Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Я сдѣлаю великую пользу изъ сего письма. Увѣдомленія дѣвицы Гове относящіяся къ тому, что произошло между дядею Іуліемъ и Гикманомъ [конечно ето былъ Гикманъ] подадутъ мнѣ причину изьявить мое намѣреніе. Она ей говоритъ, что не можетъ всего открыть. Мнѣ неотмѣнно надобно прочитать сіе письмо самому. Мнѣ должно видѣть собственныя слова онаго: выписокъ для меня не довольно. Естьли оно попадется въ мои руки, то будетъ руководителемъ всѣмъ моимъ поступкамъ.

Здѣсь то пылкость дружбы показывается. Я никогда бы не повѣрилъ, чтобъ столь пылающая дружба могла существовать въ двухъ красавицахъ; но можетъ быть она воспламенена препятствіями и тѣмъ противорѣчіемъ, которое оживотворяетъ женщинъ, когда они поступаютъ романически.

Она сумозбродствуетъ говоря о своемъ отъѣздѣ; естьлибъ сей поступокъ, говоритъ она, могъ извлечь отъ подлостей столь благородную душу, или ее избавить изъ погибели. Ето такая подпора, которая старается поддержать другую. Сіи молодыя дѣвицы сходятъ съ ума въ своей дружбѣ. Онѣ не знаютъ, что значитъ постоянная пылкость.

И отъ чего сіе произсходитъ, что усердіе сей дѣвчищи мнѣ нравится, хотя мнѣ еще много претерпѣвать отъ онаго должно Естьли я приведу ее сюда; то клянусь моею жизнію, что въ теченіе одной недѣли я заставлю се покоряться безъ всякаго затрудненія. Какое удовольствіе привести къ сему столь основательнаго человѣка! Я полагаю, что она исполнила бы мои желанія не болѣе, какъ въ одинъ мѣсяцъ. потомъ весьма бы было легко пріучить ее къ себѣ. Какое пріятное зрѣлище видѣть двухъ прелѣстныхъ пріятельницъ, уничиженныхъ общимъ своимъ жребіемъ, сидящихъ въ углу въ покоѣ, обнявшихся, плачущихъ и вздыхающихъ о своемъ состояніи а я, яко Монархъ, сидящей въ томъ же покоѣ на софѣ, какъ Султанъ, и не зная, которой изъ нихъ бросить платокъ!

Пожалуй, примѣть слова забавной сей дѣвицы. Она весьма сердита на Гарлововъ, раздражена на свою мать, и въ великомъ негодованіи противъ глупости, и подлаго тщеславія Ловеласа… Дурочка! и вдругъ, поможемъ вылесть мерзавцу изъ грязи, хотя и замараемъ нѣсколько свои пальцы; онъ не оказался противъ тебя виновнымъ никакою неблагопристойностію. Сіе кажется чрезвычайнымъ дѣвицѣ Гове. Онъ бы не осмѣлился, она въ томъ увѣрена. Естьли сіи мнѣнія происходятъ отъ женщинъ; но для чегожъ не получили оныя мѣста въ моемъ сердцѣ? Онъ не имѣетъ еще нужды въ адской сей злобѣ. Естьли бы онъ думалъ о столь безвестныхъ намѣреніяхъ, то сіе было бы уже извѣстно. Да сжалится Небо надъ сими глупинькими!

Потомъ она понуждаетъ свою пріятельницу подумать о статьяхъ, о церковномъ позволеніи и о прочихъ стараніяхъ. Разборчивость, говоритъ она, не у мѣста. Она преподаетъ ей даже тѣ слова, которыя должна употреблять со мною. можешь ли ты повѣрить, Белфордъ, что я давнобъ одержалъ побѣду, естьлибъ сія фурія не опровергала моихъ умысловъ? Она ее укоряетъ, что упустила по излишней своей умѣренности нѣсколько случаевъ, коими бы должно было воспользоваться. И такъ ты видишь, что благороднѣйшія изъ сего пола не имѣютъ, по своей холодности, и своимъ притворствамъ другаго въ свѣтѣ намѣренія, какъ токмо мучить бѣднаго любовника, котораго она не любитъ, когда онъ хотя единожды попадется въ ея сѣти.

Другое письмо, хотя безъ противорѣчій, но наполнено наглостію и ругательствомъ, которое дочь писала нѣкогда противъ своей матери. Оно содержитъ весьма вольныя разсужденія о вдовахъ и старикахъ, и я съ трудомъ понимаю, откуда дѣвица Гове могла получить такія знанія. Кавалеръ Кольмаръ долженъ быть глупѣе твоего друга, естьли онъ подалъ ей столь прекрасныя наставленія.

Она увѣдомляетъ дѣвицу Гарловъ въ семъ письмѣ, что дядя ея Антонинъ предложилъ о бракѣ ея матери. Сей старой мореходецъ конечно опытной человѣкъ, естьли онъ получитъ то, чего желаетъ, безъ чего гжа. Гове, которая уморила съ печали перваго своего мужа гораздо лучшаго противъ нынѣшняго, вскорѣ избавится и отъ друаго. Но какой бы ни былъ успѣхъ на сіе предложеніе, однако всѣ Гарловы еще болѣе, нежели прежде, раздражились противъ несравненной своей дѣвицы. И такъ я теперь болѣе въ моей побѣдѣ увѣренъ, нежели прежде, поелику по тѣмъ жестокимъ словамъ ей остается единый выборъ. Гордость моя нѣсколько онымъ поражена. Впрочемъ я думаю что наконецъ столь нѣжное сердце, какъ мое, тронется въ ея пользу. Дѣйствительно, я не желаю, чтобъ она провела всю свою жизнь въ печали и гоненіяхъ. Но для чего же она сохраняетъ столько любви къ тѣмъ безумцамъ, какъ Анна Гове имѣетъ причину ихъ называть, и для чего она не имѣетъ оной болѣе ко мнѣ? У меня есть другіе выписки, и сокращенія съ писемъ, которые какъ ты увидишь, чрезвычайно мнѣ оскорбительны.

Письмо CXCI.

Г. ЛОВЕЛАСЪ, къ Г. БЕЛФОРДУ.

Слѣдующее письмо есть такое, смѣю сказать, которое должно было возбудить желаніе въ двухъ нашихъ красавицахъ, чтобъ никогда не попадалось въ мои руки. Оно увѣдомляетъ меня, отъ чего произсходитъ неудовольствіе дѣвицы Гарловъ въ разсужденіи моихъ статей. Я не оказалъ въ заключеніи столько горячности, сколько она того надѣялась. Доркаса, которой попалось сіе письмо для переписки, не пропустила ни одной строки изъ онаго. И такъ ты получишь его почти отъ слова до слова, помощію моихъ сокращеній.

Ета умница воображаетъ себѣ, что люди нашего свойства не могутъ чувствовать такой горячности, какую чувствуютъ честные люди.

Что думаешь ты о семъ мнѣніи Белфордъ? Дѣвица Гове разсуждаетъ о прекрасныхъ предмѣтахъ. Прелестная дѣвица! дай Богъ чтобъ я могъ узнать, такъ ли вольно соотвѣтствуетъ ей моя любезная! кто знаетъ, присовокупляетъ она, не прерву ли я знакомства съ полдюжиной дѣвицъ прежде, нежели приму обязательство на всю жизнь? Но опасаясь, чтобъ сіе не было почтительно и не подало причину думать, что я помышляю о исправленіи, она ее увѣряетъ, что нельзя надѣяться видѣть меня честнымъ человѣкомъ преждѣ шестидесяти лѣтъ. Она имѣетъ высокое мнѣніе о своемъ полѣ, воображая себѣ, что человѣкъ, которой весьма хорошо знаетъ женщинъ можетъ ихъ любить весьма долгое время.

Онъ ищетъ вида, говоритъ она, къ отсрочкамъ для почтенія, которое долженъ оказать Милорду М… Такъ, глупая дѣвушка. Когда человѣкъ не привыкъ дѣлать того, что долженъ; то не ужели должно, чтобъ онъ никогда того не дѣлалъ? Не довольно ли важенъ сей случай? Не довольно ли вся фамилія тѣмъ ласкается? Весьма справедливо говоритъ она дѣвицѣ Гарловъ, что ты имѣла нужду въ помощи друга; но будучи на твоемъ мѣстѣ, я бы выцарапала глаза сему извергу, и оставила бы собственному его сердцу стараніе познать тому причину. Ну, Белфордъ! не опускаешь ли ты рукъ отъ удивленія? Потомъ называетъ меня презрительнымъ и безчестнымъ человѣкомъ; а за что? За то что я желалъ, дабы завтра былъ щастливой день, и за то, что оказалъ уваженіе ближайшему моему родственнику.

Жесточае всего для женщины, продолжаетъ она, быть принужденною принять такого человѣка, котораго ея сердце презираетъ. Вотъ въ чемъ бы я желалъ быть увѣренъ. Я опасаюсь, чтобъ моя красавица не была излишне увѣрена въ своихъ совершенствахъ и превосходствѣ. Я трепеталъ чтобъ дѣйствительно она не имѣла ко мнѣ презрѣнія. Я освѣдомился уже о томъ, и не могу сего снести; но я не намѣренъ, Белфордъ, довести мою любезную до столь жестокой крайности. Пусть лучше пропаду, нежели буду мужемъ такой женщины, которая бы подала причину искренной своей пріятельницѣ сказать, что она меня презираетъ. Ловеласъ призираемъ! что ты о томъ скажешь?

Его кулакъ, которой онъ держалъ противъ своего лба, когда ты съ гнѣвомъ удалилась. [Ето произошло въ такомъ случаѣ, въ коемъ красавица, не была довольна моею горячностію, и всемъ тѣмъ, что ты захочешь. Я помню что сдѣлалъ такое движеніе, но она тогда стояла ко мнѣ спиною: сіи неусыпныя особы почти всѣ составлены изъ глазъ. Замѣть ея желаніе,] его кулакъ для чего не сдѣлался оружіемъ въ рукахъ смертельнаго его непріятеля! Возми терпѣніе, скрѣпись, Белфордъ! день мой недалекъ. Я воспомню тогда всѣ тѣ обстоятельства, дабы болѣе ожесточить мое сердце.

Но они обѣщаются изобрѣсть средство извлечь жертву изъ моихъ рукъ, естьли я подамъ ей какую причину о себѣ подозрѣевать. Впрочемъ сей умыселъ меня безпокоитъ; сраженіе становится важнымъ. Ты не будешь удивляться, естьли я послѣдую по моимъ намѣреніямъ. Норрисъ пришелъ мнѣ на мысль, Белфордъ. Я не хочу, чтобъ меня провели хитростію.

Еще повторяю, говоритъ она, ничто не можетъ ее увѣрить, чтобъ я могъ или осмѣлился оскорбить ея честь. Но ея человѣкъ совершенной дуракъ: вотъ все, что она можетъ о немъ думать. Я былъ бы дуракъ, какъ она то говоритъ, естьлибъ думалъ о бракѣ. Несмотря на сіе, заключаетъ она, при первомъ случаѣ сдѣлай изъ сего дурака своего мужа, и хота я опасаюсь чтобъ онъ не былъ грубой дуракъ, каковы бываютъ и всѣ тѣ дураки, которые имѣютъ разумъ и тщеславіе; но прими его вмѣсто наказанія, поелику ты не можешь его принять вмѣсто награды. Какъ ты думаешь, Белфордъ, сносно ли ето?