

Место зеркала на белёной стене пометил грязный прямоугольник под гипсовыми знамёнами.

передумал?

На улице увидел как медленно сворачивал за угол синий «Жигулёнок» и – шлёпнулся на сидение рядышком с Влади.

воображаемый диалог (откровенность за откровенность)

– Надо бы поточней, побыстрей считать, нужна исчерпывающая цифровая картина обрушения, чтобы с открытым забралом…

– Брось…Для запудривания начальственных мозгов, может быть, и нужны все эти экспертные оценки, наукообразные таблицы и графики, хотя идиотских решений тем больше, и тем они разрушительней, чем выше их принимают. А ты сам? – сначала рисуешь график, потом на него плюёшь.

– Иначе не усидеть! – хлопнул Соснина по коленке Влади, – к тому же из теории информации известно, что сложная система…

Ему дивно шёл сдвинутый на левую бровь берет!

– Сложные системы пожирают вместо значимой информации шум, обжираясь шумом, делаются ещё сложнее. Ты – абсолютно незаменимый поставщик треска, шума, вот и несварения у твоих начальничков, идеологические поносы.

– Го-го-го! – явно польщённый, Влади вцепился в баранку, – ничего, история оправдает, нам памятником будет построенный в боях…

– Го-го-го! – передразнил Соснин, – история развенчивает, а не венчает, от таких факиров на час, как ты, остаётся пустое место.

– А ты не дёргайся, нервные клетки береги, – примирительно заключил Влади и напомнил о приглашении на вечеринку.

быстрый танец

Голова кружилась…Они, не сбавляя скорости, не упрощая движений, лавировали меж мебелью и гостями, скакали себе навстречу в удлинённом зеркале, занимавшем простенок от пола до потолка; он вертел её податливую фигурку, бросал из стороны в сторону, удерживая на вытянутой руке, затем они согласно пускались в перебежки вперёд-назад, а она ещё успевала выписывать крепкими ножками, резко вылетавшими из-под платья, ловкие антраша и ритмично постукивала каблучками-гвоздиками, словно, позабыв о партнёре, самозабвенно отбивала чечётку и тут же забывала о ритме, требовательно напевала: стань таким, как я хочу…

Но голова кружилась не только от теловращений, не только от водки, опрометчиво запитой шампанским.

наш или не наш?

– Теперь, Илюша, тебя ждёт простенький тест, совсем уж элементарная проверка на вшивость, – травил Владилен Тимофеевич, выставляя батарею шампанского на шикарную скатерть; в центре скатерти, меж тарелок, блюд, подсвечников, изумрудно зеленел альпийский луг с пунцовыми маками и тучным пятнистым стадом, луг зубчато огораживали чернильные горы, иные из вершин опрокидывались за край стола, одна даже холодила колени Соснина снежным пиком, – итак, Илюша, быстро, какое шампанское пьют настоящие мужчины?

– Сухое, наверное, – кисло улыбался Соснин.

– Вот и промазал, не наш человек, не наш, – загоготал Влади, – полусухое!

– И мне ответьте, Илья Сергеевич, какое женщины любят, а? – расплылась Жанна Михеевна, пододвинулась, обдав парным теплом и по-свойски за рукав дёрнув, ободряюще в глаза глянула.